Мы попали на войну, но мы не знали, что такое война. Мне кажется, мы были не готовы к ней. В «учебке» я лишь два раза стрелял из автомата, да один раз нас «бээмпэшками» обкатали. Помню, на политзанятиях нам рассказывали об обстановке в мире – о Никарагуа, о Ближнем Востоке. Единственное, что нам говорили об Афганистане:
«Вот приедете в Афганистан, там узнаете...».
Это звучало как угроза.
Мы не знали, что такое душманы, мы их даже на фотографиях не видели. Ведь тогда еще ничего не писали, в «Комсомольской правде» только первые статьи стали появляться. И то в основном писали про народную афганскую армию. Что она доблестно ведет боевые действия в провинции Панджшер. Как ни горько, но западные голоса, при всей их злобе к нам, давали информации куда больше. Помню, как мы были там поражены, услышав по радио «Свобода» о нашем командире. Конечно, они тасовали эту информацию с самой гадкой ложью, нам не составляло труда в этом разобраться. Но в Союзе не все могли разобраться, это я понял уже когда вернулся домой. На встрече одна девушка спросила меня:
«Правда, что вы там убивали местных жителей? Можете не отвечать, я знаю, что убивали...».
В глазах этой девушки я увидел презрение, если не ненависть. Не ее вина, конечно, что вся накачка информации об Афганистане шла от западных «голосов». Но мне тоже не в чем перед ней виниться, говорю то, что знаю, что видел, испытал на себе. Оправдываются и выкручиваются пусть те, кто держал людей на «голодном пайке» столько лет, что успело вырасти целое поколение.
Только один раз я надел свои медали на День Победы. По неопытности надел, получается. Пришли с другом в гости. Один парень спросил:
«Чья медаль?»
Мой друг стал объяснять, где я служил. Тот все равно смотрел с усмешкой, пока я ему военный билет не показал. Не счел я тогда это унижением, все-таки не со зла парень так спросил. Он действительно считал, что я нацепил дедушкину медаль.
Это ведь не мои медали, в принципе. Наши, моих товарищей. Тех, что живыми уже никогда не вернутся.
Мы-то, живые, помним, что вернулись потому, что нас спасли, закрыли, сберегли... «Старики» берут на себя такую ответственность – за «молодых». Они не пускают их на переднюю линию, сами стараются попасть в самые опасные места – только бы не подставить под пули «молодых», а им этого никто не приказывает, этот неписаный закон действует не хуже писаных.
Нельзя говорить, что люди в Афганистане становятся напрочь другими, нет, они приходят туда со всеми своими достоинствами и пороками. И я видел все: героизм и трусость, отвагу и малодушие, благородство и подлость.
Одно из соседних с нами подразделений попало в засаду, его окружили наемники и стали расстреливать в упор. Кое-кто бежал с поля боя. Но группа людей осталась до последнего. Они обороняли раненых, никого не бросили. Когда мы подоспели, израненные ребята уже легли, зажав под собою гранаты...
Нет, не надо нас представлять суперменами, которые легко воевали, легко прощались с товарищами и еще вроде бы не прочь повоевать. Нам не нужна была эта война. А тому, кто хочет представить нас пешками, бездумно выполнявшими чужие приказы, я скажу о другом. Нам, «афганцам», не надо прозревать, чтобы увидеть правду. И там, в Афганистане, мы говорили друг с другом о том, что видели. О том, за что воюем. Зачем это нужно? Кому это нужно? Мы имели право задавать такие вопросы. Не всегда мы находили ответы, но главное мы понимали, – на наше поколение выпал этот приказ правительства. Мы должны были его выполнить. «Долг» – этим словом объясняется многое. Жаль, что осталось оно, пожалуй, лишь в солдатском лексиконе.
...Покидали мы Афганистан очень буднично. Командир полка построил на плацу весь полк.
Каждому из нас, увольняемых в запас, пожал руку. Потом был пронос знамени. Командир полка уехал на операцию, а оставшийся с нами штабник-капитан приказал открыть чемоданы и «дипломаты» и стал проверять, что мы везем. Выкидывал джинсы, батники, платки, жвачку, парфюмерию – все, что мы везли в подарок родным. Выбросил, сложил на плацу, и приказал облить бензином. Приказ есть приказ, никто и виду не подал, что расстроился.
Через четыре дня я добрался до Москвы, на последние деньги купил билет до Вологды. После этого только двадцать копеек в кармане брякало.
Я все чаще вспоминаю Афганистан. Не для того, чтобы рассказать кому-то. Я вспоминаю Афганистан про себя. Вспоминаю все, что было с нами, когда смотрю «афганскую» хронику по телевизору. Невольно ищу знакомые лица и только минутами позже спохватываюсь: их не может быть здесь. Кто уже давно в Союзе, а кого нет в живых.
Не надо считать награды на пиджаках тех, кто вернулся. Я знаю ребят, которые полтора года ползали по горам, а никаких медалей не получили. Почему? Те, кто был там, поймут. В нашем взводе два года не было командира, и даже просто представлять к наградам было некому.
Говорят, самая главная награда, что вернулись живые ...
Если бы вернулись все!..
Источник: Замуракин М. Когда мы вернемся / М. Замуракин // Вологодский комсомолец. – 1988. – 26 июня. – С. 3