Небольшая иллюстрация на тему того, что Георгий Константинович Жуков, по очень точному выражению А.В.Исаева был одним из тех немногих, кто с самого начала понимал, что такое современная война. Причём, как это не странно прозвучит, ещё до того, как эта самая война началась.
Полковник японской армии Хаяси Сабуро в начале 1950-х выпустил книгу (по заказу Корпуса морской пехоты США), где на основе личных воспоминаний и документов анализировал действия японской армии в ходе Второй мировой. Так вот, по его словам, бои на Халхин-Голе стали для Японской армии настоящим шоком. И вот почему. Потери убитыми и ранеными попавшей в окружение группы, ядром которой стала 23-я пехотная дивизия под командованием генерал-майора Комацубары за чуть более чем две недели боёв составили 11.124 человек при общей численности к моменту окружения 15.140 солдат и офицеров, т.е. 73,5%. Для сравнения во время самых кровопролитных сражений русско-японской войны японцы потери японской армии, под данным японской стороны, были следующими за 5 дней сражения при Ляояне – 17%, за 7 дней сражения на реке Шахе – 17%, за 13 дней боевых действий под Мукденом 28% списочного состава. Надо отдать должное, японцы трезво оценили ситуацию и быстро поняли, что противник их очень сильно изменился за прошедшие тридцать лет.
Вот к каким выводам пришёл японский Генштаб:
1. Артилерия и бронетанковые войска, составлявшие основную ударную силу советских сухопутных войск, намного превосходили соответствующие рода войск японской армии по своей огневой мощи и технической оснащённости.
2. Японское командование было чрезвычайно удивлено тем фактом, что РККА оказалась способной сосредоточить оружие и боевую технику в районе боевых действий, удалённом на 600 км. от ближайшей железной дороги.
3. Избавившись от медлительности, характерной для царской армии, советская армия доказала, что способна из боя в бой изменять тактику действий.
4. Советские войска оказались более стойкими, нежели это предполагалось.
В Генштабе также особо отметили, что японские сухопутные войска очень сильно отставали от РККА в огневой мощи, фактически оставшись по этому показателю на уровне русско-японской войны. Всё это вынудило командование Квантунской армии отменить ранее выпущенную директиву, позволявшую командирам на местах самостоятельно принимать решение о начале боевых действий в случае нарушения демаркационной линии между японо-маньчжурскими и советско-монгольскими войсками. Теперь санкцию на это мог дать только командующий. Политические же последствия оказались без преувеличения эпохальными – резкое ослабление «сухопутной» фракции, ратовавшей за войну против СССР и, как следствие, ориентация на поиск дипломатического решения «северного вопроса».
Таким образом, на Токио произвел впечатление не только результат боёв, но и сам их ход, а также оперативное искусство, продемонстрированное комдивом Жуковым. Японцы не пишут об этом прямо, но, как видно, из вышеприведённых цитат, осознают, что они готовились к прошедшей войне, а облик боевых действий в середине двадцатого века кардинально отличается о того, что было в его начале, Япония же в этот раз оказалась явно не на острие прогресса.