Нет ничего страшнее для семьи и ребёнка, для всего общества, когда мама-Берегиня держит в руках бутылку со спиртным. ..
Она пила…
Жизнь не сложилась, и она пила,
Души звучанье загасив неверием…
А дочка маму по ночам звала,
Тянула ручки к ней с большим доверием.
Шептала дочка: «Мамочка, возьми
Меня на руки и прижми с любовью…»,
Захлёбывалась девочка слезьми,
И не по-детски наполнялась болью.
А мать в угаре не могла понять,
Чьи это вопли ей опять мешают?
Ведь перестала мама узнавать
Любимый голос, что к душе взывает.
И мать кричала бранные слова,
Чтоб заглушить тот ненавистный голос,
Кружилась в отрицанье голова…
А дочь как в поле одинокий колос.
Лишь поутру, когда прошёл угар,
Смотрела мать на дочку, не скрывая
Озлобленности к ней, души пожар,
Последнюю надежду разрывая.
Она смотрела девочке в глаза
И видела одни измены мужа…
Катилась безысходности слеза,
Ведь до сих пор он был ей самым нужным.
Ведь дочь отцовской копией была,
И этим мать влекла и раздражала,
И женщина простить ей не могла
Боль одиночества – оно пугало.
Кусочек хлеба в уголке своём
Тихонько грызла дочка и твердила:
«Когда не пьёшь, нам хорошо вдвоём», –
Ведь дочка мать отчаянно любила.
…Чумазая девчушка подрастёт,
И сбросит с плеч обиды и ненастья,
Но как она любовь свою найдёт,
Когда не знает, что такое счастье?