До начала выступления оставалось пять часов, и Лил Пип сидел на заднем сиденье своего турового автобуса, укуриваясь с двумя юными фанатами. Они курили дэбы, сильнодействующие дозы концентрированной травки, которые сперва испаряют, а затем вдыхают. Это был Тусон, штат Аризона, в ноябре 2017 года. Над городом зависла полуденная жара. В задней части салона работал кондиционер, и Пип, одетый в чёрный жилет с шипами и разноцветные клетчатые брюки, уложил своё длинное худое тело на сиденье с мягкой обивкой. Между ним и вентиляторами стоял пластиковый стол, заваленный зажигалками, ручками, ножницами, бумагой для самокруток, измельчёнными кусочками марихуаны и чёрной наклейкой с надписью «alive + well» (жив + здоров).
Для 16-летнего Ника Дауда, огромного фаната Пипа, приехавшего вместе со своей подругой Мэрайей Бонс, сидеть в автобусе с Пипом было воплощением мечты. «Он был парнем, что говорил за меня те вещи, которые я никогда бы не выразил словами», — вспоминает Дауд. «Я чувствовал, что он меня понимает».
Туровый автобус Пипа уже дважды пересекал Северную Америку за последние шесть недель, и шоу в Тусоне должно было стать предпоследней остановкой в туре. Выступления проходили хорошо: большинство билетов раскупили, и толпы подростков норовили подобраться поближе к Пипу. Для 21-летнего парня, который начал публиковать свои песни в интернете всего два года назад, это стало головокружительным подъёмом.
Музыку Пипа часто называли SoundCloud-рэпом, однако роком он увлекался в неменьшей степени, использовал фрагменты треков своих любимых групп (Modest Mouse, Thirty Seconds to Mars, Death Cab for Cutie) и пел пьянящим всевидящим голосом под низкокачественные трэп-биты. В своих текстах он высказывался о девушках и своих любимых наркотиках — занаксе, травке, кокаине, «дешёвом ликёре со льдом», — а ещё открыто боролся с депрессией и тревогой. В 2017 году журнал Pitchfork назвал его «будущим эмо-культуры». В своей песне «Crybaby» Пип использовал фразу, которая во многом характеризовала его творчество: «музыка, чтобы плакать».
Курт Кобейн был кумиром Пипа. Легко было представить, как он превращается в личность, подобную Курту: болезненно красивую, беспечно саморазрушительную суперзвезду, на боль которой поколение подростков может отразить собственную. «Он был таким же уязвимым, как и Курт», — считает Пит Вентц из Fall Out Boy. Музыка Пипа, по мнению Вентца, «бесцеремонно пересекала жанры таким странным образом, к которому моё поколение и поколения старше меня, вероятно, отнеслись бы с опаской».
За два года с тех пор, как он начал выпускать музыку, Пип вошёл в список топ-40 альбомов, прошёлся в качестве подиумной модели на Неделе моды в Милане и Париже и собрал около 2 миллионов подписчиков в Инстаграме, где публиковал фото и видео того, как он пьёт, курит, делает татуировки и измельчает кокаин. «Вероятно, он поставил ещё один рекорд, прежде чем достиг своей критической массы», — говорит Вентц.
Хотя жизнь в дороге изматывала его, Пип, казалось, искренне радовался общению с Даудом и Бонс в тот день в Тусоне. Все трое говорили о видеоиграх, одежде, музыке. Пип даже сказал, что подумывает нанять одного из них в качестве личного помощника. «Он был в очень хорошем настроении», — вспоминает Дауд. В какой-то момент Пип выглянул из окна автобуса на ясное небо Аризоны. «Сегодня хороший день», — сказал он. «Не каждый день бывает хорошим, но сегодня — да. Я чувствую себя хорошо».
Менее чем через 30 минут он заснул и больше не проснулся.
Больше года спустя холодным декабрьским вечером Лиза Уомак сидит за кухонным столом, а вокруг неё разбросаны напоминания о смерти сына. Уомак, энергичная, невероятно умная женщина с длинными седыми волосами, которые делают её очень похожей на Патти Смит, живёт в маленьком белом домике, едва отступающим от дороги, в Хантингтоне,штат Нью-Йорк. Из духовки доносится запах свежеиспечённого печенья, и маленькая собачка по кличке Таз, прерывисто лая, напоминает о своём присутствии. Раньше пёс принадлежал Пипу.
