Долго ждал «Асако 1 и 2» — новый фильм Рюсуке Хамагучи, автора «Счастливого часа», гениального пятичасового мэш-апа Жака Риветта и «Секса в большом городе». «Асако 1 и 2» — к худу ли, к добру ли — совсем другой зверь; форматная тинейджерская любовь-морковь с романтическими метаниями анемичной красавицы. Молодежи это, должно быть, заходит неплохо — не зря фильм шёл относительно широким прокатом в Европе; впрочем, для зрителей иных возрастных категорий здесь тоже есть чем поживиться.
«Счастливый час» был фильмом про 35-40летних людей; «Асако 1 и 2» — про 18-25летних. Отсюда выбор формы, яркие цвета, бодрящий саундтрек, страсть на разрыв аорты, фейерверк киношных красивостей и кавайный кот в одной из ключевых ролей.
Девушка Асако из Осаки на хипстерской фотовыставке встречает ветреного юношу Баку (с ударением на первый слог, а не как у столицы Азербайджана) и моментально влюбляется. Баку знакомит её со своим дальним родственником и по совместительству арендодателем; нежно роняет с мотоцикла; отбивает у конкурента на дискотеке; многократно целует, а потом испаряется, отправившись купить новые ботинки.
Через два с половиной года Асако живёт в Токио и спокойно работает в маленькой кофейне. Неожиданно в офисе алкогольного дистрибьютора по соседству она видит Баку, аккуратно постриженного и в деловом костюме саларимена, — то есть это ей кажется, что Баку, а, на самом деле, как две капли воды похожего на него Рёхэя, который, естественно, в неё влюбляется. Настоящий же Баку в какой-то момент возникает в качестве идола на рекламном плакате.
Асако, внешне несколько заторможенная, глаза, так сказать, с поволокой, внутренне постоянно пребывает в водовороте страстей: любит ли она Рёхэя самого по себе или только за сходство с Баку; что лучше надёжный клерк в руках или призрак из прошлого в небе — она настолько зациклена на самой себе, что едва замечает, что один из товарищей, которого она навещает, разбит болезнью Шарко.
Сопереживать героине под силу не каждому, но «Асако 1 и 2» может предложить кое-что ещё. В оригинале фильм называется «Во сне или наяву» или «То сплю, то просыпаюсь» — и вот этот переход между «сплю» и «просыпаюсь» чисто технически решён впечатляющим образом, аж дух захватывает. Есть набор отличных сцен с второстепенными персонажами: смертельная ругань по поводу постановки Чехова или всё, что связано с землетрясением в Тохоку. Хамагучи — режиссёр очень большого таланта, который пробует самый разный материал: он может дать импровизационную сцену психологического тренинга на сорок минут; а может молодёжную романтику для кинотеатров — но у него есть фирменный почерк и обязательное фоновое ощущение неотрефлексированного хтонического ужаса.
