Я не знаю, кто доставил государевы рескрипты Штейнгелю и Витгенштейну, да это и не имеет особого значения. А вот Чичагову и «в бывшую армию генерала Тормасова» доставил флигель-адъютант А.И. Чернышев. Но перед этим «любимец царя», «царедворец в эполетах», как отзывается о нем один из столпов советской исторической науки академик Е.В. Тарле, план этот завез «на одобрение» Кутузову. Тот как раз только оставил Москву и, по пути к Тарутину, остановился в Красной Пахре. Именно там Чернышев предал пакет Кутузову, но нас сейчас интересует не сам план (его содержание нам уже известно), а, говоря современным языком, сопроводительная записка к нему. В описании Отечественной войны Д.П. Бутурлина этот эпизод и связанные с ним документы отсутствуют вообще. Видимо, Дмитрий Петрович не придал этому значения. Подробнее всего этот эпизод описан у А.И. Михайловского-Данилевского. И сопроводительная записка выглядит так:
«Из последнего донесения вашего усматриваю, с каким постоянным мужеством войска, вам вверенные, преодолевали быстрые на них нападения 24-го и 26-го сего Августа и столь значительно должна простираться потеря неприятеля убитыми и ранеными. Основываясь на сем заключении, остаюсь в надежде, что военная прозорливость ваша, преградив успехи неприятеля, удержит и дальнейшее его вторжение. В сие самое время счел Я полезным препроводить к вам некоторые примечания для операционного плана наступательных действий армии Генерала Тормасова, Адмирала Чичагова и корпусов Графа Витгенштейна и Графа Штейнгеля, отделяемого из Риги, где состоящий ныне корпус усилится прибывшими из Финляндии войсками. Если вы, по соображению вашем, найдете исполнение сего плана удобным, на таковой случай, для приведения его в действие, прилагаю вам проекты и самых по сему предписаний. Из сего плана усмотрите вы, что главные действия предполагается производить армией Адмирала Чичагова; посему, следующее ему на сей случай повеление доставлю к вам за Моею подписью, в котором не определено времени его действий, ибо сие подлежит собственному соображению вашему, а для сего в повелении сем и вставлены означающие сие время числа единственно карандашом. К удобнейшему выполнению сего плана, сделаны следующие распоряжения: 1) состоящие ныне войска в Риге, усиливаются перевезенным из Финляндии в Ревель корпусом Графа Штейнгеля, который прибыв в Ревель 26-го числа сего месяца, выступит из оного через Пернов в Ригу; 2) корпус Графа Витгенштейна усиливается отправляющимися 3-го и 5-го Сентября из Петербурга войсками, в числе 19,000 человек, кои прибудут в Себеж 25-го, а в Великие Луки 24-го Сентября. О составе сих войск и настоящем их числе, прилагается у сего особая подробная записка. Наконец прилагаю вам копии с донесений Адмирала Чичагова, таковые же в подлиннике от Генерал-Лейтенанта Эртеля, и ведомости о числе войск в их команде состоящих. Все сие Я отправляю к вам с Флигель-Адъютантом Моим, Полковником Чернышевым, коему, по известной Мне его скромности в испытанных уже прежде сего поручениях, прочтен Мною проект сего плана, дабы он мог, по требованию вашему, дать вам все нужные объяснения. Если план сей вами признан будет полезным, то отправьте Чернышева к Адмиралу Чичагову.»
У М. И. Богдановича выглядит почти так же, но есть и отличия: в начале документа есть обращение «Князь Михайло Илларионович!», в конце дата: «С-Петербург. Августа 31-го дня 1812 года» и подпись «АЛЕКСАНДР». Кроме того, имеются расхождения в тексте: «для приведения его в действие» и «для приведения сего в действо»; «посему, следующее ему на сей случай повеление» и «то следуемое ему на сей случай повеление». Также у Богдановича отсутствует нумерация по действиям Штейнгеля и Витгенштейна. По-другому выглядит абзац, касающийся Штейнгеля: «Состоящие ныне войска в Риге, усиливаются перевезенным из Финляндии в Ревель корпусом в 14 тысяч состоящим. Корпус сей, находящийся под командою генерал-лейтенанта графа Штейнгеля, прибыв уже в Ревель 26-го числа сего месяца, выступит из оного через Пернов в Ригу.» В конце документа: «отправьте Чернышева к Адмиралу Чичагову» и «отправьте флигель-адъютанта Чернышева к адмиралу Чичагову».
