Калининградскую область наш регион посетила и руководитель московского бюро всемирно известной газеты «Financial Times» Катрин Хилл. Она встретилась с несколькими исследователями БФУ им.И.Канта и любезно согласилась ответить на несколько вопросов.
— Катрин, чем вызван ваш визит в Калининград?
— Основной повод, конечно, это визит Президента Путина. Кроме того, я стала работать в России относительно недавно, осенью 2013 года, и ещё ни разу не была в этом регионе. Я пока не знаю, получится ли материал для газеты, но меня интересует, как область живёт в условиях санкций, ведь Калининград ближе всего к Европе и, наверное, сильнее других регионов интегрирован в систему международной торговли. Да и обычные люди чаще выезжают за границу (в ту же Польшу или Литву), интересно, что они думают о сложившейся ситуации. Важно понять, что будет с регионом, когда область перестанет быть свободной экономической зоной.
— Сейчас Вы общались с руководителем нашей социологической лаборатории Ефимом Фидрей и преподавателем Юридического института Вадимом Войниковым. Наверняка впереди общение с чиновниками, депутатами. А мнение обычных калининградцев Вам интересно?
— Да! Я уже в день приезда вечером начала общаться с людьми. У меня гостиница возле озера, я вышла на набережную и говорила с несколькими калининградцами. Сначала было сложно, потому что я не очень хорошо говорю по-русски, но потом стало проще. Да и людям было интересно, откуда я и зачем приехала. Я ведь немка, и это сближало. Оказалось, к Германии здесь очень хорошее отношение, много бизнес-контактов, друзей.
— Катрин, социологические исследования показывают, что в России растёт уровень агрессии, нетерпимости. Вы с этим сталкивались?
— В Калининграде нет. В Москве — да, много раз. Но знаете, с недоверием и определённой агрессивностью я сталкивалась и раньше. Прежде я работала в Китае, для западных журналистов это не самое радушное место. Многие люди там считают, что западные журналисты хотят написать про их страну что-то плохое. Поэтому ко мне и коллегам было настороженное отношение. В России я сначала с этим не сталкивалась, но потом политическая обстановка изменилась. И теперь получить комментарий, интервью, информацию стало сложнее. Наша газета «Financial Times» ориентирована на экономику и финансы, нас интересует политика, но в меньшей степени. И сейчас всё чаще люди отвечают как по шаблону, как будто лозунгами: спасибо Обаме за санкции, мы стали развиваться. Это хорошо, но когда так отвечает один, второй, третий, перестаёшь в это верить.
— А что говорят экспаты? Ведь в Москве, да и других регионах, довольно много иностранцев, которые занимают высокие должности в российских компаниях, в российских филиалах иностранных компаний. Бытует мнение, что они уезжают из России.
— Это важный и сложный вопрос. Дело в том, что нет достоверных данных, сколько экспатов работают в России и сколько из них уехали за последний год. В отчётах миграционной службы нет отдельной категории «эскпаты». Так что точно мы не знаем, кто уехал, сколько таких и почему уехали. Но я знаю примеры, когда иностранцы уехали из России. По разным причинам. Но главная — экономическая. Например, зарплата экспатов выше, чем у россиян, поэтому контракты с иностранцами не продлеваются, компании нанимают местных сотрудников, чтобы сэкономить. Трудно стало тем, кто оказывает консалтинговые услуги, потребность в их услугах снизилась. Но есть и такие, кто уехал из-за ухудшения ситуации: люди не ощущают себя в безопасности, воспринимают пребывание в России как некий риск и не хотят рисковать.
— А насколько интересны новости из России читателям Financial Times?
— Очень интересны. Я этого даже не ожидала. До того, как приехать в Московское бюро, я работала в Китае, и у меня было ощущение, что для журналистов Китай — самая главная и важная история в наше время. Но после переезда в Россию моё мнение немного изменилось. В Лондоне (там находится штаб-квартира газеты Financial Times — прим. ред.) у нас довольно много корреспондентов и редакторов, которые работали в России, говорят по-русски. Так что это интересно редакции. Кроме того, в Лондоне много русских, богатых русских, вокруг них сложилась определённая инфраструктура: это риэлторы, адвокаты, финансовые консультанты, банкиры. Они тоже следят за новостями из России.
— И вероятно, ждут плохих новостей, чтобы поток богатых русских увеличился?
— (смеётся) Не знаю, каких новостей они ждут. Я немка, и мне кажется, в Германии ситуация совсем другая. Между Германией и Россией есть очень тесные связи на всех уровнях: экономическом, политической, образовательном, личностном. И общественное мнение в Германии относительно России стало меняться только после крушения малазийского боинга. До этой трагедии немцы считали, что СМИ излишне критично говорят о России. Только сбитый самолёт повлиял на мнение обычных граждан Германии.
— Но вернёмся в Калининград. С кем ещё будете общаться?
— С предпринимателями и представителями общественных организаций. Я надеюсь, они будут более откровенны, чем чиновники.
— Город уже успели посмотреть?
— Чуть-чуть, была в Рыбной деревне, посмотрела Собор и погуляла вокруг озера (Верхнее озеро — прим.ред.). Очень красивый город. У меня назначены встречи ещё в Светлогорске, так что увижу и этот курорт.