Бабулька выходит из «Магнита», у нее в пакете какие-то недорогие продукты. Она идет по дороге и на секунду замирает, увидев перед собой красную ковровую дорожку, расстеленную из магазина модной одежды. Почему-то он расположен в элитной многоэтажке, воткнутой посреди одного из самых убогих районов города.
Бабулька мешкает и не может понять, идти ей по ковру, или обойти его стороной. Смотрит на нас. Мы – съемочная группа, которая будет снимать лакшери-вечеринку в этом магазине. Мы киваем, мол, проходите. Бабушка улыбается и быстро пробегает по ковру, словно боясь его испачкать, потом исчезает за пятиэтажной хрущевкой напротив.
У входа в магазин стоит фотозона, там большими буквами с лампочками выложено слово «LOVE». К магазину подъезжают БМВ, Лексусы и Мерседесы. Из них выходят женщины разного возраста. Яркие, слишком откровенные платья, подчеркивающие обвисшую грудь, неестественные формы губ, раздутые, словно ужаленные. Женщины выходят из машин и, цокая огромными каблуками, идут к фотозоне. Просят сфотографировать. Говорим, что мы не фотографируем, а снимаем видео. Тогда они протягивают десятые айфоны и все равно просят сфотографировать. Мы фотографируем. Они улыбаются, целуют друг-друга в щеки и вульгарно накрашенные губы. Они рады встрече. Мужчины, которые на дорогих машинах привезли дешевых женщин курят, затем заводят автомобили и едут по своим чиновничье-предпринимательским делам.
У входа в магазин стоит столик с бокалами с шампанским и базиликовым вином. Июль. Очень жарко. Вытираю со лба пот. Вся съемочная группа чувствует себя лишней. Женщины с удовольствием пьют базиликовое вино со льдом. Смеются, некоторые курят, оставляя на бычках густые следы ярко-красной помады. Выбегает женщина лет пятидесяти, владелица магазина. Ее лицо покрыто таким толстым слоем штукатурки, что морщины на коже кажутся кратерами на поверхности луны. Она просит женщин, столпившихся у входа, заходить, потому что «скоро все начнется». Мы продолжаем снимать людей, входную группу, фотозону и красную ковровую дорожку, по которой идет мужик с «балтикой», окидывающий все происходящее недоумевающим взглядом. Женщины смотрят на него с презрением, но он уже перестал удивляться и с наслаждением чешет яйца через карман шорт.
Женщины скрываются внутри. Всего их там человек пятьдесят. Все они – жены/любовницы/дочки местных чиновников и бизнесменов. Такие тусовки – словно площадки для выгула собак. Операторы заходят внутрь, чтобы снимать начало. Я подхожу к официанту и спрашиваю, можно ли вина. Официант в красивой белой рубашке выглядит устало. Он вытирает пот со лба. Видно, что у него мокрые подмышки. Он оглядывается вокруг и, улыбаясь, наливает мне бокал. Правда, наполовину.
- Да давай полный, - говорю.
Он доливает полный. Мне кажется, меня он тоже ненавидит. Пью, закуриваю. Вино вкусное и холодное. Внутри играет плохая музыка. Опоздавшие продолжают заходить, официант начинает переносить бокалы внутрь магазина. Допиваю вино, подхожу к столу и беру бокал с шампанским. Выпиваю залпом. Жить становится чуточку легче. Соседство магазина с магнитом добавляет ситуации шарма.
Докуриваю. Сотрудницы магазина сматывают ковровую дорожку. Внутри магазина душно. Везде стоят стенды с какой-то вульгарной бижутерией. Модный парень в костюме, кроссовках и ухоженной бородкой надевает ожерелье на жирную бабку. Говорит, что ей очень идет. Бабка смотрится в зеркало, она довольна.
- Сколько?
- 15 тысяч. Это французский дизайн.
- Держите, - отсчитывает и отдает деньги. Бородатый идет к следующей женщине. Мероприятие еще не началось. Люди общаются между собой. Обсуждают отпуск в Европе. Я жду, когда уже придет зарплата. Официант заканчивает готовить стол внутри магазина. Женщины встречаются, целуют друг друга в щеки.
- О боже, мой котеночек, мы не виделись сто лет!
- Как я рада, как я рада! – стороннему наблюдателю сложно понять, кто это. Жена вице-губернатора или проститутка. Мне тоже сложно, но из контекста становится яснее. Я выпиваю еще один бокал шампанского залпом, отвечая свинством на свинство. Музыка затихает. Владелица магазина говорит, что нас ждет презентация новой коллекции, видеоконференция с теми самыми дизайнерами из Франции и благотворительный аукцион.
Молоденькие безгрудые девочки из модельного агентства ходят по подиуму в серых халатах и платьях цвета арбуза. Этакий соль-илецкий стиль. Ведущая говорит, что все эти вещи можно будет купить сразу после показа, на это будет отведено специальное время. Можно подойти к модели поближе. Пощупать вещь. Пощупать модель. Потрепать ее по щеке. Плюнуть в лицо. Сунуть мелочь за пазуху. Развлекайтесь, на эти два часа они – ваша собственность.
