Рецензия на роман Эльфриды Елинек "Любовницы".
В 2004 году Нобелевскую премию по литературе за «музыкальное многоголосие в романах и драмах, которое со свойственной только ей языковой страстью разоблачает абсурдность и принуждающую власть социальных клише» получила австрийская писательница Эльфрида Елинек, представленная на тот момент в России переводами романов «Любовницы» и «Пианистка». Позже на русский язык были переведены и другие крупные работы Елинек, однако наиболее весомый вклад в завоевание престижной награды, несомненно, внесли именно эти две работы, в полной мере раскрывающие формулировку Шведской академии. Так, в романе «Любовницы» писательница едко высмеивает нравы капиталистического общества, а объектом ее особого внимания становятся обезличенные, исключительно функциональные и диктуемые меркантильными интересами межполовые и межклассовые отношения.
Елинек демонстрирует два типа (на самом деле даже три, но третий стоит несколько в стороне от основных линий) «натуральных циклов» в жизни австрийского города и австрийской деревни 1970-х годов. Этот термин, по мнению американского исследователя современной литературы Орлы О’Салливан, позволяет автору «изобразить поведение и психологию людей, не подвергая ее сомнениям». Другими словами, все мысли и действия героя показаны как нечто само собой разумеющееся: главные героини Бригитта и Паула, конечно, выбирают разные средства передвижения на пути к своему счастью и достигают прямо противоположных результатов, однако сам образ счастья для них выглядит совершенно одинаково. Обе девушки мечтают выйти замуж, обе (одна совершенно откровенно, другая, пряча истинные намерения под всевозможными драпировками) надеются таким образом обеспечить свое безбедное и максимально беззаботное существование, обе ненавидят своих женихов, а затем и супругов, но не могут, а возможно, и не сильно желают вырваться за пределы порочного круга, в который их поставила социально-экономическая модель, во многом базирующаяся на классовом и гендерном неравенстве.
История Бригитты начинается в самом низу «пищевой цепочки», откуда она пытается выкарабкаться, клещами вцепившись в перспективного Хайнца; Паула стартует с чуть более выгодной позиции, но пользоваться своей выгодой умеет куда хуже Бригитты да и партнера выбирает совершенно никудышного: Эриху точно не хватит средств и ума, чтобы открыть «собственное дельце», а еще он любит выпить и не думает ни о чем, кроме моторов, звучание которых он может спародировать, а вот конструкцию и принцип действия не поймет ни при каких обстоятельствах. На протяжении всей книги героини ведут, выражаясь словами еще одного литературоведа Зейнеп Озгул, «product promotion», пытаясь заполучить, а скорее даже оказаться заполученными своими незадачливыми женихами, что в конечном итоге им обеим удается: глава про свадьбы становится единственным фрагментом, за исключением послесловия, где параллелизм у Елинек достигает критической точки, и писательский объектив перемещается с одной церемонии бракосочетания на другую в каждой новой строке. В этой точке героини близки настолько, что отдельные формулировки фигурируют в описании той и другой свадьбы, но куда значительнее отличия, отмеченные нарратором. После свадьбы обе женщины будут, пожалуй, несчастливы, но, как говорил классик, каждая будет несчастлива по-своему: если Бригитта продолжит медленно, но верно пробираться к новым вершинам, которые ей положено покорять, то Паула рухнет в пропасть и, в конце концов, окажется в точке, которая для Бригитты была исходной.
Отдельными деталями писательница привязывает действие к конкретному сеттингу (упоминание гонщика Ники Лауды и актера Питера Александера), однако это не отменяет универсальности и, к сожалению, актуальности вопросов, обостренных Елинек. Главным из них становится вопрос состоятельности системы, при которой представители разных полов и социальных классов оказываются вынуждены вступать в плохо регулируемые, а посему не лишенные произвола и угнетения торговые отношения – женщина же, выступающая слабой стороной в таких отношениях, вынуждена буквально продавать (навязчиво рекламируя) свое тело и свои умения взамен на относительно обеспеченное и абсолютно лишенное какого-либо глубокого смысла существование под крылом недостойных мужчин, воспринимающих представительниц противоположного пола исключительно как набор функций, не имеющий права на собственное мнение, желания и интересы. Могла бы скрасить ситуацию та самая, уже упомянутая третья линия Сузи, вышедшей замуж скорее по собственному желанию и имеющей силы и средства на удовлетворение потребностей высших ступеней пирамиды Маслоу, однако загвоздка здесь в том, что Сузи изначально принадлежала к одному из верхних слоев общества, поэтому говорить о высокой социальной мобильности все-таки не приходится.
В описанной Елинек среде роль женщины оказывается особенно незавидной: «банальные ужасы повседневной жизни вспарывают любовь и мечты» в обществе, где «по-прежнему доминируют деньги и мужчины». В резком и местами нарочито грубом стиле писательница проходится по «абсурдности социальных клише», пробуждая сознание каждого из нас в тот момент, когда смирение с установленным (кем же?) жизненным порядком заставляет нас идти против своей природы, против своих устремлений и против собственного достоинства.