Перед тем, как начать рассказывать наши Монгольские истории, я хочу познакомить вас с понятием errantry.
Изначально это слово появилось в средневековье и характеризовало поведение странствующего рыцарем, отправляющегося на поиски подвигов без какого-либо определенного плана. Интересно, что туда же относится и расшифровка "романтичное и непрактичное поведение". Сложите все это вместе и получите поиск непредсказуемых приключений, лишенных какой-либо логики😊
Это слово более чем подходит, я думаю, к большинству путешествий в Монголию.
А познакомил нас с ним Стив - американский скульптор, уже долгое время живущий в России.
В компании с ним, его супругой Людмилой и их подругой (все из Питера) мы и отправились впервые в Монголию. Тур был от кемпинга Тыдтуярык, где я тогда работала.
Уже в первый день Стив рассказал нам про errantry и это слово стало символом наших поездок в том году.
По результатам поездки Стив написал рассказ для своего блога. Представляем его вашему вниманию.
Привет, Ирина. Вот мой короткий рассказ о нашем эррентри в Монголии. Собираюсь опубликовать его когда-то как блог. Это было правда великолепный эррентри.
Этим летом у нас было несколько приключений. - Люда, ее одноклассница по институту Маша и я остановились на неделю или две в Тыдтуярыке, иначе известном (для тех, кому трудно найти Тыдтуярык), как юрточный кемпинг «Золотой верблюд». Это последнее место перед монгольской границей в Алтайском крае на юге Сибири по старому Шелковому пути. Местность в основном сухая, гравийно-степная, ровная или гористая. В редкой траве и разбросанных колючих кустах акации бродят стада домашнего скота. Отдельные долины вдоль рек пышные и зеленые.
Юрта сделана из толстых овечьих шерстяных войлочных подкладок, намотанных на цилиндрическую деревянную решетчатую стенку на высоту человеческого роста, с конической крышей и регулируемым отверстием на вершине для вентиляции. Белое тканевое покрытие продлевает срок службы войлока. Очень уютно и комфортно. Нам была предоставлена небольшая дровяная печь для тепла, но мы использовали ее только один раз; юрта оказалась настолько теплоэффективна, что быстро превратилась в сауну и спать в ней было трудно.
3 июля 2018 года: ранний завтрак и выезд в Монголию на УАЗике/in a uazik (полноприводный рабочий микроавтобус, прозвище которого - инициалы завода: УАЗ, Уральский автозавод).
Маша, Люда, я и наш четвертый участник, Ира из Новосибирска, с хорошей добродушной улыбкой и постоянно готовой камерой – вот состав группы. Ира - друг нашего гида Ирина (иногда мы называем ее Ира вторая). Наш водитель Жума - молодой, стройный, довольно стеснительный казах. На российской стороне границы длинная очередь: нам потребовалось около 4 с половиной часов, чтобы пройти. Таможенники проверили весь наш основной багаж. А очередь на монгольской таможне не двигалась вообще первые три часа. Мы слышали, что их электричество вышло из строя. Казахский певец дал импровизированный концерт с пассажирского сиденья своей машины, сопровождая себя на своей двухструнной домбре.
В общей сложности девять часов на границе оставили нас психически истощенными, и почти весь энтузиазм по поводу Монголии угас. Ирина решила изменить маршрут, так как было слишком поздно разбивать лагерь у намеченного озера; мы решили провести ночь в маленьком городке Баян-Улгии, в отеле.
Поиск жилья в монгольском приграничном городе во время традиционного сезона свадеб, без каких-либо оговорок, дал комически неадекватный набор комнат. На кроватях были матрасы толщиной в один дюйм. В ванной комнате было хорошее зеркало, но оно было над унитазом, а не над раковиной, со стеклянной полкой, наклоненной для скольжения любых предметов, помещенных на нем. У ванны с круглым дном был нескользящий коврик, но он был расположен на полу, а не в ванне, где он мог спасти жизни. Управление душем состояло из клапана, который обычно спрятан внутри стены и висит без ручки. Мои плоскогубцы Leatherman позволили нам контролировать температуру душа. Я предполагаю, что гости, путешествующие без необходимых инструментов, могут найти этот душ менее удобным.