Начинается видеоконференция. Ее ведет мужчина, похожий на Зайцева из «Модного приговора». Он рассказывает, что у бижутерии, которая в 15 раз дороже рыночной стоимости, уникальный дизайн. Франция! Франция! Слышите, суки? Точнее, покупайте, уважаемые гости, доставайте банковские карты своих мужей, черный нал, что угодно, только покупайте. Сэкономить можно на благотворительном аукционе, а тут надо брать. Они слушаются и берут. Я тоже беру, но следующий бокал шампанского. Все происходящее начинает вызывать у меня не столько ненависть, сколько сатирическую насмешку. Начинается получасовой покупательский марафон. Половина женщин выходит покурить на улицу. Солнце заходит, бликуя на зеркалах бокового вида лексусов и мерседесов. Иногда, солнечные зайчики отлетают от банки пива, которую мужик в шортах несет до мусорки, выбрасывает и исчезает в «Магните», чтобы купить еще. Они снова окидывают друг друга одинаково ненавидящим взглядом.
К курящим женщинам подходят еще две. Одеты просто, за спиной рюкзаки, в руках пачка листовок. На бумаге напечатана фотография одной из присутствующих и текст о том, что она, владелица обувного салона, уже три месяца не платит зарплату сотрудникам. Просто одетые женщины раздают листовки всем присутствующим. Владелица обувного салона грозится вызвать полицию, прибегает хозяйка магазина. Начинается словестная перепалка. В итоге продавщицы уходят, распихивая листовки под дворники машин.
Немного омраченные, все заходят внутрь на благотворительный аукцион. Я перехватываю еще вина и шампанского. Становится откровенно смешно. Продают какую-то совсем никчемную безделушку. Начальная ставка 3 тысячи.
- Кто даст больше? – спрашивает ведущая.
Зал молчит. Ведущая в растерянности.
- 3 тысячи. Кто готов предложить больше. Шаг – одна тысяча, - продолжает она, бегая растерянным взглядом по залу в поисках хоть кого-нибудь, кто бы откликнулся. Она находит спасение в бородаче. Он, конечно, один из организаторов, но спасать ситуацию надо.
- 4 тысячи! – говорит он.
- 4 тысячи за такой замечательный браслет, деньги от которого пойдут на помощь детскому дому. Итак. 4 тысячи раз.
- Можно еще шампанского?
- 4 тысяч два!
- Официант! Фруктов пожалуйста!
- 4 тысячи два с половиной, ну же, друзья! Смотрите, какой замечательный браслет!
- Действительно, очень вкусное вино. А из какого вы ресторана? Где такое продают?
- Итак! Кто готов дать пять тысяч? - вдруг находится женщина. Та же, которая взяла ожерелье за 15 тысяч. Она предлагает 7 за браслет. Ведущая быстро считает до трех, продано! Позор окончен! Все поздравляют женщину с покупкой, фотографируются. Я беру еще шампанское. Уже пьяный. Мое свинство почти догнало по степени мерзости все окружающее. Официант откровенно смеется надо мной, но видно, что ему хочется тоже. Организатор подходит ко мне. Говорит, что сейчас будут перечислять спонсоров и надо все это снять. Понимая, что я пьяный, она смотрит на меня с отвращением. Я отвечаю тем же. И я имею на это право. Организаторы лакшери-вечеринки умудрились договориться с моим начальством, чтобы снять это событие практически за бесплатно, и меня это возмущает. Нужна всегда делать хорошо, я и сделаю хорошо, при этом, думаю, вести себя учтиво совсем не обязательно. Во мне просыпается пролетарский протест против буржуа. Буржуа это чувствуют.
Беру новый бокал шампанского. Вино, к сожалению, кончилось. Организаторы долго рассказывают, как же важно проводить такие события, насколько они необходимы городу. Какие же они молодцы, что провели благотворительный аукцион. Мужик за окном давится «охотой». Выходит жена самого богатого человека в области, который удачно приватизировал промышленный комплекс. Говорит, что в такое тяжелое время очень важно заниматься благотворительностью.
Выхожу курить. Со мной идет официант. Уходим от этого магазина к «Магниту». Там чувствуем себя на своем месте. Официант говорит, что часто бывает на таких банкетах и ненавидит их всей душой, но за них оплата выше, поэтому приходится. Я киваю. Чувствую себя прислугой. Понимаю, почему революция вышла такой кровавой. Почему люди с таким азартом и страстью убивали и грабили. Думаю, что русский капитализм – совершенно особая материя.
Лексусы уезжают. Мы вызываем такси. Темнеет. На буквах «LOVE» включают лампочки. Через несколько дней мы заканчиваем работу над роликом. Они просят сделать еще какие-то дополнительные видеоматериалы с вечеринки. Руководство соглашается. Мы делаем. Все это выходит под соусом «Как развивается индустрия моды в Оренбурге». Видео выходит красивым и вдохновляющим. Чувствую себя использованным. Чуть ли не изнасилованным. Ощущаю поражение четвертой власти и победу рекламы в войне по подмене реальности аппетитной оберткой.
Бабуля выходит из «Магнита», ковровой дорожки уже нет и она спокойно проходит, не испытывая чувства неловкости от прикосновения к чему-то возвышенному. Она считает себя недостойной этого магазина, потому что ее пенсии не хватит даже на поясок. Я чувствую себя виноватым в том, что она так думает. Мужик чешет яйца через шорты, презрительно оглядывая вывеску магазина. Просто одетая женщина так и не получила свою зарплату от владелицы обувного салона, которая в тот вечер потратила ее в трехкратном размере на покупку брошей и платьев, которые осядут в шкафах с другими вещами, купленными для поддержания статуса. Ковровая дорожка отправляется в химчистку, чтобы избавить себя от следов пенсионеров и рабочих. Анонсируется новая вечеринка. В этот раз без благотворительного аукциона.