Казалось бы, что тут такого? У двух авторов могут быть расхождения. Могли редакторы напутать, могли в типографии. Но в 1912 г. к столетнему юбилею Отечественной войны вышла книга «Изображение Военных действий 1812-го года». Сочинение Барклая-де-Толли». Предисловие составлено неким Николаем Гастфрендом, который сообщает, что опубликованные рукописи долго хранились в семейном архиве и достались ему от отца, известного врача. А тому, возможно, от кого-то из пациентов. Помимо сочинения самого Барклая де Толли там присутствует множество документов, относящихся к войне 1812 г. Вот как выглядит сопроводительное письмо от Александра к Кутузову в этом источнике:
«Князь Михайло Ларионович! Из последнего донесения Вашего усматриваю, с каким постоянным мужеством войска, Вам вверенные, преодолевали быстрые на них нападения 24 и 26 сего августа и сколь значительно должна простираться потеря неприятеля убитыми и ранеными.
Основываясь на сем заключении, остаюсь в надежде, что военная прозорливость Ваша, преградив успехи неприятеля, удержит и дальнейшее его вторжение.
В сие самое время счел я полезным препроводить к Вам некоторые примечания для операционного плана наступательных действий Армии генерала Тормасова, адмирала Чичагова и Корпусов Графа Витгенштейна и Графа Штейнгеля, отделяемого из Риги, где состоящий ныне корпус усилится прибывшими из Финляндии войсками и проч.
Все сие отправляю к Вам с флигель-адъютантом моим полковником Чернышевым, коему, по известной мне его скромности в испытанных уже прежде сего поручениях, прочтен мною проект сего плана, дабы он мог, по требованию Вашему, дать Вам все нужные объяснения. Если план сей будет Вами признан полезным, то отправьте флигель-адъютанта Чернышева к адмиралу Чичагову.»
СПб
Августа 31 дня А.
1812
Орфография в этом издании, конечно, уже соответствует началу ХХ века. Как видим, это письмо гораздо короче предыдущих. И никакой режущей глаз и ухо тарабарщины о ведущей роли армии Чичагова и сроках карандашом. Нет изложения действий Витгенштейна и Штейнгеля. Зачем это? Все изложено в основных документах «Петербургского плана». А самое главное – без этих пространных изъяснений документ приобретает совсем другой смысл. Во-первых, это личное собственноручно написанное письмо Александра Кутузову. Об этом говорит обращение «Михайло». В официальных рескриптах Государь, хоть и величает его «Ларионовичем», но называет «Михаил». Во-вторых, литера «А» в качестве подписи. Официальные бумаги подписывает «АЛЕКСАНДР». Основной же смысл послания заключен в последнем абзаце. Зачем Государю зачитывать Чернышеву вслух проект плана? Чернышев грамотный, может и сам прочесть. Александр дает понять Кутузову, что самое главное он сообщил Чернышеву на словах. И это адресовано лично Кутузову. Упоминание о скромности флигель-адъютанта и о его испытанности, в данном случае намек на то, что он не солжет и от себя ничего не добавит. А Кутузов – не только полководец, он еще и очень искушенный вельможа и умеет читать между строк. Что же за информацию мог сообщить ему Чернышев? Возможно, что войска неприятеля нужно громить, но вот сам Наполеон пострадать не должен.
А мог ли Александр рассчитывать на поддержку Кутузова в этом вопросе? Мог, потому и назначил главнокомандующим именно его. Кутузов принадлежал еще с довоенных времен к партии мира с Наполеоном, считал, что России незачем лезть в европейские дела. Пусть они сами там между собой разбираются. Александр даже считал, что сражение при Аустерлице Кутузов проиграл умышленно. За что и невзлюбил Кутузова. Но теперь они были союзниками. А чтобы вдруг старик не воспротивился, своим Высочайшим Повелением от того же 31 августа (по с.с.) за победу в Бородинском сражении возвел Кутузова в чин генерал-фельдмаршала и даровал 100 тыс. рублей.