Утром группа собралась в нашей гостиной на завтрак, и все прошло хорошо, несмотря на то, что диван сидел на ножках, которые были сломаны во время оживленной вечеринки в прошлом. Мы выехали из отеля без сожалений и смогли сделать несколько покупок кашемира, прежде чем отправиться в УАЗике на Толбо-нуур, наш первый кемпинг на берегу озера. «Нуур» по-монгольски означает «озеро».
Большая часть населения этой части Монголии не монголы, а казахи, выходцы из соседнего Казахстана. Но так как казахи являются мусульманами, а монголы в основном буддистами, мы были уверены, что группа, которую мы видели, проходя через буддийскую святыню, ритуально касающуюся четырех окружающих статуй, на самом деле была монголами.
Наше выбранное место было таким, что мы все начали чувствовать себя хорошо в Монголии: широкая травянистая U-образная долина между двумя высокими скалистыми обнажениями, с стадом из более ста овец, пасущихся и дрейфующих с одной стороны на другую.
Вода в озере была не слишком холодной, чтобы купаться, поэтому большинство из нас воспользовались этим после установки палаток. Два круга диаметром примерно 30 футов, отмеченные разбросанными по берегу мелкими камнями, сначала показались нам таинственными, пока мы не поняли, что это были места, где до недавнего времени стояли юрты. Юрты, конечно, являются предпочтительным жильем для кочевых скотоводов. Они двигаются с сезонами, с зимнего пастбища на летнее пастбище для животных.
Сегодня, 4 июля, я хотел сделать что-то максимально похожее на яблочный пирог, чтобы отметить день Независимости. Поэтому после ужина я использовал смесь в коробках, яблоки и корицу, чтобы сделать яблочные оладьи, толстые маленькие блины. Эти оладьи и звон кружек с глотком коньяка, а также необъяснимое присутствие изображения американского флага на упаковке монгольского чая заставили меня почувствовать, что День Независимости не остался незамеченным.
Утро пятого было вдохновляющим, яркий солнечный свет над озером. Быстрый переход к дождю и граду нас на самом деле не беспокоил; это длилось недолго. Но не последовал и сверкающий свежий солнечный свет; очередной раунд проливного дождя и града наступил сразу после того, как казахский художник начал рисовать на противоположной стороне долины. Жума громко присвистнул и помахал ему, чтобы он укрылся с нами, но он остался на месте и продолжал рисовать после того, как дождь прекратился.
Мы остановились у сильной горной реки на обед, и Жума предупредил нас, чтобы мы не заходили в нее или даже не подходили слишком близко, поскольку никто никогда не выходил из нее живым. Мы смотрели на быстрое бледно-зеленое течение с уважением.
После обеда мы отправились в Ачит-нуур, гораздо более крупное озеро в глубине Монголии.
Ирина и Жума подробно обсудили целесообразность очень привлекательного места на берегу озера на пологой террасе, окаймленной огромными обрушенными гранитными валунами.
Проблема заключалась в том, что в случае сильного дождя наш обратный маршрут мог бы стать непроходимым даже для УАЗиков. Они решили рискнуть, и мы поставили палатки и начали ужинать.
Утки и лебеди плавали в озере, большие ястребы кружили тут и там, разыскивая вездесущих сусликов (сусликов), и ласточки метались за комарами. Люда и Маша пошли гулять и вернулись встревоженные змеей, угрожающе поднявшей на них голову. Некоторые из них опасны, но более позднее расследование показало, что эта, вероятно, такой не была.
Когда приблизились сумерки и мы заканчивали ужинать, облака уходили к горизонту, который постепенно затемнялся дождями вдали и вокруг, а на востоке захватывающая гроза продолжалась более часа. Несмотря на то, что каждую минуту вспышки молнии были несинхронными, я решил, что будет нашим фейерверком четвертого июля. Мы добавили камни в колышки для палатки, чтобы немного повысить устойчивость против усиливающегося ветра.
