Сегодня мне предстояло незаметно попасть к старосте села Мостище, оккупированного немцами, чтобы договориться с ним о продуктах для нашего партизанского отряда. Я знал, что где-то в районе школы могут быть немцы, однако регулярные гитлеровские части давно ушли дальше на восток, и здесь могли быть только фашистские прихвостни. Вышел рано утром с вымазанной красненьким рукой, подвязанной грязным бинтом к шее. Вторая рука была свободна около наружного кармана куртки, в котором лежали справка и пистолет.
В справке значилось, что я работаю на местной лесопилке и недавно поранился на циркулярной пиле. Что, конечно, было легендой для немецких чушек, которые могли мне повстречаться в любой момент. Внезапно кто-то окликнул меня сзади. Я увидел двух немцев с автоматами и местного полицая. Они втроем как раз выходили из хаты, выгоняя на работу не знакомую мне бабку. Подошли ко мне и на русском потребовали документы. В какой-то момент я начал колебаться, достать мне справку, или лучше сразу ствол? Но этих хмырей было трое, из них двое с автоматами, и я не решился. Достал бумагу и молча протянул немцу. Украинский полицай не спускал с меня подозрительных глаз, и вдруг сказал на немецком: "Наверное, это партизан". Я даже растерялся от неожиданности. А немец спросил на ломаном русском, указывая дулом автомата на мою подвязанную руку:
- Что случилось с эта рука?
- Мы распускали бревна на циркулярке, герр офицер, и я не углядел за рукой.
- Быть пьяный во время работа?
- Нет, боже упаси! У нас и пить-то нечего!
Немец недоверчиво посмотрел на руку, и разъяснил старшему, о чем шел разговор. Потом что-то сказал полицаю, видимо, дал какое-то задание, потому что укропский прихлебатель со словами "...еще встретимся, моржовый..." сразу покинул нашу компанию. Немцы сказали мне идти с ними, и мы потопали в сторону школы. Я лихорадочно соображал, как быть дальше, потому что было ясно, что идти к зданию школы, полному немцами, означает двинуть кони прямо там. В какой-то момент я сделал вид, что у меня развязался шнурок, и присел на корточки. Гитлеровцы дошли до перекрестка и остановились, не сводя с меня глаз. Я закончил копошиться со шнурком и бодрой походкой догнал свой конвой.
Свернули за угол, который я для себя определил, как последний за сегодня. Молниеносно выхватив пистолет, я произвел всего два хлопка, и моя проблема была решена. Теперь нужно было срочно сматываться в лес, чтобы не доводить дело до шелковой петли на крепких дубовых столбах. Мой внутренний мир все еще продолжал жить на этой земле, самый обыкновенный и незамысловатый. Партизанская жизнь продолжала идти своим чередом. А вот до старосты в тот день мне добраться так и не удалось, о чем со всеми подробностями я и доложил командиру отряда.
Леня Петров, партизан и патриот страны советской. «На мушке у немецких автоматчиков».