Сам же Кутузов своими приказами от 18 сентября (за пару дней до прибытия Чернышева) велел Дунайской армии двигаться через Мозырь и Рогачев на Могилев. Армию же Тормасова отправил прикрывать Волынь. Таким образом, Главная русская армия отступала к Тарутину, корпус Штейнгеля прибывал для действий в районе Риги, корпус Витгенштейна стоял под Полоцком, Тормасов уходил на территорию современной Украины, а Чичагов, оставляя в покое Минск и Борисов, занимал Могилев, что, конечно, сближало его с силами Главной армии и делало возможным даже их соединение, но… Я не знаю, какие приказы Кутузова этим войскам были бы в дальнейшем, но на тот момент такая расстановка русских сил полностью исключала их действия по основным тылам и коммуникациям неприятеля от Вильно и Бреста до Москвы, равно как и давала Наполеону возможность беспрепятственно покинуть Россию. План Кутузова выглядит более гуманным, чем план Александра – позволяет уйти не только Наполеону, но и его армии. Но и бестолковым решение Кутузова признать нельзя. Оно не позволяло французам двигаться и разорять южные губернии. Пусть отступают там, где наступали, там, где уже нечем поживиться.
Тем не менее, на военном совете пришлось согласиться с планом Александра, что лишний раз подчеркивает, кто на самом деле командовал русской армией. И, согласно воле государя, флигель-адъютант Чернышев поскакал в Дунайскую армию. И здесь опять нужно вернуться к вопросу о Чичагове. Адмирал уже к тому времени свое назначение исчерпал: турки подписали мир; австрийцы не решились на полномасштабное вторжение и «возбуждать» против них славян и венгров необходимость отпала. У Государя был выбор, кого оставить командовать – генерала или адмирала. Выбор кажется очевидным, если ставилась решительная задача: преградить путь и уничтожить. А адмирала нужно за все поблагодарить и найти ему какое-либо иное дело. Но Чернышев доставил Кутузову и еще один государев рескрипт:
«Князь Михаил Илларионович! Приближение храброй Молдавской армии к соединению с 3-й Западною и важность настоящих обстоятельств, заставляют Меня обратить внимание на необходимость, чтоб один начальник ими руководствовал. Из двух, Я, по искренности с вами, признаю способнее адмирала Чичагова по решимости его характера. Но не хочу Я огорчить генерала Тормасова, и поэтому нахожу приличнее вызвать его к армиям вами предводительствуемым, как-бы по случаю раны князя Багратиона. По приезде же генерала Тормасова, от вас будет зависеть употребить его по вашему рассмотрению, и убыль происшедшая в достопамятном сражении под Бородиным во 2-й армии может вам служить предлогом уже не разделять сих двух армий надвое, а почитать за одну; тогда генералу Тормасову можете вверить резерв, или другую часть по вашему лучшему усмотрению.
Сохраните сей Рескрипт в тайне, дабы не оскорбить впрочем весьма уважаемого Мною генерала Тормасова.
С-Петербург
Сентября 1-го дня 1812 года»
Как видим, опять выбор в пользу адмирала. Но может быть Тормасов никудышный военачальник и с подобным делом не справится? Да нет же – и былых заслуг девать не куда и на текущей войне уже успел отличиться, даже Георгия заслужил. С 1811 года член Госсовета, а туда сам Государь назначает. Вполне мог бы справиться с задачей. Значит, не все еще деликатные замыслы государя выполнены, а их лучше доверить Чичагову. Возможно, была еще и другая цель – дать Кутузову надежного помощника. В ближайшем будущем фельдмаршала за медлительность будут критиковать все – и друзья, и враги. Только Тормасов о нем плохого не скажет. Тормасов не только военный - как член Госссовета, он уже политик. Может быть знал что-то, что другим генералам было знать не положено.
