Акценты недели с известным экономистом Михаилом Делягиным: элита убедилась в своей беззащитности, а Ford показал, что Россия — страна третьего мира.
1. АРЕСТ ЭКС-МИНИСТРОВ ИШАЕВА И АБЫЗОВА: КРИЗИС ЛОМАЕТ СТАРЫЕ ПРАВИЛА, НО НЕ СОЗДАЕТ НОВЫЕ
Борьба с коррупцией отличается от борьбы с коррупционерами тем, что неотделима от изменения правил, порождающих коррупцию. Если преступников наказывают, а правила остаются прежними, — это исправление следствий при трепетном сохранении причин.
И никакой эффект «громких посадок» (и не менее громких неудач правоохранительных органов вроде историй с Васильевой — Сердюковым и Скрынник) этого не изменит.
Аресты Ишаева и Абызова (хотя оба, думаю, согласятся на утяжеление наказания, лишь бы не стоять рядом даже в перечислении на бумаге) представляется следствием социально-экономического кризиса, виртуозно организованного привластными либералами, даже несмотря на дорогую нефть. Кризис сокращает ресурсы, ужесточает конкуренцию «высших» олигархических групп и делает неизбежной ликвидацию групп и лиц, не обладающих системной политической поддержкой для защиты своих административных «угодий».
Противоположность фигур Ишаева и Абызова свидетельствует об универсальности этого правила.
Абызов — прожженный коммерсант, для которого даже у Латыниной не нашлось ни одного доброго слова. При этом он тесно связан со всеми основными группировками либерального клана: беспрецедентный залог за него — 1 млрд рублей — предложили представители их всех. Это можно трактовать как-то, что и «семья» (Волошин), и Медведев (через Тимакову), и Чубайс, и Дворкович категорически не заинтересованы в том, чтобы он начал давать показания. Нельзя исключить возможности того, что, приняв решение о его аресте, Басманный суд спас ему жизнь.
Непосредственной причиной ареста может быть не называемый обман ФГУП на сумму менее 4 млрд рублей, а невозврат структурам Вексельберга и «Альфы» десятков миллиардов рублей, о чем сообщалось в СМИ.
Вместе с тем и арест в Лефортово, и беспрецедентный уровень поддержки прямо указывает на политический характер ареста. Вне зависимости от его непосредственных причин он стал «черной меткой» и для «семьи» (которая, похоже, не отстраняется от власти, чтобы не попасть под удар Запада, а действительно уходит с политической сцены), и для «системных либералов» по главе с Чубайсом. Его жалкий вид на публичных (формально победных) выступлениях после встречи с Путиным и накануне ареста Абызова можно объяснить тем, что выманивание Абызова в Россию, в том числе и под личные гарантии, могло быть условием сохранения Чубайса во главе «Роснано», при том что арест Абызова создавал для Чубайса страшные личные угрозы.
Претензии к Абызову по поводу созданной им угрозы энергоснабжению двух регионов и устойчивости их экономического развития вполне могут быть прелюдией к аналогичному обвинению Чубайса (применительно к масштабам всей страны), что, несмотря на всю маловероятность, не может не пугать последнего.
Личное благополучие незначительных администраторов вроде Дворковича на этом фоне просто не имеет значения — не случайно он отложил возврат в Россию.
Интересно, что позиции Медведева от ареста Абызова не пострадали: в силу его уникальной функции во власти чем больше на него компромата, тем прочнее его положение. Тем не менее слухи о его возможной отставке в мае вновь усилились.
Поразительным выглядит на этом фоне арест (пусть и домашний) Ишаева — фигуры уровня Лужкова и Шаймиева, одного из спасителей России в 90-е годы. Управлявший Хабаровским краем 18 лет (как Брежнев Советским Союзом, но в несравнимо худших условиях), Ишаев был назначен президентом Медведевым сначала полпредом Хабаровского края, а затем и министром по развитию Дальнего Востока. Он был с треском уволен с обоих должностей после интервью (затем удаленного из интернета), в котором он объяснил аномальное наводнение на Дальнем Востоке сбросом воды из Зейской и Бурейской ГЭС в результате деструктивных мотиваций, созданных у их руководства чубайсовской реформой электроэнергетики.
Возможно, арест Ишаева (по откровенно странному обвинению в сдаче в аренду по завышенной ставке сравнительно небольшого офиса) вызвано драматическим изменением баланса сил в крае после победы представителя ЛДПР Фургала. Ишаев решительно поддержал его, обрушившись всем своим авторитетом на представителя «Единой России», и утратил поддержку не только партии, но и власти, стремящейся обеспечить лояльность к своим проектам.
