25 марта президент Турции Тайип Эрдоган провёл две крупные внешнеполитические акции. Первая: он заявил о возможном изменении статуса музея собора Святой Софии на мечеть – «для того, чтобы его могли посещать бесплатно». Издевательский смысл сентенции насчёт «бесплатности» ясен всем: превращение главной православной святыни в мечеть – решение политическое и идеологическое, и к плате за вход в собор никакого отношения иметь не может.
Вторая акция: преследование турецкими истребителями вертолёта с премьер-министром Греции Алексисом Ципрасом, летевшим на остров Агатонисион в Эгейском море для участия в праздновании годовщины освободительной революции. Кстати, против турецких захватчиков. Греческий Генштаб сообщил, что в этот день турецкие военные самолёты нарушили воздушное пространство Греции 47 (!) раз. Разумеется, это могло быть сделано только по приказу президента страны.
Эрдоган показывает миру, кто он есть на самом деле. План превращения Святой Софии в мечеть – это завет пророка Мухаммеда, пообещавшего установить полумесяцы на Святой Софии и соборе Святого Петра в Риме. До Рима его последователь Эрдоган дотянуться не может, а Святая София – в его власти.
Премьер Греции Ципрас приложил гигантские усилия к тому, чтобы улучшить отношения с Турцией – извечным врагом своей страны. Он перестал упоминать о турецком геноциде греков 1921-23 гг., расширил права турок, живущих в Греческой Фракии и разрешил строительство мечети в Афинах (80% афинян были категорически против). И вот Эрдоган ответил на мирные инициативы греческого премьера – звонкой пощёчиной. Он показал, что считает протянутую руку не миролюбием, а проявлением слабости, а слабых тираны презирают.
Угроза превращения Святой Софии в мечеть – это пощёчина Евросоюзу, который отказывается принимать Турцию в свои ряды. Этот вопрос, похоже, решён окончательно и бесповоротно, но турецкий президент никак не может смириться с поражением. Потому, что евроинтеграция для турецкого президента была настоящим политическим мегапроектом.
«Эрдоган (…) мечтал ввести Турцию в Евросоюз – но не затем, чтобы европеизировать свою страну, а, напротив, чтобы «отуречить» Европу, сделать её фактическим вассалом новой турецкой исламской империи. По-видимому, эту идею он начал вынашивать во время пребывания в тюрьме: в 1997 г., будучи мэром Стамбула от Партии благоденствия, получил срок за пропаганду исламизма и турецкой агрессии; поводом для ареста и суда стало его стихотворение - «Мечети - это наши казармы, их купола - наши каски, минареты - наши штыки, и верующие - наши солдаты».
Несмотря на исламистскую экзальтацию, Эрдоган решил поддержать нараставшее с 1980-х гг. движение за вступление Турции в Европейское сообщество. Дело в том, что в то время бурно развивавшаяся турецкая экономика теснейшим образом срасталась с европейской, и турецкая буржуазия, как и чиновники (часть промышленности оставалась государственной) ратовали за открытие европейских рынков для турецких товаров и турецкой рабочей силы. Экс-мэр экономической столицы Турции прекрасно понимал, что в политическом отношении европейцы с набиравшей силу толерантностью и политкорректностью стали совершенно бессильными перед энергичным напором любых экстремистов, особенно исламских; необходимо только не произносить открыто совсем уж кровожадные вещи. И обязательно постоянно напоминать европейцам об их исторической вине перед бывшими колониальными и зависимыми народами, особенно мусульманскими, атаковать расизм и национализм как имманентно присущие европейской цивилизации пороки. Параллельно с «отуречиванием» Европы Эрдоган и его сторонники намеревались активно работать в мусульманских странах и среди тюркских народов бывшего СССР, постепенно превращая Турцию в мировую державу. Эта политика получила название «неоосманизма» и ментально связана (…) с политикой младотурок.
В 1990-х гг. вступление Турции в Евросоюз стало общим проектом большинства турецкой элиты – против него высказывались только фашисты из ПНД и её банд «серых волков», старое поколение исламистов Эрбакана и совсем уж обскурантистское ультраисламистское подполье (…), да ещё коммунистические партизаны. Однако если ставшие социал-демократами кемалисты хотели сделать Турцию европейской, то эрдогановцы – Европу турецкой и исламизированной. (…)
Формально некоторые требования Евросоюза учтены. Однако правительство ПСР категорически возражает против объединения турецкой и греческой частей Кипра, отказывается наладить нормальные отношения с Арменией (Турция с 1993 г. ведёт экономическую блокаду этой страны в знак протеста против успешных действий армянской армии в Нагорном Карабахе). Турция и лично Эрдоган яростно борются против признания геноцида армян и греков, почти открыто высказывают претензии на Крым и обвиняют Китай в геноциде единокровных и единоверных уйгуров (нелепость этих заявлений показывает хотя бы тот факт, что уйгуры составляют 45% населения Синьцзяна и имеют автономию, в то время как армян в Турции не осталось). (Е.Трифонов «От восхода до заката: кемалистский век Турции», http://www.historicus.ru/kemalizm).
