Эта история случилась со мной не в совсем привычном месте. Возможно, именно поэтому она меня так потрясла. Ещё важное уточнение - она произошла в начале января, сразу после новогодних каникул.
Всё началось с того, что я узнала печальную весть о моей школьной подруге. Она погибла. Прыгнула с крыши высотного дома и разбилась насмерть. Так странно писать об этом настолько спокойно сейчас. Два года назад меня потряхивало при мысли об этом происшествии.
В православии тех, кто самовольно наложил на себя руки - не жалуют. Их не отпевают в церкви, не хоронят на православных кладбищах. Ведь человек покусился на самое ценное, что ему дано - свою жизнь.
На фото - питерский крематорий
Именно поэтому прощание с ней происходило в большом холодном зале крематория. В последнее время к кремации прибегает все больше людей. Теперь это вполне привычная практика.
В зал прощания я зашла одна из первых, вместе с родственниками. Они отвлеклись на заполнение каких-то официальных бумаг, а я в оцепенении стояла у гроба.
Так выглядит зал для прощаний. Зелень, цветы - как в оранжерее.
Вдруг ко мне подошла нарядно одетая незнакомая женщина.
Знаете, как в ЗАГСе есть все из себя важные тетушки с длинной палочкой для указывания места подписи, так и в крематории есть свои тётушки. Не менее важные, я полагаю.
- Как-то рано она у вас, - сказала распорядительница траурных церемоний.
Я уныло кивнула. Конечно рано. Моя ровесница. Жить да жить ещё.
- У нас в это время одни алкаши поступают обычно, или бабки, которые протухших салатов переели. А такие вот, - она кивнула на гроб, - ближе к весне. У них в это время случается обострение.
Сказать, что я была в шоке - не сказать ничего. Но я совершенно не нашлась, что ответить.
Что это было? Равнодушие к чужому горю? Или для неё скорбящие люди стали настолько привычной ежедневной рутиной, что с ними можно поболтать о том, о сём?
Для меня это до сих пор загадка.