Утро принесло яркий рассвет, и Люда наконец-то сфотографировалась.
Это уже был день, когда мы должны вернуться в Тыдтуярык. Мы собрались, выгоняя полчища пауков, которые нашли приятное место жительства под нашими палатками. По пути к границе местные жители сообщили нам, что наш запланированный маршрут не приведет нас туда: дорога была размыта. Жума должен был выбрать альтернативный проселочный путь через новую территорию. Дорогами являются туманные, бродящие тропы по холмам. Он остановился за советом в очень маленьком населенном пункте и спросил, как ехать. Но трассы здесь настолько разветвленные, что двум парням пришлось сесть на свой китайский мотоцикл и показать дорогу. Взамен Жума выкачал три литра бензина для мотоцикла.
Проложив наш путь вверх по узкому каньону с небольшими травянистыми пастбищами, питаемыми сверкающим горным потоком между пересохшими холмами, мы попросили чайную остановку. Это спасло нас от катастрофы, потому что в тот момент, когда мы остановились, горячий запах шипящего подшипника переднего колеса стал очевидным. Жума и я возились с ним около часа. В конце концов он пришел к выводу, что его замена не должна была произойти, и просто очистил и смазал его, и отрегулировал натяжение гайки. Мы проделали весь путь до Тыдтуярыка без поломок.
В этой в основном сухой пустынной степи, как на соседнем Алтае, скотоводство является основным способом зарабатывать на жизнь. Мы видели бродящие неограниченные стада овец, коз, коров, яков, лошадей. Часто мы наблюдали в степи череп или разбросанные кости того или иного из этих животных.
Обратный путь был отмечен белыми юртами на расстоянии, поодиночке или группами. Когда мы проходили мимо четырех из них совсем близко к дороге, Жума остановился и пошел поговорить с людьми, его знакомыми. Он устроил чайную остановку в качестве их гостей, взамен небольшого количества бензина для их мотоциклов.
Они были так же заинтересованы в нас, как и мы в них, и последовал необычайно сердечный визит. Четыре брата, юрты которых мы сейчас посещали, - казахи. Многие говорят на русском как на втором языке, поэтому общение может быть возможным. Здесь они этого не сделали, поэтому нам пришлось обходиться переводами Жумы, а также жестами и имитацией овец и коров. Синяя полоса вокруг юрты символизирует небо, символ свободы.
Мне было интересно, каково это в жилищах этих кочевников, которые можно увидеть повсюду в степи. Я был очень приятно удивлен, увидев их яркими и веселыми, удобными, даже элегантными, и запахи были незнакомыми, но восхитительными. Приготовление пищи производится на низкой металлической плите, работающей на дровах или навозе с отверстием для большого чугунного вок-подобного казана, а также местом для большого чайника.
Поскольку у них нет духовок, они готовили нам хлеб, жарив его в казане, в козьем жире. Богатый вкусный хлеб. Они готовят это быстро, потому что топлива для печи немного. Нам также подавали чай с овечьим молоком и солью. Если бы я видел это описание в меню ресторана, я бы, вероятно, пропустил его, но теперь я бы его заказал. Это очень хорошо. Как и айран, кефир из свежего козьего молока. Во второй юрте нам показали фотографию бабушки, последней из предыдущего поколения, которая скончалась в начале этого года.
Дети позировали нам для фотографий на фоне ярких ковров.
К нашему облегчению, обратный путь через пограничный переход в Россию занял всего час. Мы вернулись к нашей юрте в Тыдтуярык как раз к ужину, а затем баня (сауна с неограниченной горячей водой), чтобы смыть пыль.
Мы рассказали Ирине об английском слове «errantry» - «странствующий», отправляющийся на поиски приключений без какого-либо определенного плана или маршрута. Концепция ей понравилась, тем более что это оказалось хорошим описанием нашей поездки.
Перевод с английского: Ирина Дмитриева
Фото Ирины Шкуриной и Ирины Дмитриевой
