Бешеный ритм
Доброго дня, друзья! Вернувшись домой, я поняла, что в нашей жизни что-то кардинально меняется. Это было начало девяностых… ужасное время… оно коснулось каждой семьи… каждого человека… и, конечно, лошадей тоже.
В Москве у меня уже были знакомые, они пригласили работать. Лошадей надо было срочно продавать, так как начиналась бескормица, и их могли просто вывести на мясокомбинат.
Колхозники давно недобро косились на конюшни. Только директор держался, но понимал, что долго не протянет. И дал согласие на продажу всех спортивных лошадей.
Приезжали покупатели, приобрели несколько голов. Я привозила лошадей в Москву, в том числе, Чунгура и Базальта. Только не смогла забрать Данго, так как он, переболев гриппом, получил осложнение в виде энфиземы. Кстати, на мой взгляд, ему повезло больше всех.
На свой страх и риск я уехала в Москву. Работа как таковой не было, мне никто денег не платил, перебивалась случайными заработками.
К тому же, каждые две недели я моталась домой на поезде, надо было проведать сына, удостовериться, что все было в порядке. Я его оставила одного, под присмотром своей знакомой.
Первую партию лошадей в Европу вывезли без меня, еще не был готов загранпаспорт. Чунгур и Базальт были в той партии. Сказать, что я была расстроена нельзя. Конечно, хотелось самой съездить с любимками и пристроить их в хорошие руки. Но не в этот раз. Лошади мои уехали, и стало как-то пусто на сердце и тоскливо.
Я хваталась за любую работу, помимо того, что мне нужно было как-то самой жить, так еще и ребенку что-то отправлять. Ритм работы был бешеным: подъем в 5 утра, в 6 я уже в Битце, домой возвращалась в одиннадцатом часу вечера.
Трудное и тревожное было время, все отношения строились по-новому, пока не очень понятно для меня, но уже не нравилось, настораживало что-то. Такая свобода и манила своими перспективами и тревожила за дальнейшую судьбу.
Эх, если бы знать – соломки подстелить… Но чему быть, того не миновать…