В тот день погода почему-то была особенно нехорошей. А, может быть, со временем стало так казаться. Память многое стирает безвозвратно, особенно плохое, приукрашивая при этом всё хорошее. Наступило, как всегда, хмурое северное утро. Тяжёлые свинцовые тучи висели почти над головой, и с самого утра в воздухе витало еле уловимое предчувствие чего-то страшного. В лагере, который находился в ста метрах от окон жилого барака, не было, как обычно по утрам, никакого движения. Никто не строил зэков в колонны, чтобы потом гнать их на работу из жилой зоны в рабочую, на вышках не стояли покуривавшие охранники.
Всё началось часов в десять утра. Присмотревшись, можно было увидеть, как из бараков, в которых жили работяги и политические, а их в зоне было большинство, в направлении того сектора зоны, где жили «блатные», повалил народ в одинаковых ватных бушлатах. У каждого в руках что-то было: У кого топор, у кого самодельная заточка, а у кого просто большой тяжёлый кол. Надо сказать, блатные в зоне всегда держались особняком. Было их там несколько сотен, но смуту в размеренную жизнь лагеря они вносили большую.Особенно в этом усердствовали провокаторы всех мастей. По воровским понятиям, блатные не должны были работать, вот они и не работали, паразитируя на остальных сидельцах и отбирая у тех всё, от одежды до еды. Тогда в 1952-1953м годах полным ходом шла амнистия, под которую странным образом подпадали лишь уголовники. Администрация лагерей каждый день сотнями выпускала зэков на волю, не зная, что делать с самыми отпетыми бандюгами и политическими. Выход был найден: -В зоне была искусственно создана ситуация противостояния работяг и блатных. Искра озлобленности мгновенно вспыхнула бунтом...
Несколько бараков с блатными буквально облепили вооружённые работяги и подожгли их. В воздухе стоял неимоверный вой горевших заживо блатарей. Тех, кто пытался выскочить в окно или дверь, тут-же настигал острый топор или кол. Охрана с интересом наблюдала за происходящим со стороны и не вмешивалась. Весь посёлок вывалил из своих бараков, люди стояли как заворожённые и наблюдали за происходящим в зоне. Серёжкина мать с криком загнала его домой и велела не подходить к окнам. Всем было страшно, так как никто не знал, чем всё это закончится, ведь разъярённая толпа в несколько тысяч человек, могла запросто снести и охрану и две полосы колючки, окружающие лагерь. Ближе к вечеру послышалась стрельба. Это с вышек, расположенных по периметру огромного лагеря, стали бить длинными очередями ручные пулемёты, по странному стечению обстоятельств завезённые туда за пару недель до бунта. На улице посёлка стало пусто, будто он весь вымер. Стрельба с вышек, сопровождаемая матерками и выкриками охраны, продолжалась несколько дней...
На третий день всё стихло, поселковые пацаны стали собираться возле клуба и обсуждать происшедшее. Они со страхом смотрели в сторону зоны, туда, где дымились горы головёшек от сгоревших бараков и большими, бесформенными кучами лежали трупы убитых. Ворота лагеря были раскрыты нараспашку и оттуда то и дело выезжали телеги запряженные лошадьми, на которых штабелями лежали мёртвые и уже не страшные зэки, накрытые брезентом. Куда их увозили никто не знал, но дней через пять со стороны лагеря потянуло стойким запахом мертвячины. Трупы вывозили ещё недели две, а потом наступила полная тишина. В одно прекрасное утро, весь дивизион охраны, построившись в колонны, ушёл в сторону подъёмника. Пацаны с опаской забегали в совершенно опустевшую зону, разглядывали пустые бараки, где совсем недавно кипела жизнь и набивали карманы блестящими стрелянными гильзами. А потом за дело взялись пожарники. Они стали методично жечь барак за бараком, и примерно через месяц от лагеря осталось несколько бараков, да одно единственное кирпичное здание бура с толстыми железными решётками и массивными железными дверями на камерах.
Послесловие.
Восстание, вспыхнувшее в 53-м одновременно во всех 16-ти лагерях Норильска было жестоко подавлено, а на кладбище под горой Шмидтихой, долго ещё работали бульдозеры засыпая ямы с тысячами трупов. Для отчёта правительству был составлен официальный акт, где лишь по Западному гор.лагу было указано, что убито 58 и ранено 126 человек. По воспоминаниям других Норильчан и ещё живых свидетелей, только в этом лагере было убито более тысячи заключённых. Об остальных лагерях актов не составляли, позднее и по гор.лагу Западному вся документация была уничтожена...
В семидесятые годы, как будто спохватившись, партийное руководство Норильска приняло решение вообще уничтожить всякое воспоминание об этом событии, и кладбище сначала сравняли бульдозерами, а потом залили толстым слоем бетона. На месте кладбища были построены рабочие цеха с огромным гаражом. В девяностые годы, рядом с этим местом был выстроен скромный мемориальный комплекс "Норильская голгофа" с небольшой часовней в виде стилизованных лагерных ворот с тремя колоколами и памятной плитой ...