Итак, 19 сентября в районе Луцка Дунайская армия соединилась с 3-й Обсервационной, и некоторое время Чичагов и Тормасов действуют совместно против Шварценберга и Ренье. Но 29 сентября к ним прибывает Чернышев с «Петербургским планом» и рескриптом об отзыве Тормасова в Главную квартиру. Получив под свое начало обе армии и Высочайшее Повеление двигаться на Борисов, Чичагов одновременно получил и ряд проблем, которые как-то нужно было решать. Перед ним с запада стояли австрийцы и саксонцы, которые общим числом хоть и уступали объединенным силам адмирала, но действия по их разгрому причинили бы и русским войскам существенные потери, а также отдалили от Березины. Повернуться к противнику задом и следовать по указанному в плане маршруту тоже нельзя – территория прикрыта вражескими гарнизонами (в основном поляки), и с ними нужно будет вести бои. А австрияки с немцами в это время догонят и нанесут удар в тыл. Кроме того, Литва и Белоруссия – это бывшие земли Великого Княжества Литовского в составе Польши. Многие местные жители приход Наполеона только приветствовали как избавление от гнета Российской Короны. На местах под руководством польских офицеров создавались регулярные литовские войсковые части для Наполеона. А еще встал вопрос о снабжении. Обозы Дунайской армии, запряженные волами, безнадежно отстали; запасов 3-й Обсервационной армии на всех не хватит. Удастся ли отбить что-нибудь в целости у противника, неизвестно. Таким образом, армия на некоторое время застряла недалеко от Бреста. Нельзя сказать, что время было потеряно абсолютно даром, велись боевые действия, подразделения активно маневрировали, но противник, главным образом австрийцы, всячески избегал сражения, и дело ограничивалось мелкими стычками.
11 октября в тыл противнику на территорию Герцогства Варшавского был направлен флигель-адъютант Чернышев с отрядом, который, громя склады и небольшие гарнизоны, устроил такую панику в Герцогстве, что в Варшаве опять началась эвакуация. Шварценберг вынужден был значительную часть сил направить в тыл для защиты Варшавы.
В то же время в Слоним был направлен отряд генерала Е.И. Чаплица, который 20 октября неожиданно атаковал и разгромил вновь формируемые литовские части. Взял много пленных, включая руководившего формированием польского генерала Я. Конопку, полковую кассу, а всех новобранцев из местных (около 2,5 тыс. чел.) разогнал по домам.
Пришло понимание и дальнейших действий основных сил: оставив против Ренье и Шварценберга корпус генерала Остен-Сакена (около 18 тыс. чел.), Чичагов с армией, которая к тому времени стала называться 3-й Западной, выступил к Березине. Но вскоре Чичагов получил известия, что корпус Ренье усилился дивизией генерала Дюрюта, что дало противнику чуть ли не трехкратный перевес (50 тыс.чел.) над силами Остен-Сакена. Пришлось на помощь последнему выделить корпус Эссена, что дало русским корпусам численность около 27 тыс. человек, но сократило мощь 3-й Западной.
8 ноября силы армии вступили в Слоним. Несколькими днями раньше пришлось опять направлять Чернышева с отрядом для разрушения мостов через Неман и Зельву, чтоб затруднить противнику преследование. В Деречине его застает секретный приказ Чичагова № 1075 от 23 октября (с.с.), где Чернышеву с казачьим полком предписывается следовать в район Лепеля для установления связи с войсками Витгенштейна.
