Лыжня, выгибаясь змеей, петляла среди деревьев. Затем лес закончился, а за широкой прогалиной, на краю небольшой рощицы, стояла таежная избушка. Перед ее крыльцом из снега торчало несколько пар лыж, а из трубы вился дымок, обещая тепло и уют. Виталик сделал еще несколько шагов в сторону избы, и вдруг, почувствовал, как исчезает опора под ногами, и он начинает проваливаться под снег прямо на лыжне — выкрикнув пару матов, Виталик оказался в глубокой яме — одна лыжа сломалась на носке, болела нога, неудачно вывернутая при падении. Извернувшись и с трудом отстегнув лыжи, Виталик посмотрел наверх, где над краями ямы уже виднелись ухмыляющиеся рожи…
Это не детективная история о лесных разбойниках, а всего лишь описание одной из популярных туристических шуток, имевших хождение в путоранском редколесье в середине 90-х. О туристическом юморе тех лет, принимавшем порой довольно изощренные формы, я уже немного рассказывал — пришло время продолжения.
Волчья яма обустраивалась, как правило, возле избы, так, чтобы за ней можно было наблюдать из окна. В глубоком северном снегу выкапывалась яма высотой больше человеческого роста и длинной более 2-х метров (чтобы самая длинная ростовка лыж «Турист» не цеплялась за края). Поверх ямы ложился хворост, сверху все присыпалось снегом, а затем с помощью лыжи и веника восстанавливалась лыжня. Шутников не останавливали ни приличная вероятность поломки лыж, ни лучи поноса, частенько посылаемые в их адрес потерпевшим, ни даже периодическим выяснением отношений с рихтованием лиц шутников. Причем, каждый шутник и сам хотя бы раз попадал в яму.
Изощренность нашей буйной фантазии удивляет меня до сих пор — однажды, зная, что у товарища крепкий сон, мы перебинтовали ему глаза, а потом резко начали тормошить. Он, ошалевший от внезапного пробуждения, начал интересоваться, нафига его будят, да еще в полной темноте, а когда получил заверения что в избе светло, заволновался, что ничего не видит. Обман открылся лишь, когда он поднес руки к глазам.
В другой раз, я проснулся со сшитыми между собой штанинами и долго пытался встать с полатей, пока не дошло, что встать проще без штанов. Спящие вообще оказывались лакомой добычей — одежду на них сшивали или прибивали гвоздями к полатям, привязывали к элементам избы или такому же спящему соседу, разукрашивали печной золой, зубной пастой или красками — всего и не упомнишь.
Над входом привязывались котлы с водой или снегом, в приготовленную пищу подсовывали носки или пластиковых насекомых из рыбацких магазинов, а бутылки всегда популярной водки, после распития, наполняли водой, имитируя даже заводские защитные пленки.
Отдельное место в загородных шутках занимал рюкзак — собираясь в поход (а паковка по рюкзакам проводилась после распределения хавки и групповой снаряги в присутствии всех участников), стоило проверять рюкзак перед самым выходом — там вполне могла оказаться гантеля, блин от штанги или электрический утюг. С обратной дорогой ситуация не менялась — вернувшись домой и разбирая рюкзак, ты, вдруг, обнаруживал в нем полено, любезно упакованное одним из друзей. Иногда рюкзаки отдельных категорий туристических граждан (точнее, как правило, гражданок), тайком вывешивались на самые высокие деревья вокруг избы, а их возвращение хозяйке собирало зрителей не меньше, чем премьера спектакля известного театра.
Из написанного можно сделать вывод, что северная туристическая жизнь была бесчеловечной и жестокой, но это не так — и я, и мои товарищи с умилением вспоминаем то бесшабашное время, в котором мы возвращались в город лишь для пополнения запасов еды и принятия ванн )))
Удачи вам на туристических тропах и моя признательность за лайки и репосты. Если вы в комментариях расскажите о своем опыте туристических приколов — с меня жирные плюсы в вашу карму. Подписывайтесь — вместе весело шагать по северным просторам!