Ящик пандоры: нулевой пациент Эболы

ЙПогибли тысячи людей, были потрачены миллиарды долларов, ВОЗ неоднократно предупреждала мир о возможности глобальной пандемии. Невероятными усилиями вспышки останавливали каждый раз, привлекали военных, врачей со всего земного шара. Разворачивались операции по спасению мира с десантом и оцеплением в десятки километров. Сегодня в разработке вакцины участвует весь мир. А слово “Эбола” знает каждый. Но с чего всё началось? Откуда появилось одно из самых опасных и широко разрекламированных заболеваний на планете? Кто он - самый первый нулевой пациент болезни четвертого уровня биологической угрозы?

В палате было душно, окон не было, а облупившаяся краска сползала со стен, оставляя мерзкие пятна желтоватой штукатурки. На старой железной кровати лежал мужчина. Он обильно потел, у него был жар, его взор был направлен туда, откуда уже нельзя вернуться. Мабала Локела был очень болен, и это было очевидно. Шел сентябрь 1976 года, и Заир, расположенный в самом сердце африканских джунглей, был не лучшим местом для того, чтобы заболеть чем-то новеньким и неизученным. Помимо жары и влажности, не хватало больниц, медперсонала, большинство инъекций в больнице делали пациентам разве что насекомые. Процветали паразитарные болезни, характерные для беднейших стран. Глобальная антисанитария и быстрорастущее число жителей были идеальной почвой для любой эпидемии, будь то дизентерия, чума или глисты. Деревня Ямбуку, откуда Мабала был родом, расположена в отдаленной экваториальной провинции Заира. Вокруг нее были настолько глухие и непролазные джунгли, что до любого подобия города нужно добираться по ужасной проселочной дороге. Если бы у глобуса была геометрическая жопа, и её можно было бы найти по какой-то формуле, то вполне возможно, что решение уравнения привело бы нас именно сюда. Тем не менее в деревне была небольшая клиника, принадлежащая ордену католических монахинь из Бельгии: именно в ней и находился Мабала. Название “клиника” не является правильным, хотя она так и называлась. Сестры не имели медицинского образования, а из доступных процедур были вакцины от самых распространенных в регионе заболеваний, витамины и физраствор. Весь этот арсенал использовался широко и без каких-либо диагностических средств, что впоследствии сыграет свою роль. Как найти:

Мабала был 42-летним директором школы и одновременно учителем, и он только что вернулся из своего отпуска. Отдыхал он вполне понятно для нас и приятно для себя и своего сердца: навестил родителей, съездил в соседний город, провел пару дней на охоте. Съездил в другой конец страны с двухнедельной автомобильной экскурсией. Из сувениров по пути домой он купил тушку антилопы и копченое мясо обезьяны. Но вместо свежести и хорошего настроения из отпуска он привез с собой легкую лихорадку, сопровождающуюся сильной головной болью. К вечеру к жару добавились судороги. В местной провинции множество кофейных плантаций, а поля в низинах содержат огромное число влаги, которую так любят малярийные москиты. Местное население жило достаточно бедно. Настолько бедно, что большинство не имело ни тогда, ни сейчас даже антимоскитных сеток над кроватями и на окнах (вентиляционные отверстия в стене). Симптомы, которые были у школьного учителя, совпадали с малярией на 90%. Лихорадка, озноб, боль в суставах... Но для точного диагноза необходимо было сделать анализы и сдать кровь, чтобы затем под микроскопом найти возбудителя - малярийных плазмодиев. Это весьма простой анализ для 1976 года, для него бы хватило даже базовых знаний и микроскопа, но Заирская деревня и монахини не имели даже этого. Малярийный плазмодий:

Так как Мабала знал о малярии, он логично предположил, что это она и есть. Заболевание было очень распространенным, а монахиням привозили лекарства из Европы. Если у них что-то осталось из предыдущей партии, то он мог рассчитывать на самый простой вариант: получить пару уколов и отправиться домой, выздороветь за недельку и выйти на работу, к его любимым ученикам. Уход за ним был поручен сестре Марии Беате. Осмотрев больного, она быстро согласилась с диагнозом самого пациента. Вот фотографии медперсонала клиники. Обратите внимание на вторую дату:

Мария сделала ему укол хлорохина и оставила в палате. Это старое и надежное лекарство, уничтожающее эритроцитарные плазмодии. Больница в Ямбуку была рассчитана на 120 пациентов, и особенно без необходимости в ней никто подолгу не задерживался. Мабале также дали жаропонижающее, продержав в палате в общей сложности 2 дня. При госпитализации в карту вписали - лихорадка. Затем, за Мабалой зашла его жена Мубузу и забрала его домой.

Сегодня достоверно известно, что на всю поликлинику, где содержались в то время пациенты с беременностью, инфекциями, обезвоживанием, было 5 стеклянных шприцев и многоразовые металлические иглы. При простых инъекциях стерилизация не проводилась. Общие инструменты, которыми оказывали помощь Мабале, были повторно использованы для инъекций нескольким десяткам пациентов с совсем другими проблемами. Знаете, откуда это стало известно? Эти пациенты и те, кто с ними будет контактировать через 1 неделю после выписки Мабалы, или вернутся в клинику, или умрут дома.

Первое время Мабале казалось, что инъекция сработала, и ему становится лучше. Но через неделю лихорадка вернулась с новыми симптомами. У него появился понос и рвота. Кишечное кровотечение, боли в животе. Его семья начала всерьез бояться за его здоровье и жизнь. Шестеро детей Мубузы и Мабалы передали на время родственникам. С ним остались его жена и две старшие дочери. Видя, что ему становится всё хуже и хуже, семья послала за монахинями. Когда две сестры вошли в дом Мабалы, они застали его на полу, на простом матрасе, залитом кровью и в окружении сонма мух. Мабалу рвало темными сгустками крови, кровь стекала по его ушам, вытекала из носа и глаз. На испуганный вопрос Мабузы: «У вас есть какое-нибудь средство чтобы ему помочь?» - сестра Беата испуганно покачала головой: «Это что-то новое…» Объективно сестра Мария просто не знала о геморрагических лихорадках вообще ничего, хотя, например, желтая лихорадка со схожими симптомами уже была известна науке, как и лихорадка Ласса...

Первые тревожные сигналы стали раздаваться в сентябре. 30 августа в больницу поступил сосед Мабалы Локелы, но, так как в его клинической картине не увидели знакомых заболеваний и не смогли предложить лечение, он вернулся домой. В тот же день из больницы выписалась Йомбе Нгонго, которая лечилась от анемии, а пока она была в больнице, за ней ухаживала младшая сестра - Юза. 7 сентября умирает Йомбе, 8 - Мабала, 9 - Юза.

За окном стоит невыносимая жара, родственники собираются на похороны, в больнице остаются пациенты, а шприцы все ещё не стерилизуют. Перед похоронами тело Мабалы обмывают, собирается вся его семья, они проводят ночь с покойником, а на утро состоятся похороны. После похорон Локелы 21 из его родственников заболевают, и приходят в сестринскую клинику с лихорадкой, головной болью, рвотой и диареей. Монахини пытаются помочь и успокоить больных, но быстро присоединяются к ним. Сестра Беата - одной из первых.

12 сентября на отчаянные просьбы о помощи в деревню прибывает первый врач из города - Нгой Мушола. Увидев, что здесь происходит, он первым делом направляет отчет в столицу - Киншасу. Перед врачом стоит задача глобального масштаба. Из 30 случаев заболевания 22 уже привели к смерти (более поздние исследования показали, что к этому моменту заболевших было уже 120). Больные, находящиеся в больнице, разбегаются в прямом смысле и отказываются от лечения и содержания в стационаре. Неизвестная болезнь. Индекс смертности, по предварительным оценкам, доходит до 100 процентов. У Мушолы единственная попытка - его письмо должно помочь остановить эпидемию и обратить на себя внимание коррумпированного аппарата, заставив вращаться звенья администрации в нужном направлении.