Здесь стоит остановиться и разобраться, кто все-таки такой этот флигель-адъютант Чернышев, который может и Кутузову «все разъяснить», и у Чичагова как палочка-выручалочка. Родился Александр Иванович в 1786 году. На начало войны ему всего 26 лет, а он уже флигель-адъютант и полковник. Военную службу начал в Конногвардейском полку. 1801 г. за ум и непринужденность мысли назначен молодым государем Александром в камер-пажи. Во время войны 4-й Коалиции в чине штабс-ротмистра участвовал в сражениях при Аустерлице и Фридланде, за что удостоен ордена Св. Владимира 4 степени и Св. Георгия 4 степени, а также золотой шпаги. Был в свите Александра в Тильзите, где обратил на себя внимание Наполеона своим умом и умением мягко, но непреклонно отстаивать свою точку зрения. После подписания мира был личным курьером при переписке Александра с Наполеоном. В войне 5-й Коалиции был личным представителем Александра при Наполеоне. Тот считал его своим другом. Остался в Париже при русском Посольстве в качестве военно-дипломатического агента. А заодно и резидента русской разведки. Сумел создать широкую и исключительно эффективную агентурную сеть, от которой получал сведения военной и политической направленности едва ли не одновременно с Наполеоном. Именно от него Александр получал наиболее полную и точную информацию. Дружил с большей частью высшего парижского света. Пользовался благосклонностью у женщин. Особую славу получил в 1810 г. после пожара на балу у австрийского посла по случаю бракосочетания Наполеона и Марии-Луизы, когда, рискуя жизнью, вынес из огня нескольких дам весьма высокого положения. Кто-то говорит, что это были сестры Наполеона. Может быть. Но чаще называют жен обергофмаршала Дюрока, генерала Богарне и маршала Нея. Кстати, австрийским послом, который устроил этот злополучный бал, был не кто иной, как князь Карл Филипп цу Шварценберг, который теперь командовал австрийским корпусом. А пожар, судя по обустройству помещения, можно было заранее смело вписывать в программу вечера – такое было головотяпство со стороны организаторов. Чернышев своей храбростью уберег Шварценберга от появления весьма могущественных врагов в Париже. В феврале 1812 г. покинул Париж и отправился в Стокгольм к своему другу принцу Карлу-Юхану (Бернадоту), где подготовил необходимую почву для заключения Петербургского договора. Участвовал в переговорах в Вильно, где были внесены дополнения к этому договору, сопровождал Государя на переговорах в Або, где были достигнуты новые договоренности со Швецией.
Еще можно добавить, что в будущем Чернышев – граф, потом светлейший князь; военный министр и председатель Государственного совета.
Согласитесь, непростого курьера прислал Александр сначала к Кутузову, а потом к Чичагову. Наверное, этот человек имел право говорить от имени Государя. И теперь этот человек отправился к Витгенштейну, третьему участнику событий на Березине. Можно возразить, что отправился, выполняя приказ № 1075, для установления связи с Витгенштейном. Полагаю, что Чернышев сам выбирал, что ему делать сообразно обстановке. Но, как человек военный, вынужден был соблюдать субординацию. Потому, прежде чем куда-либо отправиться, испрашивал на это приказ начальства. Не думаю, что идея отправить Чернышева в глубокий партизанский рейд на территорию противника пришла на ум самому Чичагову. Но мы помним, что флигель-адъютанту тогда только 26 лет, а в кабинетах и гостиных он уже насиделся. Хотелось непосредственно принять участие в боевых действиях. Возможно имела место и другая причина – напомнить Шварценбергу о старой дружбе. Проходя по польским землям, Чернышев свою фамилию не скрывал. Ее услышали даже в Варшаве.
Для установления же связи с Витгенштейном можно было отправить любого другого дельного офицера, а не «любимца царя». Рисковать Чернышевым, а ему, согласно расчетам в приказе, предстояло пройти 230 верст по занимаемой противником территории с недружественным (именно так) населением, для Чичагова никакой необходимости не было. Несомненно, что к Витгенштейну Чернышев отправился по собственной настоятельной просьбе.
А как обстоят дела у самого Витгенштейна по исполнению государева плана? Получив рескрипт о наступательных действиях, Витгенштейн до середины октября ждал обещанных подкреплений. Дождавшись (частично), 18 октября выступил на Полоцк. Кроме того, после неудачных самостоятельных действий в районе Риги, на Полоцк был перенаправлен еще один адресат «Петербургского плана» - Финляндский корпус генерал-лейтенанта графа Ф.Ф. Штейнгеля. Совместными усилиями двух корпусов 20 октября Полоцк был очищен от французов. И хотя маршалу Сен-Сиру удалось избежать окружения и вывести основные силы 2-го и 6-го французских корпусов, войска Витгенштейна и Штенгеля захватили более 2,5 тыс. пленных. Сам Сен-Сир получил тяжелое ранение в ногу и, вслед за Удино, убыл в госпиталь. Потери русских были тоже велики, но Витгенштейн получил за Полоцк чин генерала от кавалерии.
