Самодержавие - наш крест. И сегодня оно всплыло под личиной демократического феодализма. Телевизионная пропаганда убеждает нас в необходимости путинской вертикали, административный ресурс обеспечивает «правильное» решение на выборах.
Стоило ли ломать СССР, чтобы повторить всё в карикатурных масштабах?
Имперский дух давно вышел, а национального, оказалось, нет. На нефтяной трубе разрослась плесень, а инакомыслящих вместо Сибири сослали в Интернет.
В третьем тысячелетии наш особый путь сузился до тропинки, но мы упорно следуем ему.
Вторым китом нашей управленческой конструкции выступает православие. После своего второго пришествия церковь претендует быть идеологической опорой. Она приватизировала не только религиозное сознание, но и любое другое.
Вплоть до введения в школах закона божьего.
Прививая шизофрению, на уроках физики будут рассказывать о Большом Взрыве, а уроке богословия – о семи днях Сотворения.
А в церковных рядах постоянно проводятся чистки. Едва заикнувшийся о недопустимости лобызания с антинародной властью епископ был лишён сана.
И как после этого церковь надеется оставаться авторитетом?
Впрочем, всё это было. И как бы не пришлось снова списывать массовые разрушения храмов на «жидомасонский заговор».
В восьмидесятых православие пользовалось симпатией у атеистического населения. И в служители церкви шли тогда бескорыстные богоискатели. Но массовая мобилизация вдруг уверовавших батюшек напоминает разбухание партноменклатуры, рассматривающую чиновничье кресло как путёвку в сытую жизнь.
Только вместо партбилета — ряса.
Совсем недавно РПЦ призывала осудить коммунизм наряду с фашизмом, предав память отцов и дедов. Церковники сводят счёты? Но Алексий Первый произнёс на смерть Сталина проникновенную речь, в которой обещал денно и нощно молиться за вождя, сделавшего так много для церкви. И в надежде на общественную амнезию церковники также быстро отрекутся от нынешнего режима.
Им не привыкать.
Так они остаются безгрешными.
Но только в собственных глазах.
Вместо приютов в бездомной стране возводят роскошные храмы, вместо смирения демонстрируется осуждение, идёт поиск врага не в коррупции, бедности и бездуховности общества потребления, а - в призраке коммунизма.
Разве церковь возвышает голос против пошлой рекламы?
Против бряцания оружием?
Против дебильных телешоу?
Зато слышатся её призывы к дегероизации народовольцев. Предложения переименовать улицы, названные в честь героев-коммунистов. И в самом деле, почему бы метрополитен Ленина не заменить на подземку Алексия Второго? А площадь Революции – на станцию Николая Кровавого?
«Народность» в известной русской триаде сменила «населённость». Стоило на рождение ребёнка выделить крохи, и кривая вымирания замедлила свой бег. Но почему бы не увеличить матерям безвозмездную ссуду? Вместо того, чтобы вкладывать миллиарды в убыточные компании? Или в сырьевом придатке сбываются пророчества Тэтчер и экономическая рентабельность ограничивает его население?
Самодержавие, православие, покорность?
Но когда этот колченогий стул рухнет, мало всем не покажется.
А пока всё идёт к этому.
И нам остаётся надеяться только на чудо.
Приходите, буду рад!