Пару лет назад ко мне обратился молодой человек 25 лет. За неделю до обращения ко мне у него состоялся серьезный разговор с отцом. Отец был недоволен тем, что сын бросил учебу, устраивался на работу, но проработал недолго и уволился, сидит на шее у родителей и, вообще не определился в жизни.
Молодой человек описывал себя, как мягкого и чувствительного, всегда был ближе к матери, чем к суровому отцу. Отец во время своего монолога затронул и эту тему, назвав сына размазней и маменькиным сынком. Пациент мой, умом признавая правоту отцовских аргументов, тем не менее на него обиделся. У него снизилось настроение, появилась тревога, нарушился сон. И он обратился к психотерапевту с вопросом – что с ним происходит и не сойдет ли он с ума. Я сказал ему, что нет признаков того, что он собирается сойти с ума, что у него легкая депрессивная реакция на ситуацию.
Через неделю он пришел ко мне вновь. Случилась, как бы удивительная вещь. Из моего объяснения он выхватил только слово «депрессия», пропустив мимо слова «легкая», «кратковременная», «практически здоров» и т.д. Он раз за разом повторял, что у него депрессия и что он «никак не ожидал, что может заболеть тяжелым психическим заболеванием».
Пару лет назад ко мне обратился молодой человек 25 лет. За неделю до обращения ко мне у него состоялся серьезный разговор с отцом. Отец был недоволен тем, что сын бросил учебу, устраивался на работу, но проработал недолго и уволился, сидит на шее у родителей и вообще не определился в жизни.
Молодой человек описывал себя, как мягкого и чувствительного, всегда был ближе к матери, чем к суровому отцу. Отец во время своего монолога затронул и эту тему, назвав сына размазней и маменькиным сынком.
Пациент мой, умом признавая правоту отцовских аргументов, тем не менее на него обиделся. У него снизилось настроение, появилась тревога, нарушился сон. И он обратился к психотерапевту с вопросом: что с ним происходит и не сойдет ли он с ума?
Я сказал ему, что нет признаков того, что он собирается сойти с ума, что у него легкая депрессивная реакция на ситуацию.
Через неделю он пришел ко мне вновь. Случилась удивительная вещь. Из моего объяснения он выхватил только слово «депрессия», пропустив мимо слова «легкая», «кратковременная», «практически здоров» и т.д. Он раз за разом повторял, что у него депрессия и что он «никак не ожидал, что может заболеть тяжелым психическим заболеванием».
Мне стало понятно, что ему для чего-то нужно иметь диагноз, сознательно или бессознательно - вопрос другой. Я в первую встречу выяснил, что у него есть девушка, но не останавливался на этой теме. Теперь же я стал расспрашивать его подробнее.
Оказалось, что они встречаются уже три года, и девушка настаивает на совместном проживании. Недавно она поставила ему условие – или брак, пусть пока гражданский, или они расстаются. Девушка по характеру волевая и решительная, так что молодой человек боится, что в браке она подомнет его под себя, и у него не будет той свободы, что сейчас. Поэтому он всячески откладывал на неопределенное время решение вопроса о браке.
- И чем вы сейчас мотивируете необходимость подождать? - спросил я, начиная кое о чем догадываться.
- Ну как же, тем, что у меня тяжелая депрессия и мне надо сначала вылечится, - ответил он.
При таких условиях он может лечиться долго. Это я попытался ему мягко объяснить. Мне показалось, он меня понял. Больше он не обращался ко мне, и я не знаю продолжения этой истории.