(раз)
ходит-то все со своей деревянной чуркой,
кутает ее в пеленки, надевает ей чепчик,
гладит лицо безглазое, слушает чутко,
словно та дышит, поет ей, а то ли шепчет:
«вырастешь ты большая у меня пребольшая,
избы заслонишь, да старый тополь, да самое небо».
клонится к окнам орешник, свет закрывая.
нянькает чурку, кормит размоченным хлебом.
«кушай, моя хорошая, позже съешь их,
всю-то деревню, и мир весь, и целое солнце».
плюнет сестра: да чтоб побрал ее леший.
леший ее не берет, у окна смеется,
лес подступает, мох растет на пороге,
жимолость вьется, окна ей заплетает,
утром доносится рокот сосновий строгий.
все-то поет она: «вырастешь ты, родная».
чурка безглазо смотрит на стены рыжие,
тянется ртом безгубым за новым хлебом.
лес и вода подступают все ближе, ближе,
землю съедая, и поле, и самое небо.
(два)
по всей земле от края и до края
взъерошенная белая вода
с востока наступает, заливая
деревья, и пути, и города.
а я проснулась, и хожу, и вою,
и не гляжу в окно, где все белей,
с безглазой куклой – со своей любовью.
и я не знаю, что мне делать с ней.
30.08.2018