Преследуя противника, 31 октября Витгенштейн под Чашниками вступил в бой со 2-м корпусом под командованием генерала Леграна. Тут на арене боевых действий появился новый участник – 9-й корпус маршала Виктора (около 40 тыс. чел.). Этот корпус не участвовал во вторжении в Россию, находясь в резерве. Но 8 сентября уже был в Вильно, 27-го вошел в Смоленск. Под Чашниками Витгенштейну противостояли уже корпуса Леграна и Виктора. Разгромить противника Витгенштейну не удалось, но французы, понеся потери, отступили. Эта победа позволила Витгенштейну отправить отряд генерал-майора В.И. Гарпе на Витебск. 7 ноября Витебск был с боем взят, были захвачены богатые склады с запасами вражеской армии.
13-14 ноября под Смолянами произошло новое сражение. На этот раз наступали французы. Победа никому не досталась. Потеряв примерно по 3 тыс. человек, стороны разошлись.
Итак, в середине ноября армия Витгенштейна стояла в районе Чашников и Лепеля. Официально она армией так и не стала, командование же над двумя отдельными корпусами и приданными частями принял Витгенштейн как старший по чину. Против нее возле Череи стояли корпуса Виктора и оправившегося от ранения Удино.
Сейчас необходимо вернуться к основным силам двух воюющих армий. Не добившись переговоров о мире с Александром, Наполеон 19 октября оставил разоренную Москву и пошел на Калугу. Для русских это было очень неприятно, так как в Калуге были сосредоточены основные запасы русской армии. Кроме того, после захвата Калуги Наполеону открывался путь на Тулу к оружейным заводам, а дальше в южные губернии. Этого допустить уже было никак нельзя, поэтому решено было дать Наполеону бой. 24 октября в сражении под Малояославцем путь французам на Калугу был запечатан. Наполеону ничего не осталось, кроме как отступать к Смоленску по местам уже разоренным.
Кутузов же начал преследование… по параллельным дорогам. Боевыми действиями старался неприятеля не беспокоить. Воевал в основном партизанскими отрядами и изредка авангардами.
3 ноября авангард русской армии под командованием генерала М.М. Милорадовича атаковал «хвост» французских войск под Вязьмой. Победил, находясь в меньшинстве – нанес противнику потери, но не разгромил. Основные же силы Кутузова находились рядом, в 8 километрах, но на помощь не пришли. Даже очень хорошо относившиеся к Кутузову генералы, и те был возмущены таким поведением Главнокомандующего. Английский представитель при штабе Кутузова Роберт Вильсон пишет 12 ноября Александру: «Удобные случаи покончить сию войну были пропущены, хотя предоставлялись неоднократно…». Тот же Вильсон приводит слова Кутузова, что тот стремиться изгнать Наполеона из России, но вовсе не видит особой необходимости для России тратить свои силы на конечное уничтожение Наполеона потому, что плоды такой победы пожнет Англия, а не Россия. А что Государь-Император? Да ничего, молчит. Не отреагировал на отсылку из армии Барклая. Не шлет фельдмаршалу гневных писем, не грозит отставкой. Если и выражает недовольство, то всегда заканчивает письмо «пребываю всегда Вам благосклонный».
9 ноября Наполеон прибыл в Смоленск, но не обнаружил в сгоревшем городе ни особых запасов, ни крова для своей армии. Решено было отступать дальше, на Оршу. Ситуация для русских войск складывалась как нельзя лучше. Когда передовые французские отряды, миновав Красный, уже подходили к Орше, арьергард еще даже из Смоленска не вышел. Оставалось только громить растянувшуюся по дорогое армию по частям.