Фургал же для обновления команды и укрепления своих позиций инициировал глубокую проверку всей региональной элиты, поддержанную центром для ослабления позиций последней и усиления своей власти. Часть «ниточек», вероятно, привела к лишившемуся поддержки Ишаеву.
В результате элита убедилась в своей беззащитности перед силовыми структурами: ни заслуги, ни близость к власть предержащим, ни возраст (Ишаеву больше 70 лет) не дают гарантий даже безопасности. Объективно это вызывает усиление антивластных настроений и способствует либеральному сценарию организации Майдана, особенно в результате массового оттеснения региональных элит от власти назначением губернаторами молодых технократов, представляющих интересы федеральных хозяйственных (часто прямо олигархических) групп и мало интересующихся поэтому всем остальным.
2. FORD УХОДИТ ИЗ РОССИИ: НЕКОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ АМЕРИКАНСКОГО БИЗНЕСА
Поразительно, но в уходе Ford из России не видно никакого политического следа, и это само по себе стало тихой сенсацией. Ford допустил несколько грубых маркетинговых ошибок, что привело его к глобальному кризису. Прежде всего это стратегия OneFord — продажа во всех странах одних и тех же моделей без учета национальной специфики (похоже, просто для экономии издержек). В отношении России — без учета климата, состояния дорог и вкусов потребителей.
Второй фатальной ошибкой стало, как ни парадоксально, нарушение этого правила в отношении нашей страны: компания отказалась от поставки в страну и тем более от сборки в ней наиболее передовых разработок, при том что ее конкуренты рассматривают российский рынок как крайне важный для себя.
На это наложилось упорство в навязывании нам нескольких неудачных моделей при нежелании концентрировать усилия на удачных, а также скандал в США (где оказалось, что Explorer на некоторых режимах травит водителей и пассажиров угарным газом) — и вот результат: не только производство, но и поставки легковых автомобилей прекращаются полностью. Ибо Ford практически потерял российский рынок: его мощности в нашей стране были загружены, по данным СМИ, лишь на 15%! Во Всеволожске в ноябре прошлого года даже вспыхнула забастовка, так как из-за постоянных простоев средняя зарплата упала более чем вдвое с 52 до 23 тыс. рублей. Выход был найден в беспроцентных займах и некотором повышении зарплаты на время простоя, но бизнес это не оживило.
Сокращение расходов на $11 млрд в год означает для Ford сокращение занятых в Германии (5 тыс. человек), Китае, Англии и Франции. В России, скорее всего, потеряют работу 2,7 тыс. человек во Всеволожске и 1 тыс. в Набережных Челнах. В Елабуге, где сегодня работают 3 тыс. человек, завод продолжит собирать малые грузовики Ford Transit (под управлением «Соллерс», которому сегодня принадлежит 49,99% совместного предприятия с Ford), но выпуск легковых (Kuga и Explorer) прекратится, поэтому сокращений также не избежать.
При этом доказавшие свой уровень маркетологи Ford, возможно, не понимают, что малые грузовики без линейки легковых автомобилей будут представлять интерес только для крупных дилеров или только в крупных городах, что само по себе снизит их сбыт. Конечно, ожидаемая господдержка (в виде заключения специального инвестиционного контракта) поддержит завод, однако ожидать его расцвета явно не приходится.
Разговоры об интересе, вроде бы проявляемом к наследству Ford со стороны Volkswagen, пока беспредметны и, возможно, являются не более чем социальной анестезией.
В этом отношении серьезной проблемой видится фактическое отсутствие социальных обязательств иностранных инвесторов перед российским правительством. Так, закрыть предприятие в Германии настолько сложно, что в ряде случаев оказывается дешевле содержать умеренно убыточное предприятие, сохраняя занятость, чем выплачивать работникам все выходные пособия.
В России же государство фактически не защищает труд — ни перед отечественными, ни перед иностранными работодателями, уравнивая нашу страну с отсталыми территориями третьего мира и продолжая методичное уничтожение человеческого капитала, начатое либеральными реформаторами еще в конце 80-х.
Во Всеволожске рабочие сами отчаянной забастовкой (и то потому, что работодатель постеснялся воспользоваться правом, фактически предоставленным ему Трудовым кодексом, и не запретил ее) добились сохранения занятости до мая 2019 года. Но он наступит уже совсем скоро.