В самой большой страна Е-континента Громадии был самый большой парламент, носивший красивое название «Думудумать», а сокращённо «Думдум». После приезда из Страуссбурга, где делегация Думдума , принимала участие в работе сессии Парламентской ассоциации всего суперпрогрессивного Е-континента, глава делегации, председатель Комитета по иностранным делам уважаемый парламентарий Денис Матвеевич Свистков зашёл к председателю Думдума Анатолию Аполлоновичу Норушкину. Денис Матвеевич был в расстроенных чувствах и начал чуть не с порога:
- Вы представляете, Анатолий Аполлонович, эти…мерзавцы, эти…негодяи лишили нас слова, – Свистков чуть не кипел от возмущения и негодования, – но мы проявили твёрдость, непреклонность перед откровенным политическим давлением и покинули зал заседаний! Можно сказать, гордо хлопнув дверью! Пусть знают!
- Это вы правильно сделали, проявили политическую мудрость, – одобрительно сказал Норушкин, – пусть знают, эти…как вы сказали, мерзавцы, мы не потерпим никакой дискриминации нашей великой страны, нашей Громадии, и пусть не думают, что мы будем там безропотно сидеть в зале заседаний безгласными статистами, этакими болванчиками, слушая их поучения. Пусть поучают своих паучат! – процитировал он известного барда и засмеялся.
- И ведь что обидно, Анатолий Аполлонович, мы вносим такой вклад в эту долбанную организацию, я имею в виду финансовый вклад, а они, неблагодарные, так с нами поступают, – Свистков даже всхлипнул от избытка чувств, а Норушкин обеспокоенно взглянул на него.
- Да, наш вклад весьма значителен, – солидно сказал председатель Думдума,– почти сто миллионов Е-денег! Ни одна страна Е-континента не вносит столько денег.
- Вот именно! – поддержал председателя Думдума председатель Комитета по иностранным делам, – и в благодарность такое… Свинство, натуральное свинство! Может нам того…дверью хлопнуть и вовсе?
- Что вы имеете в виду, Денис Матвеевич?
- Ну, перестать им деньги посылать на содержание этой бюрократической говорильни. Всё равно, если честно, от неё никакого толка… Так, поговорили и разошлись, ведь решения Парламентской ассоциации не имеют никакой силы – это просто рекомендации и правительства стран могут им следовать, а могут и не могут…тьфу ты, заговорился…а могут и нет. А этим ста миллионам другое применение найдём, ведь сколько проблем в стране – и насквозь прогнивший жилкомхоз, и огромное количество ветхого жилья, давно непригодного для проживания, и дороги разбитые, и энергетика…да мало ли проблем, Анатолий Аполлонович, – предложил Свистков.
- Нет, что-то вы уж очень круто забираете, – сказал Норушкин, – Так нельзя, как-то мелочно. Да и не хватит этой сотни миллионов на все наши проблемы…
- А представляете, Анатолий Аполлонович, как там нам…или нам там…а, всё равно…обидно было, – зашёл с другой стороны Свистков, – ведь это не только оскорбление нашей делегации, это то ещё можно было бы стерпеть, но это оскорбление всего Думдума, оскорбление всей нашей великой страны Громадии!
- Согласен с вами, Денис Матвеевич – обидно, да, но надо потерпеть и переступить через свои обиды, через свои амбиции. Ведь нам нужна площадка для контактов, площадка для выступлений, чтобы мы могли выехать туда в командировку и донести своё мнение до всего Е-континента, раскрыть им глаза! Мы не можем её терять. Не нужно её терять. Они ведь лишили нас слова на полгода, не так ли?
- Да, так.
- Ну что значат эти полгода? Какие-то шесть месяцев. Так, тьфу, не успеешь оглянуться, и они промелькнут.
- Но они могут и продлить санкции…
- Я думаю, не продлят. Им ведь тоже нужно знать наше мнение. Поэтому оставим всё как есть. Они выдали на руки это решение?