Кемалистский эксперимент, 90 лет пытавшийся европеизировать Турцию, используя то либеральные, то фашистские, то социал-демократические методы, провалился. Причин этому много: это и устойчивое доминирование ислама в национальной культуре и сознании, и острое ощущение турками своих национальных и культурных отличий от Европы. Но, похоже, решающую роль сыграла невозможность внедрить в массовое сознание турецкого народа либеральный, гуманистический (иными словами – европейский) историко-культурный контент. А это можно сделать только через образовательный процесс, опираясь на соответствующие образы из национальной истории и литературы.
Историческая память в Турции чрезвычайно устойчива, она поддерживается с первых классов школы. Турки изучают «потерянные тюркские колена», и простые фермеры и лавочники из глухих провинций точно перечислят вам все тюркские народы, проживающие в России – вплоть до самых малочисленных. Т.е. сделать национальную историю основой турецкой идентичности власти Анкары сумели. А вот придать ей европейский контент – не вышло.
Историческая память у народов разная. Абстрагируясь от проблем исторической правды или мифологии, можно вспомнить наиболее известные примеры того, чему учат в школах стран европейской культуры.
В России общеизвестно, например, что армян и грузин русские войска спасли от персидского и турецкого истребления («И божья благодать сошла на Грузию! Она цвела с тех пор в тени своих садов, не опасаяся врагов, за гранью дружеских штыков», - писал Лермонтов в «Мцыри»). Александр I создал в Польше и Финляндии конституционное правление, войско Александра II освободило Болгарию, при Николае II российские власти сыграли решающую роль в освобождении Монголии от китайского владычества.
То же – и другие страны европейской культуры. Итальянцы и испанцы отчаянно защищали Константинополь от османов. Греция была освобождена в 1828 г. силами флотов России, Англии и Франции при помощи немцев, испанцев, итальянцев и американцев. От Вены турок отбросили поляки, немцы и венгры. А англичане и американцы ввязались в ХХ веке в две мировые войны, заступаясь за другие народы, ставшие жертвами агрессии. Американцев учат, что их предки выдержали тяжелейшую гражданскую войну ради освобождения чернокожих; португальцев – тому, как они строили в африканских саваннах школы, мосты и больницы, как уважительно обращались к полуголым чернокожим вождям «синьор» и «дом». Даже колониальный раздел мира во II-й половине XIX имел целью спасение африканцев от истребления арабскими работорговцами. Et Cetera, et Cetera…
Насколько это правда, а насколько является приукрашиванием истории – неважно, но во всех этих случаях присутствовали некие благородные, гуманистические мотивы – по крайней мере в качестве идеала. Современные европейцы всегда скажут: да, в нашем прошлом были колониализм и рабовладение, агрессивные походы и погромы. Но были и бескорыстная помощь посторонним людям и чуждым народам, и идеи равенства, свободы и демократии, которые мы распространяли по всему миру. При этом о своих преступлениях европейцы говорят во всеуслышание, пишут тысячи книг, снимают фильмы и т.п. В христианстве огромную роль играет покаяние, и насилия над инородцами и иноверцами – предмет покаяния, часто принимающего даже преувеличенные формы.
Но турецкая история подобных мотивов не знает. Кстати, подвиги европейских (включая русских) исторических героев в огромной степени связаны именно с отражением турецкой агрессии – это король Владислав III, Джулиано Чезарини, Янош Хуньяди, Стефан Баторий, Евгений Савойский и Александр Суворов. Европейское искусство также показывает турок со вполне определённой стороны. «Битва при Лепанто» Веронезе, «Резня на Хиосе» и «Греция на развалинах Миссолунги» кисти Делакруа, «Болгарские мученицы» Маковского – это неотъемлемая часть европейской культуры. А турки на этих полотнах – воплощение злого начала.