Запись о поступлении Мабалы в клинику:

Ему это удается, но лишь отчасти. Отчет привлек внимание. 23 сентября по поручению министра здравоохранения в поселок прибывает команда из столицы. В неё входят микробиолог Жан Жак Муембе Тамфун и полковник Омомбо. Первичный диагноз звучит как подозрение на тиф или желтую лихорадку. 24 сентября у 3 умерших сестер берут образцы ткани для анализов. Омомбо - военный врач-эпидемиолог. Начинаются мероприятия по борьбе с тифом и желтой лихорадкой. Последняя живая бельгийская монахиня выполняла обязанности акушерки, принимая роды и ставя капельницы беременным до того момента, как заболела сама. В рамках борьбы с эпидемией ей также сделали прививку от брюшного тифа и желтой лихорадки. Прививку сделали инъекцией в том же госпитале, теми же средствами... В рамках борьбы с тифом/желтой лихорадкой инъекции прописывают всему населению, а полковник говорит, что нет повода для беспокойства, и улетает. При отбытии команда забирает с собой больную монашку и священника в Киншасу. Это самый острый момент вспышки. Нулевой пациент умер месяц назад. Но больше 100 зараженных вернулись в свои дома, а больную монахиню везут в густонаселенный город. Каждый из этих людей может стать своим локальным нулевым пациентом. Каждый из них может отправиться к родственникам в другую провинцию, уйти на охоту с друзьями из соседнего Судана или Уганды. Нищая Африка может в считанные дни стать инкубатором новой болезни, о которой на тот момент неизвестно вообще ничего. Местные власти не проявляют беспокойства, игнорируя развитие ситуации и запросы медиков. Редкий набор полного комплекта защиты 1976 г.:

По счастью, слухи о погибших представителях бельгийской миссии доходят до Жан-Франсуа Рупполя, руководителя бельгийского Фонда Тропической Медицины, Жерара Рафье, главы французской медицинской миссии, доктора Крубвы из Национального университета Заира. В отличие от официальной делегации, их не устроил простой ответ: брюшной тиф и/или желтая лихорадка. В Европе к этому времени уже знали про вырвавшийся на свободу вирус Марбурга в 1967 году в Германии. Тогда, 10 лет назад, медицинские эксперименты над африканскими мартышками вида Гривет вывели в свет один из самых опасных вирусов, состоящий в том же семействе Filoviridae, что и новый штамм пока неизвестной болезни... Симптомы кровотечений говорили о том, что вирус больше похож на желтую лихорадку, а не тиф. Но излишняя образованность сыграла на руку, и ученые решили подстраховаться, ведь это могла быть и лихорадка Ласса, также вызывающая геморрагические симптомы, и желтая лихорадка. А мог быть и новый вирус, как внезапно разбуженный Марбург... В любом случае, нужен был точный ответ. Трое ученых формируют новую команду и отправляются на военных вертолетах в очаг эпидемии. У двух переживших заболевание берут образцы крови и улетают. Ещё не имея результатов проб, они советуют правительству немедленно изолировать район. Действующий комиссар провинции соглашается. Область с населением в 275 000 человек закрывается на строгий карантин. Внутри провинции Бумба запрещается полет частных самолет, въезд и выезд любого транспорта, остановка речных судов, католическая миссия и госпиталь в Ямбуке закрываются. На этот момент 80% персонала больницы уже умерли. Сестринское кладбище:

