Очередь за шахматами
Сижу дома, смотрю в окно, а за ним шторм. Дождь как розгами полосует землю. Деревья стонут, гнутся, ерошатся и теряют листву в неравной битве с ветром. Небо меняет цвет с потрясающей скоростью. То оно тёмное, то ветер, увлекшись своими бесчинствами, рвёт ткань туч и небеса посылают нам сигнал, что они ещё с нами. Люблю шторм. На заливе волны. Парки пустынны. Город безлюден, а немногие граждане кажутся театральной декорацией, по какой-то странной прихоти, ожившей и пришедшей в движение.
Башня стоит незыблема. Даже недавняя гроза, проверив её на прочность молнией, вынуждена была признать поражение. Теперь вот шторм проверяет. Устоит.
Дома тепло, рядом на окне сидит кошка и смотрит на мир за окном. Что-то она думает, не мурлычет, но поза спокойна. Поди, знай, что у неё там в голове. Может, и нет ничего, но это вряд ли.
Очерёдность смены картинок за окном заставила меня вспомнить очереди. Да, вы абсолютно правы, те самые очереди, которые так нас раздражали в полузабытом Союзе Советских. Конечно, и сейчас есть очереди. Ну, куда без них, но нынче они не доставляют таких неудобств, не то, что прежние. Вот скажем, не видел я недовольных в очереди за новым айфоном. Все стоят, топчутся, а иногда и ропщут, но не системно, не так, чтобы усомниться в правильности выбранной доктрины. Нет в этом ропоте накала, который однажды перегрел мой народ так, что вместо того чтобы навалять сотне недовольных очередями, взял да и опрокинул весь мир в адову топку перемен. Сейчас-то уже поздно взывать к реваншу. Поглядите, какие все счастливые, у всех после отмены очередного рабства всего и сразу в достатке стало. Осталась только очередь за айфоном, но это допустимое неудобство. Скажем, побочный эффект демократии. Я не против. Мне и тогда всё нравилось, и сейчас я полон оптимизма. Однако, очереди. Не любил я их, всегда наивно врал маме, что товар закончился или магазин на переучёт закрыли, если видел, что за целью моего визита змеится народный хвост. Не уверен, что мама мне верила, но относилась с пониманием, ибо сама тоже была не из особых любителей «человеческой многоножки».
Совсем избежать очередей мне не удавалось, одни переклички книголюбов чего стоят, вот где проявлялось человеколюбие и чувство товарищеского локтя. Эти тихие любители Дюма или Стендаля приходили в совершеннейшее исступление, стоило кому-то опоздавшему к перекличке попросить вернуть его в очередь. Такого богатства изящной словесности, как на этих оргиях библиофилов, я и в армии-то не вкушал. К слову сказать, эти переклички привили мне такую любовь к пунктуальности, что и сейчас я являюсь на встречу, событие, свидание с точностью до «минус пять минут». На всякий случай, исключительно на всякий случай. Чтобы из списка претендентов не вычеркнули. Чай, в демократическое время живём, в эпоху оголтелой конкуренции всех со всеми, так сказать. Но не все очереди я не любил. Однажды довелось мне с дедом стоять в очереди в шахматный клуб имени Чигорина на Желябова, где сеанс одновременной игры на нескольких досках давал известный в ту пору Виктор Корчной, впрочем, я не уверен, что именно он. Но это не важно, важен факт наличия очереди в шахматный клуб. Ведь в эпоху Союза Братских шахматисты были суперзвёздами. Весь мир следил за битвами этих корифеев. Одно упоминание в фильме «Берегись автомобиля» матча «Корчной против Таля» чего стоит. Кстати, вероятнее всего, речь шла о турнире памяти Хосе Рауля Капабланки. Дед меня приохочивал к шахматам, но зашли они мне на Камчатке, где долгими зимними вечерами мы коротали время за доской с моим приятелем Женькой Кирьяновым. Женя был разрядник, и поначалу он меня драл как сидорову козу, но через пару месяцев тренировок я превратился в достаточно умелого спарринг партнёра. Где те шахматные посиделки?
Сейчас про шахматы если и вспоминают, то редко. Чемпионаты проводятся, но ажиотажа не вызывают. Собственно, я даже не знаю, кто нынче чемпион, но это вероятно от того, что прежде сияющая шахматная корона потеряла свой блеск. И в отличие от пропавших очередей, этот факт меня печалит больше всего.