Мы с мужем купили дом в поселке не так давно, я еще почти никого не знаю. Когда иду утром в магазин, по тротуару гуляет старушка.
Всегда приветливая, улыбается, кланяется.
- Здравствуйте, доброго вам здоровья.
- Спасибо, здравствуйте и вам здоровья, - отвечаю.
Чистенькая, опрятная, руки за спину заложит и потихоньку утром и вечером прогуливается. Я даже не знала, где она живет, но поняла, что дистанция по гулянию не маленькая.
Как-то бежала на почту, а она далековато. Смотрю, выходит моя старушка со двора. Действительно, далеко бабуля гуляет от дома. Смотрю, машет мне рукой. Подхожу.
- Милая, ты не поможешь мне деда вывести из дома. Я ему каждый день стул ставлю возле калитки, чтобы хоть на людей посмотрел. Ноги плохо ходят у него. Что-то сил у меня сегодня нет, да и он капризничает.
- Конечно, помогу, - ответила я.
Пошла я за ней в дом. Дворик опрятный, желтые нарциссы разрослись везде – цветут. Абрикосы и алыча тоже в цвету. Порожек покрашен свежей краской.
Зашли в дом. Чисто, посредине зала стоит круглый старый стол, накрытый скатеркой, на нем вязанные крючком салфетки и букет нарцисс.
Старенький облезлый диван, на котором сидит дед, телевизор смотрит. На стене в рамочках много фотографий черно-белых, даже плохо видно изображение – выгорели.
Мне стало интересно, я спросила разрешения посмотреть. Бабушка оживилась, ей стало интересно, что кто-то пришел в гости.
Она стала мне показывать своих родителей, там были даже похоронные фотографии.
- А вот дед, на войне,- показала она мне на совсем юного парня в военной форме с оружием, - а это я, в медсанбате служила. Там мы с дедом и познакомились, когда его раненным привезли.
В 44 его комиссовали после второго ранения. А это мы на Целине, дед трактористом работал. Она достала мне ордена и медали, стала показывать награды с войны, потом за ударный труд.
Работали они и на стройках, поднимали страну после войны. Много лет работали в колхозе – дед бригадиром, бабушка фельдшером.
- А дети у вас есть? – спросила я .
- Были, - прослезилась бабушка, - мы пережили своих детей. Мне скоро 97, деду 99-й пошел.
- Что, никого нет?
- Дети умерли. Есть внук, тоже болеет, но иногда приезжает. Правнуков и не видели никогда. А мы живем, зачем живем, если уже не способны ни на что.
Жалко было их до боли. Эти люди сегодня забыты всеми. Кто сегодня из молодых может столько сделать для страны, как они?
Вывели мы деда, посадили на стул за калиткой. Он, конечно, еле ноги передвигал, для него путь из дома до калитки слишком велик. Стар и сработан.
А бабуля еще молодцом. Говорит, что надо ходить, хоть и ноги болят, если сляжет, кто же за дедом ухаживать будет.
Теперь я приглашаю бабулю попить чаю, а утром бегу помочь вывести деда. Иногда он плохо себя чувствует, лежит. Но бабуля его ругает.
- Вставай, старый, помрешь, если лежать будешь, одну меня оставишь. Через боль вставай, - тянет она его с кровати. Тот только кряхтит. Он уже ребенок, больше молчит и слушается.
Я не смогу уже их бросить.
Не хочу даже лайков у вас просить. Просто оглянитесь на тех, кто рядом, может они нуждаются в вашей помощи.