Я закрыла глаза, подставляя лоб под ее толчок. Она звонко и озорно засмеялась.
- Какая хитренькая. А сама? Я что, так и буду ходить и по лбу тебя бить? Попробуй сама, ты должна уметь.
Вопросительно посмотрев на нее я, поняла что, внутри, что-то знало, о чем она говорит. И вопрос стоял только в этой моей вечной позиции притворяться глупой, переспрашивать, таращить недоуменно глаза, жеманничать - в надежде создать впечатление чего - то - о-о!
Я вышла в другую комнату, и как-то сама собой стала вращаться по часовой стрелке. потом стала качать пресс, прогибать спину и делать рыбку. Эти упражнения я выучила, когда лежала в больнице, после падения с большой высоты. Кто-то из докторов убедил меня, что для снятия посттравматического шока, телесного стресса, и для прогресса опорно-двигательного аппарата надо делать эти упражнения каждый день. По мере того, как проходил шок, стресс и наступал прогресс, я прекратила делать эти упражнения, и делала их только когда у меня были недомогания. Закончив весь комплекс, я прислушалась. Хотя я и не попала в то состояние, которое захватило меня с утра, хоть как-то остановиться я, видимо, смогла. Сияющяя, как подарочный самовар, я возвратилась на кухню. Стол уже был накрыт, продукты красиво и изящно разложены на тарелочках. В кухне стояла тишина ожидания меня.
- Ну вот, и лоб целый, и чай! Ну, хозяйка, приглашай.
Мне захотелось быть такой же легкой, какой я уже давным-давно не была. до этого утра, до этого дня. Она налила мне чаю из заварника, прикрытого полотенцем и по кухне разлился какой-то необычайно весенний аромат.
–Ой, жасмин. - прошептала я, нежа в ладонях горячую чашку и принюхиваясь к дивному аромату. Она жестом показала на свою вместительную сумку, стоящую у стены.
- Мы, сельские жители, мы не только обед и ужин с собой в город везем, но и нательное, а порой и постельное. А уж чай, хрен, шишки и воду - без этого никуда.
Я засмеялась, прихлебывая ароматный, чуть вяжущий напиток. И словно в теплой ванне, стала погружаться в расслабленность, покой, уют. Где-то там, на задворках моего сознания, я попыталась сформулировать вопросы для дискуссии: а как вы делаете эти состояния? Как вы меня утром - ах? А потом - ох?? Но, как известно, на задворках ничего путного не бывает, только хлам. Поэтому я избрала тишину, уют и рассказ Ай, о том, что по рассказам ее дяди, который часто бывает в Китае по работе, китайцы так рано не переходят на чай с жасмином.
- А почему? Наверно, из за соотношений энергий чи? - решила блеснуть я своей начитанностью.
-Да нет, я полагаю, без ши, хунь, лунь, высунь. Просто, он тупо расцветает по всему Китаю в мае, и его тупо собирают наши трудолюбивые узкоглазые соседи в изысканной красоте цветущих китайских долин, думая: «как бы все это блосить к едленей матели и лвануть в Сибиль - Матуску, ладосно валить лес в тайге вместе с лусским Иваном и Саской».
Я залилась смехом - уж так уморительна была она, пальцами сузив глаза, и выставив вперед два зуба в оскаленной улыбке китайца, у которого накрепко связали уши. Она открыла какую-то свою диковинную заварную кружку, тоже прикрытую полотенчиком, и налила другого чаю. Сладковатый, диковинный запах поплыл, схватив меня своими изысканными пальчиками за нос, и стал водить из стороны в сторону. Это был запах сказочных, таинственных южных стран, пиратских теплых морей, фруктов и сладостей.
- Это, наверное, из южного Китая?
- Нет, это охотники на Алтае собирают, высоко в горах, в зоне альпийских лугов. Очень редкое растение, растет только в определенных местах на Алтае, встречается в Саянах. Охотники пьют его, чтобы ни болеть, повышают иммунитет.