На столе и кухонной стойке стопки полицейских отчётов, газетные вырезки и отчёты о вскрытии смешиваются со списками продуктов и домашними заданиями учеников начальной школы, где она преподает. Лиза, которая рассталась с отцом Пипа в 2012 году, живёт здесь с братом рэппера – Оскаром, который на два года его старше. «У меня было три выходных дня для горя, а затем я вернулась на работу, потому что кто-то должен платить за аренду», — рассказывает Лиза.
Вскрытие Лил Пипа показало, что его смерть была несчастным случаем, вызванным сочетанием фентанила и занакса. В токсикологическом отчёте было обнаружено чрезвычайно высокое содержание обоих веществ в организме Пипа, а также кокаина, марихуаны и множества опиатов. После смерти сына Лиза потратила долгие месяцы, пытаясь разобраться с этим. «Дома он не принимал таких наркотиков, — вспоминает мать, — он знал, что нельзя делать глупостей».
Пип часто изливал свои самые мрачные мысли в музыку, вплетая в песни строчки вроде «Я не хочу умирать в одиночестве прямо сейчас, но признаюсь, иногда я соглашаюсь на это». Однако не было никаких признаков того, что он собирался умереть в тот день в одиночестве. Полиция Тусона пришла к выводу, что его смерть была несчастным случаем. Пип наверняка не понимал, что принимает фентанил, который смертельно опасен даже в крошечных количествах. Но в итоге веществ в его организм попало в два раза больше смертельной дозы.
Эта история — результат более двадцати интервью с друзьями Пипа, его семьей и коллегами, а также тысяч текстовых сообщений, отчётов полиции и сотрудников скорой помощи, данных о вскрытии и о токсикологических тестах. Это картина о художнике, который направлялся к славе, принимая различные наркотики, борясь с депрессией, беспокойством и давлением карьеры. Обо всех этих трудностях он говорил открыто. За два с половиной месяца до своей смерти Пип в телефоне подвёл итог той буре, что была в его голове: «Я нахожусь под большим давлением со стороны многих людей и множеством наркотиков, что лишают меня сна». В этой истории остается ещё много вопросов, и никто так не нуждается в ответах, как мать Пипа. «Я просто хочу знать, что случилось», — говорит Лиза.
Это Уомак дала сыну прозвище Пип. Его настоящее имя — Густав Элайджа Ар, и многие из его близких до сих пор называют его Гасом (англ. Gus). Когда он был в детском саду, его семья разводила дома цыплят, и мама заметила сходство между сыном и птенцами. «Он был такой милый, маленький и светловолосый, как небольшой жёлтый цыпленок, — рассказывает Уомак, — и я стала называть его Пипом».
Отец Лизы Уомак был известным гарвардским историком, который много писал о марксизме и трудовых движениях в Латинской Америке, а её мать работала журналистом в Лондоне и Мексике, а затем стала общественным организатором. Лиза познакомилась со отцом Пипа, шведом Карлом Йоханом Аром, когда они учились в Гарварде. Пип вырос в Лонг-Бич, штат Нью-Йорк, в приморском городке на южном побережье Лонг-Айленда. Пип редко рассказывал о своём отце, профессоре истории, только дал понять, что после развода у них не было настоящих отношений.
В детстве Пип преуспевал в спорте, но с возрастом его интересы сместились в сторону видеоигр, скейтбординга и панк-рока. Хотя учителя английского видели в нём искру таланта, он потерял интерес к школе. Свою первую татуировку он сделал в 15 лет, как своеобразный акт бунта: боясь неодобрения матери, он написал на предплечье её инициалы и дату рождения. Пип возненавидел родной город и, по словам матери, злился на то, как богатые дети смотрят на него сверху вниз. В треке «Cry Alone» он пел: «Я хочу сжечь дотла свою старую школу. / Я ненавижу всех в родном городе. / Скажи этим богатым детишкам взглянуть на меня».