15-18 ноября под Красным произошло сражение, в котором были разгромлены корпуса Богарне и Даву, почти полностью уничтожен корпус Нея. Молодая гвардия потеряла половину солдат, велики были потери и в Старой. Французская армия осталась практически без кавалерии и артиллерии. Известный прусский военный теоретик и историк К. фон Клаузевиц, в 1812 году офицер русской службы, оценивает потери французов в 33 тыс. человек и 230 орудий. А Наполеон ушел. Даже не просто ушел. 16 ноября Кутузов, разделив главные силы армии на две части (генералы Тормасов и Голицин), приказал окружить и взять штурмом Красный. Но, узнав от пленных, что в Красном ночует сам Наполеон, атаку отменил.
В сражении под Красным уничтожить главные силы Наполеона, а также взять его самого живым или мертвым было горазда больше шансов, чем на Березине. Тем не менее никто не заклеймил фельдмаршала позором, не снял с должности, не отдал под суд. Даже наоборот, Высочайшим Повелением ему за это сражение был присвоен почетный титул Князя Смоленского.
Наполеон же прибыл в Оршу и оставался там до 20 числа, никем не беспокоим. Из Орши отправил маршалу Удино депешу с указанием отделиться от Виктора и идти на Бобр. Оттуда по Оршанской дороге идти на Борисов, где, соединившись с Домбровским, удерживать город и мост, как самую главную переправу через Березину. Виктору предписывалось, удерживая Витгенштейна, пропустить за спиной главные силы, затем следовать в арьергарде. Наполеон через Борисов намеревался идти в Минск, где были организованы большие склады с провиантом для армии. Удино действительно 22 ноября соединился с Домбровским и даже Брониковским, но не в Борисове, а гораздо восточней - в Крупках. И Минск, и, что еще печальней, Борисов были уже заняты русскими войсками. Войсками Чичагова. С этого момента действия сторон следует рассмотреть более подробно.
Выдвинувшись из Слонима, З-я Западная армия устремилась к Минску. В самом городе и его окрестностях находилось около 7 тыс. вражеских солдат (в основном поляков). Русский авангард под началом генерала генерал-адъютанта графа К.О. Ламберта в нескольких боях и стычках, взяв пленными около 3,5 тыс. человек, около 1,5 тыс. уничтожив (собственные потери убитыми и раненными составили 90 человек), 16 ноября ворвался в Минск. Французский губернатор Минска генерал Н. Брониковский с остатками гарнизона бежал столь поспешно, что не успел уничтожить в городе склады с армейскими запасами. Кроме того, были оставлены госпитали с 2,5 тыс. раненых.
В ночь с 20 на 21 ноября войска Ламберта подошли к Борисову. С западного берега Березины борисовский мост был прикрыт тет-де-поном (предмостовым укреплением), построенным русскими незадолго до начала войны. Нашим войскам он не пригодился, так как Борисов был сдан без боя. Теперь же в нем находился противник. Всего же в Борисове находилось около 7 тыс. вражеских солдат разных национальностей под общим командованием генералов Брониковского и Домбровского.
В результате очень тяжелого и ожесточенного боя тет-де-пон и сам Борисов были 21 ноября взяты. Противник потерял около 2,5 тыс. человек и 9 орудий. Русские потери также были велики, около 1500-2000 человек. Погибли или получили тяжелые ранения много старших офицеров. Сам генерал Ламберт получил тяжелое ранение в ногу.
Во время штурма Борисова произошел эпизод, который значительно повлиял на дальнейший ход событий. С северо-западного направления к Борисову следовала легкая кавалерийская бригада генерала Ж. Корбино (1500 всадников). Проходя через Зембин, бригада была замечена передовым казачьим дозором из Отряда генерала Чаплица, отправленного занять Зембин. Услышав в Борисове канонаду, Корбино решил в бой не ввязываться, а попытаться переправиться через Березину вброд. Местные жители указали ему брод у д. Студенка. Кавалеристы переправились и ушли навстречу основным силам Наполеона. Чаплиц организовал погоню, но не догнали. Тем не менее, наличие брода у Студенки было установлено и русскими, и французами.