- Нет, его сейчас оформляет комиссия по регламенту Парламентской ассоциации, а потом готовое решение нам вышлют по почте.
- Ну, хорошо. Подождём. Идите, работайте спокойно, Денис Матвеевич.
Прошло почти два месяца. На имя председателя Комитета по иностранным делам Свисткова Д.М., как главы делегации ДумДума, пришло официальное письмо из Парламентской ассоциации. «Ну и ну, наконец-то родили, не прошло и полгода, – с издёвкой подумал Денис Матвеевич, взяв в руки письмо, – что они там написали…может, одумались?» – подумал он и стал читать.
…Секретарша Свисткова Жанна Григорьевна, приятная интеллигентная дама лет сорока, с прирождённым тактом и чувством меры, едва со стула не упала, когда из кабинета шефа раздался какой-то грохот и страшный крик, переходящий в рёв вперемешку с отборной матерщиной. Свистков ругался почище, чем Костя Верёвкин, таксист по работе и хам по призванию, живший в соседнем с Жанной Григорьевной подъезде. Никогда прежде Жанна Григорьевна такого от шефа не слышала. Да что там она, наверняка сам Костя Верёвкин удивился бы…а он таксист и когда-то побывал в местах не столь отдалённых – грех молодости. Красивая точёная челюсть Жанны Григорьевны самопроизвольно отвалилась, красивые глаза широко раскрылись, красивые брови поползли на лоб, и она просидела с таким глупым видом минут пять, представляя, что всё это ей снится, когда от сильного пинка с треском открылась дверь кабинета, ударив по стоявшему рядом с дверью шкафу так, что пыль полетела и что-то посыпалось с полок на пол, из кабинета выскочил красный и почему-то взъерошенный Свистков со съехавшим на бок галстуком. Жанна Григорьевна в изумлении уставилась на него: таким растрёпанным она его никогда не видела – депутат Свистков считался самым элегантным и стильным среди всего многочисленного и разношёрстного депутатского корпуса ДумДума.
- Что…что случилось? – тихо спросила она, глотая воздух ртом, как рыба, выброшенная штормом на берег. Но Свистков не слышал её вопроса, а если б услышал, то наверняка не ответил – он уже выскочил из приёмной и стремглав мчался по коридорам ДумДума, быстро и потешно размахивая руками, как ветряная мельница в бурю, распугивая встреченных на пути людей. В одной руке он держал крепко зажатый лист бумаги.
- С ума сошёл, что ли, – недовольно сказал посетитель, разыскивавший нужный кабинет, и которого Денис Матвеевич сильно толкнул, так что тот больно врезался в стену и чуть не упал, – ну и порядки здесь, а ещё главный законодательный орган страны, а депутаты себя культурно вести не умеют...
Свистков так быстро заскочил в кабинет председателя ДумДума, пролетев в одно мгновение через просторную приёмную, что ни секретарша, ни референты и помощники, сидевшие в уютных креслах, не успели его остановить.
- Куда вы, Денис Матвеевич? Анатолий Аполлонович занят! Он готовится к встрече с президентом!
Но Свистков не слушал.
- Анатолий Аполлонович! Анатолий Аполлонович! Я получил письмо из Страуссбурга, из Парламентской ассоциации!
- Ну и что, – недовольно сказал председатель ДумДума, нехотя отрываясь от важных бумаг,– из-за этого надо врываться без доклада и элементарного стука?
- Вы только послушайте, что они пишут!
- Да что они там нового могут написать? – скептически и довольно пренебрежительно сказал председатель, – нам вроде всё известно...
- Нет, не всё. Да вот, послушайте… По рекомендации Комиссии по регламенту Парламентская ассоциация приняла следующее решение: лишить слова…запретить участие в выборных органах ассамблеи…так, это было и раньше известно…а вот новое, слушайте: запретить делегации ДумДума непосредственное участие в пленарных заседаниях…далее… запретить членам делегации нахождение в зале заседаний! Каково? Каково, я вас спрашиваю? – голос Свисткова поднявшийся до трагической высоты, сорвался и дал «петуха».
