Кочевники, намеренно не ведущие оседлый образ жизни, не имеющие постоянного дома, санка путешествовали от города к городу, от одних поселений к другим, перебиваясь случайными заработками: мелким хозяйственным ремонтом, ловлей рыбы в реках, а также плетением и продажей изделий из бамбука и соломы.
В период Мейдзи насчитывалось около 20 тысяч санка, а к концу Второй Мировой войны их число сократилось до мизерных 10 тысяч. Однако, эти цифры весьма условны, так как санка, в отличие от буракуминов, не вносились ни в какие реестры и точное их количество не было известно никогда. Изначально, они жили в Западной Японии, говорили на собственном диалекте и, скорее всего, были отдельной этнической группой, тогда как буракумины не имели какой то отдельной принадлежности к определенной местности и этнически от других представителей разных сословий японского общества не отличались.
*такие группы, как, например, айну и окинавцы отличались этнически, за что тоже получали свою порцию "доброго отношения".
В 1947 г. была принята новая система семейного реестра, которая, благодаря установленному жесткому контролю, поглотила практически всех, незарегистрированных, до этой поры, жителей. Санка остались в воспоминаниях, как люди, добровольно избравшие свой стиль жизни и способ существования. Несмотря на то, что они не признавали над собой законов извне, в их маленькой среде, конечно, был ряд строгих правил, которым они неукоснительно следовали. Власти не стремились навязать им оседлый образ жизни и как-либо ассимилировать, вплоть до уже упомянутого 1947 г.
Тех же буракуминов жестко ограничивали, фактически запирая их в местах компактного проживания, которые, кроме как "гетто" и назвать сложно. Жили они, как правило, там, где работали - в районах скотобоен, кожевенных мастерских и т.п. мест, считавшихся, с точки зрения буддизма и синтоизма, "грязными и недостойными". Все, что отличало буракуминов от остальных, это виды работ и профессий. Дискриминации они, и их семьи, подвергались постоянной и проявлялась она во всем многообразии.
Громко говорить об этом в Японии не принято. Это стиль, когда о "зашкварах" прошлого лучше молчать - авось, потихоньку все как то само собой забудется. Извиняться не принято, скорее всего потому, что делать это очень неприятно. Правительство, надо отдать ему должное, определенные социальные проекты, направленные на помощь буракуминам, поддерживало. Но некоторым японцам это не нравилось и даже дало повод заговорить об "обратной дискриминации": мол, вот, теперь эти грязные буракумины будут жировать за счет казны, спекулируя своим тяжелым историческим прошлым" и т.п.
По опросам 10-летней давности, каждый пятый японец в префектуре Кансай хотел бы избежать брака с потомком буракуминов. Около 40 лет назад было установлено, что крупные японские компании располагали 300-страничным списком фамилий людей, которые даже просто могли быть буракуминами (это устанавливалось на основании места проживания, а также обладания фамилией, которая могла быть связана с тем или иным "нечистым" родом деятельности, указанном в прошлых, упраздненных, реестрах). Думаю, немногое изменилось... Разве что говорить об этом стали еще меньше.
В Японии, до сих пор, имеется спрос на услуги частных детективов, которых нанимают озабоченные происхождением будущей невесты родители жениха, и наоборот. За приличную сумму сыщики берутся раскапывать родословные кандидатов. И все это при том, что официально в стране провозглашено равенство, уже лет эдак 150.
Спасибо за прочтение!
Подписывайтесь на мой канал. Буду очень признателен.