Раз уж я начала писать про диковатые случаи в школе, расскажу о своей недолгой педагогической карьере. Учителем я мечтала стать с детства. Любила объяснять отстающим пройденный материал - у меня вечно кто-то был на буксире. Игра в школу была одной из любимых. В общем, к 9 классу я уже четко знала, кем быть. Составила план действий, результатом которого стал диплом о высшем педагогическом образовании по специализации русский язык и литература. Эврика!
Работать я начала на 5 курсе в обычной дворовой школе со странным уклоном брать детей с нарушениями и объединять их в один класс. Как молодой да ранней мне дали один такой 5 класс и парочку нормальных. Администрация, правда, сжалилась надо мной, потому что в этом спецклассе я вела только литературу. Легкой заминкой в нашей совместной работе оказалось то, что никто из детей не умел читать. Вообще, обращенную речь нормально воспринимала только одна девочка, но она дико заикалась, поэтому работа на уроке приобретала особый колорит.
Я честно пыталась что-то сделать, но ни опыта, ни методик работы с такими детьми у меня не было, поэтому к середине года все свелось к тому, что я читала им вслух и задавала нарисовать картинку. Такие своеобразные уроки ИЗО с литературным уклоном...
Окончив университет, я устроилась в приличную гимназию, которая на хорошем счету в моем городе. Живи да радуйся. Дети отличные, подружилась с молодыми коллегами, в те времена никакого геморроя с ЕГЭ и ОГЭ не было, творчество в работе учителя приветствовалось, отупляющей писанины - минимум.
И тут новая напасть. Я начала догадываться, что попала в серпентарий. Где-то к середине учебного года сомнений уже не было, и из кабинета в учительскую мне категорически выходить не хотелось. Мои молодые коллеги тоже передвигались по школе короткими перебежками.
Директрисса прославленной гимназии оказалась по натуре этакой исконно-посконной барыней. Эффектная женщина с залитой тонной лака укладкой и благоухающая дорогими духами была неравнодушна к любым проявлениям лести в свой адрес. Еще она любила петь и непременно под аккомпанемент аккордеона. Специально для этого в школу была выписана девчонка-аккордеонистка, по совместительству социальный педагог.
На учительских вечеринках с банкетом половина великовозрастных сеятельниц великого, доброго, вечного упивались в такую хламину, что мне, привычной ко всему, было даже неудобно, и подходило время спевок. Расчехлялся аккордеон, горло прочищалось водочкой, и начинали звучать разухабистые казачьи песни. Лепота, одним словом. И все это в историческом центре великого культурного города.
Все бы ничего, в моей семье были приняты застольные песнопения, я лично против них ничего не имею, но эти учительские попойки превращались в какой-то сюр.
В школе работала потрясающая завуч - достойнейший человек и высококлассный профессионал. Дети ее уважали и побаивались. Однажды я стала невольным свидетелем жуткой сцены, которая до сих пор приходит ко мне в кошмарах. Подвыпившая завуч, внешне чем-то напоминавшая актрису Аллу Демидову, ползала под столом в кабинете директора и застегивала пьяной руководительнице молнию на сапогах. Это была, пожалуй, самая безобразная сцена в моей жизни, а всякого говнища я, поверьте, повидала немало...
Доработав до конца учебного года, я навсегда завязала с педагогикой. Ушла в совершенно другую профессию.