- А у тебя откуда?
Она недоуменно усмехнулась:
- Так у меня братья охотники, я у них бываю.
- В тайге прямо?
- Ну да! Мы не опоздаем? - спросила озабоченно она, вытряхивая меня из уюта нашей тихой беседы и из тропических алтайских чайных ароматов.
Порывисто вскочив, за чем-то, видимо, вспомнив, как много дел предстоит еще сделать за короткий период подготовки, и порывисто метнувшись, я зацепилась об предательски выставленную ножку моего предателя-стола. Мое тело выбросило вперед руки, смягчая падение. Очутившись в упоре лежа, я сообразила, что этот предатель, то есть мой стол, сейчас грохнется мне на голову, обдавая меня печеньем и вареньем, так сказать, добьет окончательно, да еще, видимо обсыплет меня ванилином и сахаром. Так как такое у меня уже случалось. Я быстро упала на живот и прикрыла голову. Но стол то-ли решил остаться верным своему долгу- стоять, то-ли придержанный Ай, не шелохнулся. Видимо, эти движения были следствием, а может и апофеозом заслуженной пятерки по гражданской обороне, которую мне поставили в университете. Я села и обернулась. Ай тихо и очень прилично ржала, и ее смех, как какой-нибудь грипп, воздушно-капельным путем передался столу, шкафу, холодильнику, упавшей табуретке, а потом и мне. Насмеявшись, она, передохнув, произнесла:
- Ну ты ловка, мать! - как прыгнула, аки кошачиха на мышечиху!!! Остановись! Иначе сила остановит тебя, а это иногда очень больно!
Я потерла ушибленные ладони, предплечье, и мы прошли в гостиную, в холл, где стоял большой шифоньер, с моими бальными, и не очень бальными платьями и одеждами. Я самодовольно открыла дверцы этого внушительного монстра, так как он значительно превосходил размеры обычных комодов, и был встроен в стену, скорее это был даже не шкаф или шифоньер, а целая кладовка. Ай, присвистнув, даже попятилась. Шкаф-кладовка был набит платьями, блузками, костюмами, брюками, куртками и прочими разнообразными вещами.
- А ты что, все это носишь? - спросила Ай почти с ужасом, когда я отодвинула роликовую дверцу до конца. Я смутилась.
- Ну, не все.
- А зачем тогда столько?
Ее простые, примитивно-провинциальные вопросы поставили меня в тупик. Я попыталась выжевать внятное объяснение, но ничего не смогла придумать. Но вдруг поняла: я ни разу не задумывалась, зачем мне столько одежды?
- У тебя же всего одно тело? - улыбаясь добавила Ай, погладив меня по плечу.
- Ну да. в общем, я не думала на эту тему. Хотя, вот теперь, буду! - и я в ответ погладила ее по упругому плечу и подмигнула - Выбирай, но учти, там будет губернатор и весь наш областной «Бомонд», «заксобранцы», там…
- Какие собранцы?
- Ну депутаты законодательного собрания, будут там всякие директора, миллионеры, короче.
- Короче, там будет достаточно интересных мужчинок и мужикашиков. - будто фокусник, она выхватила эту фразу у меня изо рта и вставила себе.
Ай внимательно и деловито рассматривала мои костюмы и блузки угасших и ушедших лет. Я не стала вмешиваться, а решила проверить свою наблюдательность. Как я и предполагала, она выбрала не очень модный ретро - костюмчик зеленовато - салатных тонов. Со строгой талией и классическими линиями, как раз его я выбирала, когда поступила в редакцию, чтобы выглядеть строгой, деловой «вумен», подающей творческие и иные надежды. Я его почти не носила. В неофициальной обстановке, а такая была почти всегда в отделах редакции, он отгораживал меня неким барьером официальности. Потом я просто перестала в него влезать, так как постепенно начала этот обычный путь, от оленя до тюленя, от поросенка до свиньи, от телки, до той, которая себя абсолютно беспомощно чувствует на льду, на снегу, и при иных других обстоятельствах.
