Известный российский мультипликатор ответил на каверзные вопросы о деньгах, конформизме и политике.
Одному из величайших российских аниматоров исполнится 77 лет. Но он по прежнему бодр и полон творческой энергии.
Детство до седых волос
— На мультипликации много не заработаешь. Зачем люди этим занимаются?
— Чтобы продлить детство, играть до седых волос, получать удовольствие и давать его другим. А еще я ищу своего собеседника — человека умного,с юмором, самостоятельно мыслящего. Они есть и среди детей тоже, не надо их недооценивать.
— Вам важна рентабельность мультфильма?
— Я редко о ней думаю. Считал, что будет рентабелен полнометражный фильм «Гадкий утенок», но этого не произошло по вине прокатчика. Компания отнеслась к своим обязанностям недобросовестно, давала неверную информацию о прокате, а потом и вовсе обанкротилась, и теперь их не выковырять из-под асфальта. Где они, где эти деньги, где копии? Бог весть. Телеканалы покупают мультфильмы с большим трудом. Я обратился к одному, когда понадобились деньги на новый проект, но мне сказали: «Зритель у нас — 40-45-летний мужик с животом и банкой пива, лежащий на диване. Ваши мультфильмы не для нас. Мы любим своего зрителя, но ваши фильмы чересчур умные». Я свыкся с этим.
— Вы не хотите делать то, что гарантированно понравится всем? Что точно раскупят?
— Соловей, когда поет, — он думает, как будет выводить трель? У него ноты? Нет, он поет как дышит. И я делаю то, что мне хочется, что волнует прямо сейчас. Я стараюсь не опускать планку качества, и в этом моя ответственность перед зрителями, на деньги которых был полностью снят последний фильм. Зритель возвращает любовь в виде денег, финансируя проект. Мой фильм был выбран на Каннском фестивале для двухнедельного показа в программе,в которой участвовали лучшие режиссеры мира. Это мой знак качества, мой ответ зрителю.
Я рад быть частицей той силы
— Вы фанат покадровой съемки, а это очень долгий процесс. Как удается сохранить произведение актуальным и интересным?
— Я понимаю: что смешно сегодня, может быть не смешно послезавтра. Поэтому нужно говорить о вечном, о вещах более глубинных, которые будут актуальны и через полтора года. То, что меня волнует, в ближайшем будущем не рассосется. В «Слушая Бетховена» я говорил о свободе. Я начинал фильм в заботе об этой теме — ограничении моих прав как гражданина России и прав других людей. Я сделал об этом фильм, и за полтора года это не изменилось,только ухудшилось. К сожалению, это актуально.
Я хочу сделать следующий фильм о том, как зомбируют наше население, что делает пропаганда, когда нет самостоятельности мышления, индивидуального восприятия действительности и личностного анализа. Я думаю, это будет актуально и через полтора года, потому что не переведутся люди, которые перекладывают ответственность на государство. Неспособных думать собственной головой, к сожалению, много. Я показываю свои фильмы и нахожу в зрительном зале много единомышленников, которые рады, что я говорю о вещах, которые их волнуют.
Мы с сыном, режиссером Павлом Бардиным, не пропускаем некоторых вещей. Я с младых ногтей водил его на демократические митинги, поэтому мы пошли на очередное шествие, посвященное году гибели Бориса Немцова. Я понимаю, мое присутствие или отсутствие ничего не изменит, но иду, потому что не могу не идти. А впереди идут четыре старушки «божьих одуванчика», и по тому, как они шушукаются, я понимаю, что они меня узнали. Одна поворачивается и говорит: «Гарри Яковлевич, мы так рады, что мы рядом с вами. А больше всего мы рады, что вы с нами». И это меня греет. Я рад, что я частица этой силы.
— У вас есть единомышленники и инструмент воздействия на них. Не было мысли пойти в политику? Или в бизнес?
— Я могу высказывать свою гражданскую позицию, это мое право и моя в какой-то степени обязанность как публичного человека. Но идти в политику — такой мысли никогда не было. И в бизнес не пойду, хоть и не зарабатываю на мультипликации. Начинать бизнес в моем возрасте — рискованное мероприятие.
