– Мне очень близка ваша мысль о том, что всемирная история – это лишь часть истории одного человека. Вот это случайное, ваш эксперимент, когда вы помещаете героев своих книг в самые разные исторические эпохи, в самые разные декорации, – вы это сознательно делаете или так получается само по себе?
– Нет, здесь я достаточно сознательно действую. В качестве частного лица я довольно аморфный человек, особой деятельности не проявляю, но когда кто-то становится начальником, а писатель становится начальником по крайней мере по отношению к своим героям, тут я могу их помещать куда угодно. Я не демократичный господин в этом плане.
Мой друг Валерий Георгиевич Попов всегда говорил и говорит, что надо не вести героя, а идти за ним и смотреть, чего он хочет, тогда это будет правдиво и тогда этому веришь. А если ты героя просто водишь за нитку и он становится воплощением твоей теоретической конструкции – это не жизнеспособно.
Я пытаюсь именно так действовать. Хотя иногда, в какие-то моменты я веду себя как диктатор. Ну, например, Иннокентий Платонов: герой развивается, развивается, встречается с кем-то, а потом я раз! – и отправляю его на Соловки. Я не влияю на его выбор, но я ему даю новые обстоятельства. Вот здесь я безжалостен. Мне в общем-то не хотелось, чтобы он попал в Соловки, но получилось, что так нужно.
А что касается свободы героев, то ее надо давать максимально, тогда действительно может получиться литература.