Чем дольше мой отец пребывал в мире сем, тем крепче верил, что грядет мир иной. Такая вера зиждилась не на убеждении, что сей мир уже не спасти, — не зная точно мысли отца, могу лишь предположить, что ему приходило в голову нечто подобное, — а, скорее, на представлении, что должен существовать лучший мир, где Бог исправил Свои ошибки, и в этой второй редакции Сотворенного Мира мужчины и женщины живут, не зная отчаяния.
Мой отец нес бремя неподъемных стремлений. Хотел, чтобы все стало лучше, чем есть, — начиная с самого себя и заканчивая миром сим. Может быть, такое желание объяснялось тем, что мой отец был поэтом. Возможно, все поэты обречены на разочарование. А оно, скорее всего, вызвано тем, что поэты часто смотрят на мир сквозь розовые очки. Я еще не во всем разобралась. Не знаю, чернит ли время человеческую душу или заставляет ее сверкать. И не уверена в справедливости утверждения, что лучше смотреть вниз, чем вверх.
Мы — это повествования о нас. Мы рассказываем их, чтобы самим оставаться живыми или чтобы живыми оставались те, кто ныне существует только в повествовании. Мне кажется, так, пусть и на короткое время, остаемся живыми мы оба — и рассказчик, и тот, о ком идет речь.
В Фахе каждый человек — длинное повествование.
Обычно активно нахваливаемые книги меня разочаровывают. Множественные похвалы читателей заставляют ждать от книги большего, а большего обычно не случается. Поэтому я выжидаю какое-то время, чтобы завышенные ожидания не отравляли восприятие. Иногда это даже получается. С «Историей дождя» выдержать карантин не получилось – я взяла эту книгу в дорогу. И ни разу об этом не пожалела.
Эту историю рассказывает юная девушка. Она не говорит о своем возрасте, как и не озвучивает свой диагноз, из-за которого не выходит из дома. Она может преувеличивать и дополнять факты собственными выдумками. Она рассказывает историю своего отца. Но на самом деле она рассказывает ещё и историю своей семьи, и свою собственную. А ещё историю книг, которые никогда не были опубликованы и хранятся (а одна из них – нет) среди обширной семейной библиотеки.
Рут делится мыслями и воспоминаниями, и пишет, пишет, пишет… Словно пытается овеществить свою семью, своих соседей, то что видит и себя саму. Она дает почитать свои записи, как правило, изымая те листы, которые касаются читателя. Потому что в глазах другого человека – мы всегда другие. Не такие, какими воспринимаем себя сами. И чужой взгляд может обидеть, даже если не несет ничего негативного.
Это ещё одна книга, чтением которой я наслаждалась и которую я буду перечитывать снова и снова. Свободнотекущее повествование с заводями и водоворотами подобно реке, на берегах которой и происходят события, и к которой Рут возвращается снова и снова. Река притягивает членов семьи Рут. Река снова и снова возникает в книге, причем не только в качестве ландшафтного фона.
«Наша кровь – это река» пишет Рут. Это предложение – отдельная глава, и потому не запомнить ещё невозможно. «Если наша кровь, это река, то где море?» спрашивает Рут чуть позже. А потом, спустя много страниц: «Моя кровь болит». Река, как и кровь, объединяет поколения этой семьи. И да. Она болит.
В этой книге присутствует что-то от магического реализма. Река, текущая через повествование. Сама семья, живущая на берегах этой реки. Дождь. Книги отца, окружающие Рут и в которых она пытается его обрести… Хотя по большому счету, подкрепить это свое ощущение, этот привкус нереальности, который я ощущала на протяжении всей книги мне нечем.
И, пожалуй, я могу написать ещё много разных, мало связанных между собой абзацев об этой книге. Рассказать подробнее об иронии, с которой повествует Рут. Или её едкости. О страхе, который иногда сквозит между строк, но прорывается только в самом конце. О Заглавных Буквах, которыми она выделяет слова, подчеркивая их значимость. Да мало ли ещё о чем. Но, пора заканчивать.
«История дождя» отозвалась во мне множеством эмоций. И, как мне кажется, у этой книги есть ещё много граней, которые я не успела рассмотреть. Думаю, при следующем прочтении я найду в ней ещё что-то. И, может быть, захочу рассказать о ней ещё раз.
май 2019