- Как это? – удивился Норушкин, – а где же тогда должны находиться наши делегаты? – растерянно спросил он.
- А вот где, читаю дальше: члены делегации ДумДума должны находиться в фойе зала заседаний Парламентской ассоциации, в зал заседаний они могут проходить только по вызову и с разрешения председательствующего и отвечать на вопросы председательствующего по существу и с низко опущенной головой («Хорощо, что не на коленях!»). Кроме этого члены делегации должны принимать участие в работе сессии Парламентской ассоциации путём работы в технических службах по обслуживанию: технический секретариат – 3 человека, курьерская служба – 5 человек, блок питания – 3 человека, клининговая служба – 9 человек, вахтовая служба – 5 человек. Итого – двадцать пять человек, весь состав нашей делегации вместе с главой делегации…
- Что ещё за клининговая служба? – спросил председатель ДумДума.
- Уборщики…по-русски: мусор убирать!
- Уборщики мусора значит, – как-то неопределённо сказал Норушкин.
- Нет, ну это невозможно просто, надо с ними кончать, надо…– начал было возмущённо Свистков, но Норушкин его прервал:
- А где список членов нашей делегации? – спросил председатель, поискал у себя на столе и взял листок, – вот он. Так, давайте успокоимся, уважаемый Денис Матвеевич, давайте предметно посмотрим кого из членов делегации в какую техническую службу направить…так сказать по пригодности, по первоначальной профессии… Депутатами ведь не рождаются.
- ??? – Свистков, вытаращив глаза, молча смотрел на Норушкина – у него не было слов, челюсть отпала, так, как минутами ранее у секретарши. Сейчас выражением лица он был похож на свою красивую секретаршу Жанну Григорьевну несколько минут назад.
- Поймите правильно, Денис Матвеевич, мы не можем в такое напряжённое время терять такую важную площадку контактов для донесения нашей позиции Е-общественности. Нам нужна такая площадка и придётся смирить свою гордость, уважаемый Денис Матвеевич! Надо потерпеть, надо…ради нашей великой страны Громадии. Надо работать повсюду, надо доносить нашу позицию везде, где только нам предоставляется возможность: и в кухне ассоциации, и на вахте, и в техническом секретариате, и в этой…как её…клиринговой службе… Как настоящие агитаторы, идущие в народ!
- Клининговой, – машинально поправил Свистков.
- Да, клининговой. Там ведь нас слова не лишали? – спросил Норушкин и сам ответил на свой вопрос, – не лишали.
- За свои сто миллионов Е-денег мы ещё должны терпеть, как нас и в хвост, и в гриву…– слабо заблеял Свистков, – просто мазохизм какой-то… Да, Анатолий Аркадьевич, они ещё пишут, что на следующий год нам следует предусмотреть увеличение отчислений на пятьдесят процентов – в виде наказания, – тут у него перехватило горло, он замолчал, горестно покачивая головой. – А скоро потребуют, чтобы мы со своими розгами приезжали…
- Ну, не гиперболизируйте так, Денис Матвеевич… Надо потерпеть, Денис Матвеевич, надо потерпеть… Всё когда-нибудь наладится, а площадка для контактов нам очень, очень нужна. Думдуму и Громадии без этого ну никак: представляете, как расстроится наш электорат, если мы уйдём – наш среднестатистический избиратель, какой-нибудь дядя Вася из далёкого Пафнутьевска или баба Фрося из Улюлюпинска нас не поймут...нет, не поймут. Да и я там выступаю…иногда…в этой самой Парламентской... А пятьдесят процентов…это же не сто, зато жива надежда, что наши партнёры одумаются и санкции отменят! – и Анатолий Аполлонович неожиданно весело рассмеялся.
- Партнёры…ну, а если они вдруг потом опять их продлят? – тихо и удручённо спросил Свистков, выходя из кабинета, но председатель не ответил, сделав вид, что не услышал.