В предыдущей главе баек я начала рассказывать о таком явлении, как потребительский экстремизм. И я обязательно буду возвращаться к этой теме ввиду ее актуальности. Сегодня же я расскажу, как прошло мое первое «скоропомощное» дежурство и почему я больше не дежурю в чисто женской компании.
Тот теплый октябрьский день был для меня как никогда волнительным. Прошел месяц с тех пор, как я оказалась в новом статусе - статусе ординатора. К этому моменту я уже познакомилась с коллегами и более-менее знала весь персонал отделения в лицо. Но полноправным ординатором себя можно назвать только после дежурства в приемном отделении.
В тот день я приехала на работу почти за час до утренней пятиминутки. Волнение от возможности стать чуточку ближе к профессии врача переполняло меня. До того я лишь слышала рассказы своей мамы о ее опыте работы в больнице, да и в голове мелькали сцены из «Интернов». И вот теперь я чувствовала, что начинается летопись моих историй.
Моя бригада состояла из дежурного врача, одного ординатора второго года и двух ординаторов первого года. Команда была чисто женская. Первый пациент поступил в районе 12 утра с периоститом/флюсом. За тот день в принципе было мало народу, человек 5, если мне не изменяет память. Все веселье началось поздним вечером...
Думаю, все слышали забавные истории о бомжах, которых привозят в больницу. Теперь я понимаю, откуда берется столько этих баек. Первый прибывший к нам бомжик Саня относился к той категории безобидных бездомных, которые оказались на улице ввиду жизненных обстоятельств. Он прибыл к нам из центра социальной адаптации с диагнозом абсцесс.
Парень 22 лет потерял за год практически все. Пока он был в армии, умер его отец, а вскоре и мать. Плюс ко всему незадолго до смерти иго мать связалась с мошенниками. Так парень остался без жилья.
Следующий больной был уже не столь безобиден. Мужик-забулдыга 57 лет с разбитой об асфальт губой был настолько пьян, что не мог стоять на ногах. Когда его вкатили в наш кабинет на инвалидном кресле, мы почувствовали ни с чем не сравнимый запах. Перегаром от него воняло так, что от одного его дыхания надо было закусывать.
Все время осмотра Витек Михайлович отпускал мерзкие матерные скабрезности в отношении меня и моих коллег, хватал своими не знавшими мыла руками врача, а меня пытался ухватить за грудь. Но не это было самое противное. В конце осмотра, когда наше терпение лопнуло, и мы послали его отмывать рот с мылом, этот индивид попытался ударить одну из нашей команды.
Нас спасло то, что пациент был мертвецки пьян. Не рассчитав силы и потеряв равновесие Михалыч рухнул на пол. К счастью, он умудрился уснуть прямо во время своего недолгого полета вниз.
Мы кое как водрузили его на кресло и отправили спать. Когда наш спящий красавиц наконец проснулся, мы как можно быстрее заштопали его губу и отправили восвояси. В нас еще теплилась надежда, что это будет последний асоциальный представитель Homo Sapiens за ночь, но не тут-то было.
Время клонилось к 3 часам ночи, когда в ординаторской раздался звонок о том, что привезли еще одного пациента. Спустившись вниз, мы увидели бригаду скорой помощи, которая безуспешно пыталась спрятать свои носы подальше от «благоухания» очередного алкаша.
Весь в крови и грязи, неуверенной походкой Иван ввалился в кабинет, лишь с третий попытки попав в кресло для осмотра. Скорая ретировалась со скоростью истребителя, оставив нас с этим монстром один на один. Делать нечего, зажав носы и переборов отвращение, мы приступили к осмотру. На все вопросы наш герой отвечал на каком-то клингонском диалекте, сдабривая его-добрым русским матом. Убедившись в том, что вытянуть из него какую-либо информацию у нас скорее всего не выйдет, мы прекратили расспросы и сосредоточились на осмотре.
Запах перегара и грязи перебивал тошнотворный запах крови, которая была на нем везде. Иван, не поделивший с собутыльником последнюю бутылку, решил отвоевать ее. Исход битвы вышел не в пользу нашего героя, о чем говорили два выбитых передних зуба на верхней челюсти и треснувший центральный на нижней. Верхняя губа была прокушена насквозь, а дырка была такой большой, что можно было провести осмотр ротовой полости, не открывая рта пациента.
Нацепив на себя все имеющиеся в отделении шапки, маски и перчатки, мы начали отмывать лицо от крови. Кое-как помыв пациента, мы приступили к зашиванию раны. Латать было непросто: к этому времени пациент храпел как дикий зверь, от чего его губы разлетались в разные стороны. Не способствовала ускорению этого процесса и вонь, исходившая от больного.
Спустя два часа мы восстановили анатомическую целостность губы, но тут наш Ваня решил проснуться. Спросонья или нет, он так озверел, что начал махать кулаками направо и налево и, в отличии от первого бойца, с меткостью у него все было нормально. Мы попытались объяснить ему, где он и что с ним случилось, но ситуации это никак не помогало. Было очень страшно видеть неадекватного человека в порыве такой неконтролируемой агрессии. Слава богу, наш врач смогла позвать дежурного хирурга, который не стал церемониться с нашим алкоголиком.
То дежурство было с душком в прямом и переносном смысле. После него я еще не раз встречала асоциальных представителей общества, но все последующие встречи с таким типом людей прошли уже была под охраной ординаторов-мужчин.
Можно сколько угодно рассуждать и осуждать мой страх перед такими людьми, приводя мне в пример врачей-женщин, которые легко приводят подобных алкашей в чувства. Я не отношусь к таким. Скажу даже больше, что таких смелых женщин не так много, и даже им страшно находится рядом с такими личностями и уж тем более лечить их.
С тех пор различные «неадекваты» прочно вошли в мою жизнь. И моя самая первая пациентка была как раз одним из таких людей.
В следующей главе я расскажу вам о ней и о том, какой «след» она оставила после себя.
Берегите себя и до скорых чтений!