1 апреля 1809 года родился Николай Васильевич Гоголь, украинский писатель, гордость русской литературы.
Самой любимой его страной была Италия. Немцев не любил, о Германии высказывался так: "По мне, Германия есть не что другое, как самая неблаговонная отрыжка гадчайшего табаку и мерзейшего пива". Или: "Опять я увижу эту подлую Германию, гадкую, запачканную и закопченную табачищем... "
Однако среди его любимых авторов были Шиллер и Гофман. Последнего он даже называл своим наставником «при создании первых юродивых творений». Александра Осиповна Смирнова-Россет как-то спросила:
- Вы браните немцев, ну, а Шиллера все-таки любите, а Шиллер тоже немец.
- Шиллер! - отвечал Гоголь. - Да когда он догадался, что был немцем, так с горя умер. А вы думали,
отчего он умер?
О русских:
"Есть у русского человека враг, непримиримый, опасный враг, не будь которого, он был бы исполином. Враг этот - лень".
В известном списке "Вот мои любимые писатели" Даниил Хармс наполовину в шутку поставил Гоголя на первое место: "Трудно сказать что-нибудь о Пушкине тому, кто ничего о нем не знает. Пушкин великий поэт. Наполеон менее велик, чем Пушкин. И Бисмарк по сравнению с Пушкиным ничто. И Александр І, и ІІ, и ІІІ - просто пузыри по сравнению с Пушкиным. Да и все люди по сравнению с Пушкиным пузыри, только по сравнению с Гоголем Пушкин сам пузырь".
В подражание Хармсу бывшие сотрудники журнала "Пионер" Наталья Доброхотова-Майкова и Владимир Пятницкий создали цикл "Веселые ребята", более известный как "Литературные анекдоты":
Однажды Пушкин решил испугать Тургенева и спрятался на Тверском бульваре под лавкой. А Гоголь тоже решил в этот день испугать Тургенева, переоделся Пушкиным и спрятался под другой лавкой. Тут Тургенев идет. Как они оба выскочат!..
Однажды Федору Михайловичу Достоевскому, царствие ему небесное, исполнилось 150 лет. Он очень обрадовался и устроил день рождения. Пришли к нему все писатели, только почему-то все наголо обитые. У одного Гоголя усы нарисованы. Н , хорошо, выпили, закусили, поздравили новорожденного, царствие ему небесное, сели играть в вист. Сдал Лев Толстой - у каждого по пять тузов. Что за черт? Так не бывает. "Сдай-ка, брат Пушкин, лучше ты". "Я, - говорит, - пожалуйста, сдам". И сдал. У каждого по шесть тузов и по две пиковые дамы. Ну и дела... "Сдай-ка ты, брат Гоголь". Гоголь сдал... Ну, знаете... Даже и нехорошо сказать... Как-то получилось так... Нет, право, лучше не надо.
Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Майкову. Майков усадил его в кресло и угощает пустым чаем. "Поверите ли, - говорит, - Александр Сергеевич, куска сахару в доме нет.Давеча Гоголь приходил и все съел". Гоголь ему ничего не сказал.
Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, напялил сверху львиную шкуру и поехал в маскарад. Федор Михайлович Достоевский, царствие ему небесное, увидел его и кричит: "Спорим, Лев Толстой! Спорим, Лев Толстой"!
Гоголь читал драму Пушкина «Борис Годунов» и приговаривал: "Ай да Пушкин, действительно, сукин сын".
Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, а сверху нацепил маску и поехал на бал-маскарад. Тут к нему подпорхнула прелестная дама, одетая баядерой, и сунула ему записочку. Гоголь читает и думает: "Если это мне, как Гоголю, что, спрашивается, я должен делать? Если это мне как Пушкину, как человек порядочный, не могу воспользоваться. А что, если это всего лишь шутка юного создания, избалованного всеобщим поклонением? А ну ее". И бросил записку в помойку.
Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Державину Гавриле Романовичу. Старик, уверенный, что перед ним и впрямь Пушкин, сходя в гроб, благословил его.
"Эх тройка! Птица-тройка, кто тебя выдумал? Знать у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи...
Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога,
гремят мосты, все отстает и остается позади...
Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа.. ."