Она сняла с себя шерстяную кофту сельского вида и расцветки, хэбэшную блузку, юбку тёмно-синего цвета, и оказалась стройной, девичьего телосложения легкой женщиной, непонятного возраста. Мы были почти одинакового роста, она была более подтянутой, гибкой и, я бы сказала, сильной. Костюм, юбка и жакет оказались впору. Когда я глядела на нее, некая печаль скользнула в моих глазах. В свои двадцать с длинненьким хвостиком, я выгляжу хуже ее, более пожи… нет, зрело… нет! Более взрослой женщиной. Кроме того, ее движения были более мягкими, легкими, точными. Глядя на нее со стороны, я вдруг подумала, что как раз хотела иметь такое тело. К сожалению, у моего тела были другие мечты, и оно имело меня. Хотя вру! Я знала, чтобы иметь такое тело, надо прекратить жрать что попало, начать вновь бегать по парку или дальше, пойти на «шейпинг», находить время для сауны, массажа и для общения со знакомыми и подругами, которые этим всем занимаются, несмотря на работу, детей и семьи. Как известно, хотеть - это одно, а иметь, тут со мной согласятся те, кто имел и те, кого имели - это совсем другое.
Костюмчик на ней сидел лучше, чем на мне к такому утешительно - неутешительному выводу я пришла.
- О ! А что я скажу твоим друзьям и знакомыми, или губернатору? - вертясь у зеркала, неожиданно спросила Ай.
- Вдруг, подходит к нам губернатор, или его зам и говорит: «Девчонки, давайте потусуемся! Ну Вас, Марианна, я знаю хорошо, я ваш давний поклонник, особенно вашего творчества, а вот дама с вами, кто она?».
Я выпучила на нее глаза. Хотя вру, они сами выпучились, так как и мой приоткрытый рот, еще не привыкли, что эта простая провинциальная женщина периодически говорит то, что я думала, или того хуже, думаю. Короче, я «буксовала».
- Давай будем говорить, что я твоя сестра из Кукуева, или Малые Попки, - озорно и простодушно, блестя глазами, продолжала болтать Ай. Потом она хитро глянула на меня из-под бровей. Мoe тело, душа и прочие субстанции пребывали в состоянии рассеянного диффузирующего ментального анабиоза. Чтобы выразить хоть как-то участие в обсуждение темы, и я громко икнула!
- Нет? Ну ладно! Не из Кукуево, так из Семеновки!
- А ты действительно из Семеновки? - я, наконец, обуздала все «ики», «чики-пики», и приняла участие в разговоре.
- Да, я действительно оттуда, - просто ответила она.
- А где училась? - я подала ей блузку и шарфик - Там же? А где эта Семеновка, где она находиться?
- Вот, как едешь по главному тракту, на юг. Сначала, деревня Лупки. За Лупкой, там Почеши, ну и как почесал, через пару километров, Семеновка.
В смысл сказанного, с моей нынешней способностью «буксовать», я бы «въезжала» долго в грубоватый смысл ее шутки, но невероятно радостный и заразительный ее смех заставил меня тоже рассмеяться.
- Ты извини, у нас так шутят в провинции. – отсмеявшись, проговорила она. Потом Ай увидела парики, и рассмотрев небогатый выбор, взяла один в тон моих волос, несколько пышноватый на мой вкус. Мы, хихикая, жеманничая и пикируясь, подобрали мне костюм в тон ее костюму, одели примерно одинаковые блузки и похожие по тону шарфики. Потом навели макияж, в розово-голубых тонах озорных городских кокоток. Воткнули по паре брошек из моих «драгоценных» закромов. Тут защебетал телефон. Юра с Олегом уже подъезжали за нами.
