В комментариях к моим материалам часто встречается мнение, что критичность моих материалов в отношении московской элитки и её путинского режима, а так же упоминание альтернативных путей развития, классовой борьбы и предстоящего краха режима – всё это является своеобразным приглашением к сотрудничеству. То ли офертой, то ли (на хамском языке россиянских баблофилов-бюджетников) попыткой присосаться к кормушке, которая у кремлёвских в руках. Почему я должен желать поменять свою канарскую лень на хлопотную судьбу тех, кто к этой кормушке сейчас реально присосался – ими не объясняется. Очевидно, в их символе веры бюджетная кормушка есть нечто эротическое, что снится им по ночам.
То есть эти господа не готовы задать себе основной вопрос китайской философии – НА ХУА?
С момента моего ухода с госслужбы в 1996 и до 2012 года я получал активные предложения на эту госслужбу вернуться, даже после того, как в 2003 официально получил паспорт с пометкой «для проживания за границей» и стал нерезидентом. Разумеется, все прелести бюджетной кормушки мне расписывали с эротическим причмокиванием и удивлялись моим прогнозам, чем для них эта кормушка закончится в процессе обострения внутривидовой борьбы в период коллапса бюджета. Почему-то они были уверены, что до этого процесса не доживут. Мадуро тоже верил.
Понятно, что и без госслужбы сотрудничество с режимом и московской элитой возможно – хотя бы в рамках моей профессиональной консалтинговой деятельности, за мзду от частных лиц или корпораций, за которыми, понятно, стояли бы реальные заказчики, которых Хазин называет «властными группировками», а я предпочитаю термин «организованная правящая группировка». Однако, с 2008 года я отказался от того, чтобы иметь новых заказчиков в Москве. Почему?
Проблема заключается в токсичности московских ОПГ, то есть отсутствии у них цивилизованной гигиены. К примеру, в 2007 году моим клиентом был человек, которого я знал с начала 90-х, мой хороший старый друг. Понятно, что в процессе моей работы по продвижению его интересов имел место конфликт в структуре его организации, которым он, правда, весьма грамотно управлял и старался меня не втягивать (хотя противоположная сторона агрессию ко мне проявляла открыто). Однако, в какой-то момент он меня свёл со своим партнёром. Сей господин назначил мне встречу в месте, которое (как потом выяснилось) он не контролировал и даже прослушивалось оно чуждой ему организацией. На встрече он начал мне зачем-то угрожать. Разумеется, мне пришлось прервать переговоры и принять меры. Когда через два часа мы предъявили заказчику плёнку с прослушкой нашей беседы, присланную из прослушивавшей гостиницу организации, он был крайне удивлён и просил не принимать обычных в таком случае мер, уладил всё сам.
Таким образом, даже при работе с давно знакомыми и хорошо себя ранее зарекомендовавшими клиентами в Москве возможны совершенно дикие истории, которые требуют дополнительных затрат на безопасность. С этим мне не приходилось сталкиваться в других странах, даже азиатских (с африканцами я не работал). То есть уровень финансовых рисков сильно повышается. Обычно западные партнёры закладывают эти риски в цену, а я просто их избегаю. Таков мой ответ на основной вопрос китайской фыилософии – на хуа? На хуа мне такие клиенты, от которых столько геморрою?
Сегодня токсичность кремлёвских ОПГ только выросла, в силу нарастания внутривидовой борьбы между ними из-за начала процесса бюджетного коллапса. М.Л.Хазин считает причиной этого обострения идущий «транзит власти». На самом деле обострение вызвали обе причины.
В рамках этого обострения тактика кремлёвских ОПГ – бить по партнёрам своих соперников, в надежде тех ослабить. Возможная ответка этих ребят не пугает – их генезис из групп высочайшего риска сформировал у них героическое мышление, при котором риски операций не учитываются, цель достижима любой ценой и любыми средствами с любыми издержками. В результате такой установки на жизнь за каждую свою победу они платят стратегическими проигрышами, но стратегия вообще за рамками их мышления.
В этой ситуации подписываясь на сотрудничество с любым представителем кремлёвской элиты и, таким образом, с одной из ОПГ, вы неизбежно оказываетесь обязательной мишенью атаки соперников. При этом заказчик не может вас защитить, да и обязанным себя не считает. В крайнем случае он готов оплату риска включить в цену – и на этом всё. Просто потому, что ВЕСЬ его админресурс давно уже задействован, и на новое противостояние его не хватит. У правозахоронительных органов в силу распада государства как такового, система сдержек, противовесов и правил отсутствует – органы эти давно приватизированы и выполняют только волю заказчика. В результате можно посадить в холодную и убить не только какого-нибудь Магницкого, но и крупнейших инвесторов, Дидье Маруани, а если Киссинджер не вовремя прилетит – посадят и замочат в камере и Киссинджера.
Поскольку конкуренты моего клиента неизбежно оценят мой консалтинг как его конкурентное преимущество (даже если не смогут оценить почему), то атака такого рода становится неизбежной. А при таком ожесточении войны, какое сейчас нарастает между кремлёвскими, выходит, что масштаб рисков и необходимые меры безопасности оказываются на порядок дороже того, что клиент может предложить в качестве оплаты за сотрудничество.
Вот и вопрос – кем надо быть, чтобы думать, что я в такой обстановке могу быть заинтересован предлагать сотрудничество кому-то из московских группировок? Наверное, человеком, который не занимается делами вообще и потому не представляет себе окружающей обстановки. То есть бюджетником.