В марте исполнилось два года, как я в Италии. Безвылазно. Два года погружения в страну, в язык. Я говорю по-итальянски, пишу, читаю, беру интервью, учусь на медицинских курсах с итальянцами. И мне всё ещё очень сложно. Мы с Итальянским уже не на “вы”, но ещё не на “ты”.
С одной стороны, я ожидала, что уже через год буду свободно болтать на языке Петрарки и Данте. С другой стороны, мне казалось, что я и через пять лет не смогу “укротить строптивого”. Я часто встречаю иностранок, которые, прожив в Италии 10-30 лет, владеют языком приблизительно. Или они привыкли строить фразы неправильно, и им уже сложно переучиться.
Например, моя одноклассница по терца медиа 53-летняя филиппинка Ребекка пришла получать среднее итальянское образование, прожив в Италии 27 лет. У неё муж-итальянец, двое взрослых детей, которые в один прекрасный момент заявили ей: “Мы тебя не понимаем! Ты делаешь слишком много ошибок! Иди в школу!”
Занятия проходили каждый день, кроме выходных, по три часа.
В нашем классе было 17 человек: большинство из Африки (Гвинея, Сенегал, Нигерия, Марокко, Кот д’Вуар), три китайца, один албанец.
Из женщин были только мы с Ребеккой и Бинета из Сенегала – причем, она училась в терца медиа уже второй год, так как не смогла сдать финальные экзамены. Через три месяца появилась ещё одна женщина – итальянка Мариза, которая в свои 52 года не имела среднего образования. Мебельная фирма, в которой она проработала 32 года, разорилась, закрылась, и Маризу отправили учиться, как как без терца медиа на работу устроиться нереально. В своё время она не захотела учиться по семейным обстоятельствам.
Однако нам с Ребеккой, пришедшим в школу с основной целью – подтянуть уровень итальянского языка, ужасно не повезло. Я бы сказала – мы оказались в полном пролёте! Потому что нам попался преподаватель по фамилии Тревизан (очень распространённой в Венето), который тупо украл наше время. Креативно стырил.
Вместо лекций по грамматике он нам показывал фильмы, в том числе с собственным участием. Например, как он ходил в экспедицию на Эверест, попал в землетрясение, а потом собирал средства бедствующему народу Непала. Я не против кинопросмотров, даже наоборот, но - в качестве десерта к лекциям по грамматике!
Регулярно он давал нам задания сочинять рассказы на темы, касающиеся жизни мигрантов, типа "Как мигранты обогатили культуру Италии", или "Как помочь мигрантам интегрироваться в итальянское общество". Темы его меня не вдохновляли, ещё больше - тот факт, что наши сочинения уходили в один конец, в никуда. Тревизан их просто забывал проверять! Задав нам темку, наш маэстро открывал ноутбук и давай стучать по клавишам. Создавалось впечатление, что мы писали для его очередной книги или научной работы, так как наш препод по совместительству ещё и - профессор Веронского университета (был на тот момент).
29 марта в городе Эсте презентация его очередной исторической книги “Высокая дорога”.
Однажды Тревизан дал нам сложный текст, посвященный рекламе в СМИ и на ТВ, в котором для меня было порядка 15 незнакомых слов. Если учесть, что мои одноклассники в большинстве своём очень плохо говорили по-итальянски, то что они могли понять - загадка... Препод припёр огромный итальянский толковый словарь - один на 17 человек. Первой его взяла я, но препод сразу же велел передать его дальше. Передала.
Сижу, молчу, никого не трогаю, напрягаю мозг, чтобы перевести текст и выполнить прилагающиеся к нему упражнения.
Неожиданно препод заявляет: "Я вижу, что ты злишься, но я хочу тебе сказать, что эти люди ничем не хуже тебя, и им тоже нужен словарь!"
Я сказала: "Конечно, но почему словарь - только один? Можно я воспользуюсь словарем в моем мобильном?"
"Нельзя! Но если тебе что-то не нравится, ты можешь пойти вон, потому что ты - расистка!"
"А ты - хреновый педагог!" - сказала я ему со всей своей пролетарской прямотой. Встала и ушла.
Взяла у секретаря телефон руководителя курса Патриции, позвонила и рассказала о создавшейся ситуации. О том, что в начале учебного года нам выдали три учебника по итальянскому, точнее, мы их купили, но не прошли и одного из них. Курс, вообще-то, платный.
Патриция сказала, что она и сама сто раз пожалела, что приняла этого Тревизана, но уже менять поздно, и вообще очень сложно было найти хорошего преподавателя итальянского, что вечно у них текучка. И этот Тревизан у них первый год, и – последний, так как профнепригодность налицо. Патриция боялась, что я пожалуюсь в минобразования провинции. Я не хотела ей навредить...
За год мы открывали только один из трёх учебников и застряли на странице № 50 про расизм (типа "несколько некрасивых историй о расизме").
Да, у меня сложились не самые тёплые отношения с ребятами из Африки. Но не из-за их цвета кожи. Мне неприятно, когда люди не соблюдают установленные правила: мужчины сидят в шапках, жуют жвачку, оставляют после себя мусор, болтают по мобильнику, а в 17.00 врубают на всю аудиторию исламскую молитву.
Преподаватели-женщины каждый день просили их снимать шапки в помещении, они неохотно снимали и через минуту снова напяливали.
Тревизан объяснял мне, что я должна смириться с тем, что нравственные нормы неизбежно меняются, и что сегодня даже в храмы пускают с голыми животами и ляжками, а что уж тут говорить о школе! Да, сидят в шапках, но со спущенными штанами - им так нравится, да, жуют жвачку, ну что поделать, привычка...
В перерыве 23-летний Мамаду в десятый раз предлагал мне взять его в мужья, жаждал стать моим вторым мужем. Чтоб мой первый (Лука) нас обоих, видимо, содержал. На занятиях по сценическому мастерству он выбирал в партнерши только меня, чтобы был повод подержать меня за руку.
Мужу я не стала рассказывать о предложении Мамаду, он, к сожалению, ревнивый, и мало ли что ему придёт в голову...
Луке и так горько, что улицы его родного города сегодня полны праздно слоняющихся темнокожих людей.
Но это уже другая тема.
О том, как, учась в школе, я стала мамой африканца, можно прочитать здесь.