Примерно в 16 лет у Пипа развилось сильное беспокойство, иногда его тошнило по утрам от мысли о том, что он пойдёт в школу. «Гас был полон эмоций и энергии, — вспоминает его брат Оскар, — он всё замечал и очень остро реагировал. Недавно мне поставили диагноз расстройства аутистического спектра, и я думаю, у Гаса было что-то похожее. Но я могу использовать мозг в тех вещах, в которых есть логика, поэтому я нашёл утешение в школе». Пип же такого утешения для себя не нашёл.
Лиза знала о проблемах Пипа и неоднократно пыталась заставить его обратиться к психологу. Вместо этого он занимался самолечением, в основном принимая траву и занакс. В 17 лет Лил Пип сделал свою первую татуировку на лице, разбитое сердце, в знак своей приверженности избегать нормальной жизни. «Татуировка на лице, — объяснил он позже, — много где помешает тебе получить работу».
Лиза растила своих сыновей многообещающими социалистами со здоровым недоверием к власти, так что её особо не расстраивало, что её сын-подросток носит татуировки, курит травку, любит панк-рок и хип-хоп и ненавидит школу. Она узнала о его пристрастии к занаксу гораздо позже. «Послушайте, мы считаем, что американский капитализм — ужасная вещь», — утверждает она, сидя рядом с Оскаром на диване в гостиной. Лизе и её сыновьям одинаково нравилась остросоциальная панк-группа NOFX, особенно их трек «Dinosaurs Will Die» с отрицательным отношением к корпоративной музыкальной индустрии.
На последнем году в школе Пип перестал её посещать, а диплом получил по программе домашнего обучения. Он переехал в Лос-Анджелес к другу, некоторое время учился в местном колледже, но вскоре вернулся на Лонг-Айленд. Он начал делать музыку в своей спальне на Макбуке, используя программу GarageBand и микрофон, купленный в магазине Guitar Center. Пип был в восторге от идеи загружать свои песни в SoundCloud. «Он показал мне что-то с [фронтменом NOFX] Фэт Майком и сказал: „Ну всё! Любой может это сделать! Я могу это сделать!“, — вспоминает Лиза. — Тогда я спросила, сможет ли он зарабатывать этим, и он ответил: „Я просто хочу иметь возможность содержать себя и не делать для кого-либо дерьма, которое мне не нравится“. Да, это было всё, чего он хотел».
К 2015 году Пип почувствовал себя достаточно уверенным в своих способностях, чтобы вернуться в Лос-Анджелес и продолжить музыкальную карьеру. Он выпустил свой первый микстейп в сентябре того же года, и вскоре после этого написал другу, что «лучшее средство [от депрессии] — это не таблетки, а выпуск музыки». Пип начал набирать известность в онлайне, но, несмотря на это, его жизненное положение было неустойчивым. Он часто перебивался с места на место, в конечном счёте остановившись в переполненном лофте в районе Скид-Роу со сменяющимся потоком рэперов, продюсеров и наркоманов.
Несмотря на эмоциональное смятение, Пип, похоже, испытывал почти физическую потребность находиться рядом с людьми, и они притягивались к нему, как к магниту. Он связался с Lil Tracy, Fish Narc и Coldhart, всеми членами эмо-рэп-коллектива Gothboiclique (GBC). Пип был поклонником группы, подшучивал над смешением культур эмо, панка и трэпа в Gothboiclique и над их неопрятной визуальной эстетикой. Когда ему предложили присоединиться, он ухватился за эту возможность.
Оскар, сыгравший важную роль в знакомстве Пипа с любимой музыкой, был впечатлён тем, как его брат использовал свои слабые места в творчестве. Затем Оскар начал беспокоиться о новом образе жизни Пипа, насыщенном наркотиками и социальными медиа. «Гас всегда был человеком, который ужасно смешивался со всем этим». Оскар верил, что закидывающийся занаксом, одержимый смертью ловелас из песен Пипа был просто лирическим героем. Пип сам обозначил это различие, позже рассказав другу, что «Лил Пип нездоров, но Гас в порядке». Со временем грань между ними исчезла.