Предки турок – тюркские племена, находившиеся на весьма низком уровне развития, в XI веке начали завоевание Анатолии – древнейшего культурного региона, где их, понятно, никто не ждал и тем более не звал. Впоследствии турки завоевали Балканский полуостров, Венгрию и Румынию, Крым и часть Кавказа, большинство арабских стран и восточноафриканское побережье до нынешней Танзании. Турецкие завоевания были джихадом – священной войной с «неверными», т.е. даже в пропагандистских целях нельзя сказать, что турки кому-то помогали или кого-то спасали. Покорённым народам, в первую очередь христианским, в составе Османской империи было очень плохо. Ни о какой культуртрегерской роли турок по отношению к покорённым даже говорить не приходится: «неверные» лишались всех прав, у них отбирались земли, они вытеснялись в горы, их культура и образование целенаправленно уничтожались. Например, греки, создатели античной цивилизации и блестящей Византии, под османским игом совершенно одичали. Время от времени против немусульманских народов империи проводились кампании массового террора, в ряде случае принимавшие форму геноцида. Особенно чудовищными (конечно, с точки зрения европейцев) были события в Турции 1915-23 гг., когда турецкие националисты и исламисты вырезали не менее двух миллионов христиан – армян, греков и ассирийцев.
С европейской точки зрения, туркам гордиться своей историей невозможно – в ней не было ничего существенного, кроме завоеваний и подавлений. Взлёты культуры, философские и нравственные искания – всё это происходило где-то в других мирах. Поэтому туркам очень трудно принять европейское отношение к собственной истории – оно травматично для национального самолюбия. Подавляющее большинство турок и сегодня отрицает факт геноцида армян и ассирийцев, массовых убийств и изгнания греков. А турки, открыто призывающие признать геноцид нетурецких народов Малой Азии подвергаются общественному презрению, гонениям и физическому насилию, в том числе убийствам.
Напротив, с радикально-исламистской точки зрения турецкой историей можно и должно гордиться: джихад, покорение неверных с этого угла зрения – это подвиг, а убийства, насилия и обращение в рабство неверных – его неотъемлемая часть.
Национальное самоуважение, национальная гордость есть необходимые составляющие самосознания любого народа. А выстроить турецкую историю в ряд положительных событий с европейской точки зрения невозможно. В силу этих причин попытка европеизировать Турцию оказалась обречена на стратегическое поражение.
Значительно усилившая свою экономическую и военную мощь Турция усиленно ищет своё место в мире – в условиях, когда путь в Европу оказался для неё закрытым. Эрдоган и его партия, по мнению зарубежных и оппозиционных турецких политологов, формируют идеологию неоосманизма, восходящую к имперской идее, к халифату, главой которого был турецкий султан (падишах), и к ультранационализму младотурок 1908-18 гг. В этой идеологии Турция – великая держава и лидер исламского мира, противостоящая в первую очередь «неверной» Европе, которая в этой парадигме включает все христианские страны, в том числе Россию и США. Нынешнее грубое давление (провокации вокруг Святой Софии, издевательство над греческим премьером) – это новый этап противостояния Европе (предыдущим была попытка ассимиляции Европы в виде турецкой агрессивной интеграции в её состав).
Сам Реджеп Тайип Эрдоган чувствует себя одновременно наследником турецких падишахов, мусульманских халифов и младотурецких триумвиров, т.е. выше всех остальных правителей мира. Поэтому он агрессивно комментирует всё происходящее в мире: угрожает Китаю за репрессии против уйгуров, угрожает Австралии за нападение на мечети в новозеландском Крайстчёрче (стрелявший – австралиец). Его любимая формулировка – «Знай своё место!». Министру иностранных дел ФРГ Зигмару Габриэлю, обвинившему президента Турции во вмешательстве в выборы в Германии, Эрдоган заявил: «Кто ты такой, чтобы обращаться к президенту Турции?.. Знай свое место!». То же - «Знай свое место» - услышал он него и глава МИД ОАЭ Абдалла бен Зейид Аль-Нахайян. И премьер-министра Ирака Хайдара аль-Абади он публично вопрошал: «Кто ты вообще такой? Ты не моего уровня и полёта. Твои крики и протесты для нас ничего не значат. Мы будем делать то, что считаем нужным. Вразуми это. Кто ты? Премьер-министр Ирака. Ну и что? Сначала знай свое место…». Не только люди, но и высшие международные структуры власти, по мнению Эрдогана, должны «знать своё место», которое, разумеется, несравненно ниже его собственного. «Европарламент, знай свое место!», заявил он в ответ резолюцию Европарламента, призывающую к приостановке переговоров по вступлению страны в Евросоюз.
Превращение большой страны (80 миллионов населения, 17-я экономика мира, 600-тысячная армия), расположенной одновременно в «мягком подбрюшье Европы» и на стыке Ближнего и Среднего Востока, рядом с неспокойным Закавказьем и спорным Крымом, в агрессивного наследника Османской империи, да ещё располагающего современными технологиями – это очень опасно.
…Кстати, пока не попадается на глаза реакция православной церкви за заявление Эрдогана о превращении Святой Софии в мечеть. Не хотят священнослужители раздражать норовистого «султана», мощь которого в мире растёт параллельно с агрессивностью?