Сейчас под Духовщиной почти не видно следов войны. Обвалились и заросли травой окопы. Места былых сражений давно распаханы. Из края в край простираются плодоносные нивы. На развалинах и пепелищах появились новостройки. И только памятники да обелиски на братских могилах постоянно напоминают нам о событиях героических и трагических, которые происходили здесь в суровые военные годы.
В числе воинов, павших в боях за освобождение района, был полк Василия Ивановича Соловьева, сын марийского народа, коммунист. Он совершил на духовщинской земле выдающийся подвиг. Вот как это было...
Дело происходило летом 43 года, 31-й гвардейский стрелковый полк находился рядом с деревенькой Жуково. Тем временем Гитлеровцы соорудили укрепления и находились в выгодных позициях на высоте под названием "229,6"
Ее гребень и склоны были изрыты траншеями, ходами сообщений. И всюду — дзоты, пулеметные гнезда, готовые ежеминутно извергнуть огонь, свинец и смерть.
За эту высоту 28 августа завязал бой второй стрелковый батальон, в котором служил Василий Соловьев. Под прикрытием артиллерийского огня гвардейцы цепями двинулись вперед. Где перебежками, где ползком они упорно приближались к сверкавшим выстрелами траншеям. Группе бойцов во главе с командиром взвода младшим лейтенантом Чегаркиным удалось подобраться к ним на 70—80 метров. Требовался бросок, последний, решающий — и гвардейцы достигнут гребня высоты.
Василий Соловьев услышал команду взводного: «Приготовиться к атаке». Он прополз несколько метров вперед, подтянулся в одну линию с бойцами, сменил в автомате диск, проверил, в порядке ли гранаты.
— В атаку, за мной! — скомандовал Чегаркин.
Гвардейцы дружно поднялись с земли и устремились за младшим лейтенантом — своим командиром. Позади уже десять метров, двадцать, тридцать...
Василий обогнал Чегаркина, на ходу дал очередь из автомата. Внезапно с обоих флангов по атакующим застрочили вражеские пулеметы. Под перекрестным огнем бойцы попадали в воронки, зиявшие на подступах к траншеям. Пули с визгом и свистом буравили землю, взбивали фонтанчики пыли. Уже слышны стоны раненых. Нет, так долго продолжаться не может.
Соловьев решил по собственной инициативе расчистить путь своим товарищам. Зажав в руках гранаты, он вылез из воронки и по-пластунски пополз к траншее.
— Василий, назад! — закричал было из соседней воронки Чегаркин, но, поняв, что боец в трескотне выстрелов его голоса уже не слышит, скомандовал:
— По пулеметным гнездам — огонь!
Под прикрытием дружной стрельбы Соловьев преодолел последние метры и перевалился через бруствер в траншею врага. Перевел дыхание, огляделся. Траншея изрядно перепахана снарядами, местами засыпана. Немцев поблизости нет.
Он стремглав бросился на стук пулемета, метнул гранату и — дальше, к другой огневой точке, которую надо было подавить. Вот она! Гитлеровцы бьют из пулемета из-за выступа траншеи, прижимают к земле взвод Чегаркина. Соловьев сорвал с ремня последнюю «лимонку» и швырнул ее в пулеметное гнездо. Взметнулся столб дыма и пыли — и сразу стало тихо.
Гвардейцы поднялись и побежали к траншее. Когда до нее осталось каких-то 30 метров, с фланга вдруг снова застучал немецкий пулемет. Ливнем пуль он отсек бойцов от траншеи, заставил их залечь вновь, укрыться в воронках.
Василий Соловьев в первое мгновение не понял, откуда немцы ведут обстрел. Потом заметил: огненные трассы тянутся из амбразуры дзота. Он почти рядом, этот дзот, молчавший до последнего момента, а теперь вдруг начавший сеять смерть.
У Василия не осталось ни гранат, ни патронов. Ему нечем было помочь товарищам, погибавшим под пулями. Но для него чувство партийного и воинского долга, дружбы и товарищества было превыше собственной жизни и сильнее смерти. Василий Соловьев подскочил к амбразуре дзота. Какое-то мгновение он смотрел на злые огоньки, с грохотом выплескивающиеся из прямоугольного проема. Потом выпрямился во весь рост и всем своим телом прижался к амбразуре. И вражеский пулемет замолчал, словно захлебнувшись в крови воина. В ту же секунду гвардейцы поднялись с земли и дружно, в едином порыве, ворвались в траншеи.
...Все новые и новые подразделения батальона поднимались на отвоеванную у гитлеровцев высоту. А навстречу им шел санинструктор Ибрагимов, бережно неся на руках обмякшее тело Соловьева. И никак санинструктору не хотелось верить, что в груди боевого друга уже не бьется сердце...
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1944 г. Василию Ивановичу Соловьеву было присвоено посмертно звание Героя Советского Союза.
Друг, порадуй автора лайком:) А так же подписывайтесь на канал, будет еще очень много интересных событий в мировой истории.
Вам будет интересно: Нелегкая жизнь арестанта или как они проявляли себя в боевых действиях