Платный портал как платный туалет
— Ваш внук смотрит мультики, которые вам не нравятся. Не обидно?
— Он не живет в безвоздушном пространстве, и если одноклассники спросят, ты видел Смешарики, Смурфики, Фиксики? Он скажет, видел. В его возрасте стадное чувство превалирует над индивидуальным. Но я верю, что он умный мальчик, и его индивидуальность перерастет в личность с помощью самовоспитания. Я смотрю на это спокойно.
— Маркетинг, брендинг и другие рыночные инструменты могли бы сделать ваши произведения такими же тиражируемыми. Не думали уделить этим вопросам больше времени?
— У меня есть профессия, я занимаюсь ею более сорока лет и не хочу ее менять. Я прихожу в аудиторию и спрашиваю, кто видел «Гадкого утенка»? Поднимается лес рук: это люди, которые скачали фильм в интернете или купили диски. Значит, интерес есть. Я не в обиде на пиратов, они подтверждают, что я живу не зря. Когда мне предлагают платный портал, я говорю, что знаю Россию. Это будет как платный чистый туалет, который наш человек обойдет и помочится на заднюю стенку.
— Вам поступало много заманчивых предложений с Запада. Почему вы их отклонили?
— Я не буду рвать на себе рубашку. Просто это моя страна. Я здесь прожил всю жизнь, здесь родился, здесь и пригодился. Я делаю для этих людей, хотя это становится интересно и за границей. Меня прокатывали во Франции, и знают там не меньше, чем в России. Но я наш народ знаю хорошо, я с ним прожил и заморозки, и оттепель, и кризис. Надеюсь, и следующую оттепель с ним проживу.
Перфекционизм = занудство
— Автору всегда хочется сделать все по максимуму, а зритель не всякий раз может оценить результат. К чему такой перфекционизм?
— Перфекционизм (по-русски «занудство») — вещь хорошая. Без требований, которые предъявляешь самому себе, было бы неловко смотреть свои старые фильмы. Я бы себя корил, грыз локти, почему это я не переснял, это недожал. Нет, я смотрю старые фильмы без потребности что-то переделать. Я всегда добивался качества по максимуму.
Я вспоминаю, как мы записывали музыку для «Гадкого утенка» с симфоническим оркестром под управлением Спивакова. Спустя четыре часа записи он — мэтр, маэстро — попросил меня зайти на чай и как первоклашка спросил: «Тебе все нравится?» Такой же требовательностью к себе отличается Юлий Ким, который писал текст. Он предъявил стихи и спросил меня: «Если что, ты скажи, я перепишу». Это люди, не обремененные бронзой, они остаются перфекционистами по отношению к своему делу. Они его не предают ни в коммерческих целях, ни во имя вкусов зрителя, они не изменяют себе, и в этом их заслуга.
— В вашей жизни был случай, про который вы могли бы сказать: вот то, ради чего я работаю, и выше быть не может?
— Когда-то я представлял во Франции первую «Чучу». Меня пригласили на «первый сеанс», я решил, что он так называется, потому что проходит утром. В кинотеатре я увидел толпу детей из детского сада, которых привели на их первый киносеанс. Там воспитывают зрителя, чтобы он был талантлив и мог воспринимать талантливое произведение не в шорах обывателя. И вот идут эти маленькие клопы и несут нянь, изготовленных из подушек. Это были зрители, которым 2,5 — 3 года.
Мне сказали, что это их первый сеанс, и мне стало нехорошо. Я понял, что я для них — как братья Люмьер в одном флаконе, я представляю им визитную карточку кинематографа, и от того, что они увидят, зависит, пойдут ли они на следующий сеанс. Самое блистательное было, когда после просмотра модератор дал девочке микрофон, и она сказала: «Мне 2,5 года, я в первый раз в кино. Если и второй фильм будет такой же, то я кино обожаю»!
Смотрите видеоверсию интервью с Гарри Бардиным на ЕТВ.