28 сентября 1976 года у монахини, которую привезли из Ямбуки в Киншасу, в больницу Нгалиема, берут анализы крови. Она попадает под ответственность бельгийского врача Жака Куртеля. Жак заподозрил у неё геморрагическую болезнь и изолировал. Взятые образцы крови отправили в Институт тропической медицины в Антверпене, в Бельгии. Пробирку с образцами при доставке разбили, и в конечном счете отдел микробиологии не смог дать ответ на вопрос - что это? Все дело в способе анализа. Первый прогресс в вирусологии вообще произошел только с освоением возможности выращивать вирусы в искусственных условиях. Всё дело в том, что вирусы способны не только инфицировать, но и убивать клетки, что вызывает изменения в характере их роста. Больные влияют на здоровые, а убийство вируса в пробе какой-нибудь химией приводит к образованию из больных клеток бляшек - этот феномен называют цитопатическое действие. Но он занимает время... Из-за неясных результатов образцы передали в отдел электронной микроскопии, Вимому Джейкобу. Электронный микроскоп был вторым важным моментом в развитии вирусологии, и он давал быстрые и точные результаты. Вирус был идентифицирован как «подобный марбургу». Самые худшие опасения подтвердились. Фото в левом верхнем углу оригинал 1976 г., оцените развитие э.микроскопии за 50 лет:

В тот же день была уведомлена штаб-квартира ВОЗ в Женеве. Из-за отсутствия должной защиты в лаборатории, где из защиты были только стандартные средства (маска и перчатки), образцы немедленно перенаправили в Микробиологический научно-исследовательский институт в Великобритании, часть образцов - в Центр Контроля и профилактики заболеваний в Антланте, Джорджия, США. По инициативе ВОЗ карантин в Заире был ужесточен. В последующие несколько месяцев заболеют 318 человек - все они контактировали с сестрами, Мабалой или его семьей - а 280 из них умрут в муках в этой далекой деревне. Во многом активность ВОЗ была обусловлена ещё и тем, что немного севернее они уже участвовали в создании карантина при аналогичной вспышке неизвестной болезни. Говоря строго, случай в Ямбуку был вторым в истории, просто об этом ещё не знали. Но именно после Ямбуку вирус попал в руки ученых, которые сопоставили его с Марбургом и поняли, что дела обстоят весьма серьезно. Именно расследование в Заире в конечном счете привело в Южный Судан. Где была зафиксирована аналогичная вспышка чуть раньше, с июня по ноябрь 1976 года. Произошло это в Нзаре, а нулевой пациент был идентифицирован как ныне неизвестный кладовщик на хлопчатобумажной фабрике, откуда через персонал 27 июня 1976 года заболевание попало в соседний город - Мариди. К моменту, когда власти узнали о произошедшем, в госпитале находилось 30 пациентов, а образцы были также собраны и отправлены в ВОЗ напрямую.

Первым предположением было то, что эпидемии связаны между собой, и распространение вируса произошло через торговые маршруты, по которым перевозили пальмовое масло. В Судан отправилась пара эпидемиологов-добровольцев из США и Европы: Джозэф МакКормик и Саймон ван Ньювенхов. Но в это время в стране шла гражданская война и следы Эболы оборвались спустя три недели поисков. Позднее в лаборатории установят, что штаммы Эболы отличались друг от друга, хотя и возникли в относительной близости. На хлопковом заводе и его окрестностях от заболевания погиб 151 человек из 284 заболевших.г

Название вирус получил всё-таки из Ямбуку, в 60 км от которой протекает река Эбола, на местном наречии «Нгбани Легбала», что переводится как «чистая вода». Некоторое искажение названия и отказ от названия в честь деревни были использованы сознательно, чтобы не дискредитировать местность. Именно отсюда начались исследования и история болезни. Всего в том году Эбола унесла жизни 331 человека. А человечество вынесло для себя несколько ценных, но старых уроков о гигиене и карантине тяжело больных.

Вероятной причиной заражения кладовщика стали летучие мыши, жившие на стропилах под крышей, а школьного учителя - «буш мит», придорожная уличная кухня, где принято готовить и продавать любых животных из найденных или убитых в окрестностях. Причинами распространения считаются, по большей части, невероятная антисанитария в госпиталях и полное отсутствие стерильных медицинских инструментов, а также погребальные традиции местных племен, подразумевающих контактное прощание с покойником.