- Ну, Шахерезада Степановна? - пропищала я вопросительно, подражая голосу известного кукольного героя «Невероятного концерта» невероятного театра Образцова.
- Я готова! - густым басом прохрипела в ответ Ай, имитируя героиню того же спектакля. Мы еще дохохатывали, одевая пальто, когда звонок в дверь возвестил время прихода моего Ю, моего РИ, моего Я. В смысле, моего, на сегодня первого космонавта мой души, и последнего «сапера» моего тела. В том смысле, что он последний, кто ощупывал его и искал опасные и безопасные места для себя. Как романтическая натура, я предпочитала думать о нем, как о космонавте Юрии Г. покорителя космоса моей души.
Мой «космонавт» дежурно ахнул, хотя я, как всякая туповатая, самовлюбленная «скво», вместо его «ах» предпочитала бы увидеть и услышать сдержанное восхищение, сдобренное искренним удивлением и любовью.
- А это?... - уже чмокнув своими губами мою руку, спросил Юрий Г., кивнув на Ай.
- Что ж ты не сказала, что у тебя в гостях сестра? - в его голосе прозвучал весь спектр приятных, хитрых ноток расположения. Такой спектр в физике называется дисперсия. Таким же голосом, только суше, физики объясняют простым незатейливым провинциалам и горожанам про физику, чтобы те, не дай бог, не стали что-нибудь понимать в ней, потому что тогда они начнут понимать, чем эти физики, внутри своей физики, занимаются, естественно, на деньги тех, кому они объясняют, ну и так далее. Я понимала и в физике, и в лирике. В Юрином вопросе был весь спектр, вся радуга. Красный /каждый/ - как это случилось, что я не знал, что у тебя есть такая сестра?! Оранжевый /охотник/ - откуда она, из какого мухосранска, мы же не договаривались брать с собой посторонних?! Желтый / желает/ жаль, ты все испортила, я жe обещал Танюху с Олегом познакомить. Зеленый / знать/ - и зачем вы так разукрасились? как провинциальные антилопы. Голубой - где? - где были твои мозги, милая, или то что их заменяет, почему не предупредила? Синий /сидит/ - сегодня с утра с тобой что-то твориться, ты наверное, принимаешь амфетамины, или того хуже. Фиолетовый /фазан/ -- фантастишен, Майя! Дер шнелля, дер фуршет, с этими в театр… и еще много оттенков и цветов, и еще цвет на Г - где мы сегодня будем спать с тобой, крошка? Если она у тебя сегодня ночует ? Я уже все просчитал… договорился с женой, детьми, местной цветочницей, Олегом, чтоб прикрыл, кондитером, машиной, с вишней на коньяке, свечами, спичками и любимой твоей туалетной водой. Я обалдела, увидев всю дисперсию, которую мой космонавт Юрий Г. раскрыл одним вопросом.
- Ой, извините, - суетливо вмешалась Ай, - я тут неожиданно приехала, не предупредив Аннушку, вечером из театра меня заберут другие родственники. И это я уговорила Марианну, такое раз в жизни бывает. Великие певцы, я просто обалдела, когда узнала, куда она идет. Я не помешаю.
Юра Г., отмяк и сообразил, что полет, в принципе, проходит нормально, и что все под его контролем. То есть он сверху, как и положено настоящему мужчине.
- Марианна, наверное, говорила Вам, я Айя с Алтая! - продолжая быстро говорить, протянула руку, по-деревенски бесцеремонно Ай. Юра Г. разулыбался такому провинциальному чистосердечию, тем более в рифму, и вновь возвращался на орбиту моей души, пока верным, но искусственным спутником. Подавал ручку обеим «сестрам», но нежно гладил пальцы только мне. Он галантно, как бы невзначай, трогал, подсаживая в машину, меня за то место, где женские ноги теряют стройные формы, переходя в иную плоскость и объем.
- «Театр уж полон, ложи блещут, партер и кресла, все кипит»...
Авторские права защищены.