Небольшой северный таежный поселок начал заполняться сотрудниками и техникой из регионального мегаполиса. Целью их прибытия стало строительство неподалеку, в тайге, промышленного комплекса. В числе новоприбывших был и я, увлеченный обещанием руководства о собственном жилье в городе. Разобравшись за пару дней в обстановке, понял общую тревогу о смысле предстоящего строительства. Но, вся картина открылась несколько позже, через пару лет, когда эта стройка оказалась «заморожена». Оказывается, уже в те, еще пока советские, годы существовал способ «распила» бюджетных денег. Выглядело это следующим образом. Выделялись средства для «очень необходимого» строительства, пусть даже где-то на «куличках». Из них некая часть шла, как раз, на начало работ по реализации проекта, другая изымалась авторами «идеи» и иже с ними. Дальше оставалось лишь остановить стройку ввиду ее бесперспективности/сложности/ и т.п., и списать потраченные средства, документально обосновав количество. Ясно, что в эту схему никто не заинтересованный не допускался, и реальной проверки в тайге фактически заложенных объемов работ никогда не было. Для упрощения схемы и сокращения фонда заработной платы, основной рабочей силой являлись «химики», т.е. осужденные на поселении. В те годы это было обычной практикой. Лагерь для них быстро срубили прямо в тайге, недалеко от объекта. Гражданский городок из домиков блочного типа расположили на горке возле поселка. Для своей семьи и я установил там свой из двух блоков. Осенью, при понижении температуры, выявилась невозможность отопления дома одной установленной печкой. Вскрытие обшивки стенки показало полное отсутствие утеплителя, т.е. дом представлял из себя облегченную собачью будку. Попыткой выправить положение стала кладка еще одной печи на десяток каналов в виде перегородки между двумя блоками домика. Зимой использовались только два небольших помещения одного блока - кухня и спальня. Большое помещение второго блока, так называемая "гостинная" не прогревалась. При температуре наружного воздуха в районе -50 градусов, приходилось сжигать в сутки по 23 ведра угля. И, его еще нужно было таскать 300 метров в горку от поселковой школьной котельной. Так и трудился всю зиму: с утра до позднего вечера на стройке, потом таскаю (приспособил детскую ванну) уголь запасом на сутки. Перед отходом ко сну приходилось раздеваться до пояса от жары в верхнем слое воздуха в помещении, но на ногах вместо тапочек были валенки. Утро начиналось с растопки печек при температуре, близкой к нулю.
Но, изначально, я будущего знать не мог, лишь удивлялся настоящему. Работу на этой стройке я начал зимой. После монтажа своего домика, в мае, перевез семью. Тогда и было решено завести котенка. Наша местная сотрудница быстро поспособствовала с поиском - у ее сибирской кошки уже подрастали полуторамесячные котята. Выбор мой оказался скорым, уж очень выделялся на общем фоне черно-белых цветов котик чайной расцветки. Конечно, наш питомец, названный Симой, ничем не отличался своей неугомонностью от любых котят в этом возрасте. Единственное, что делают не все - охота за ногами домочадцев, которой он занимался с превеликим удовольствием. Особо доставалось трехлетней дочке. На улице котенок гулял, когда хотел, дверь летом почти не закрывалась. Где-то через пару месяцев, в выходной день, я занимался хозяйственными делами на веранде. Сначала услышал какой-то топот снаружи, а затем в дверном проеме возник его источник - соседский Амур, довольно крупный пес с примесью английского бульдога, относительно значительная личность не только в нашем городке, но и в поселке. Перед собой этот монстр гнал нашего Симу. Даже больше того - на моих глазах успел схватить его за хвост. Благо, воспользоваться своей добычей псина не успел. Увидев меня и стремительное движение в его сторону, разжал зубы и бросился наутек, сопровождаемый моими проклятиями. Первым делом я осмотрел пострадавшего котенка, но, к всеобщему счастью, кроме ранки на хвосте, ничего больше не было.
Вскоре, ввиду предстоящих родов жены, мы уехали в город. Котенка поручили заботам соседей. Вернувшись через две недели, его не обнаружили. Со слов соседей, увы, не искренних, услышали, что он убежал. Очень огорчился я, конечно. Но, что-то сделать было уже невозможно.
С наступлением осени, по ночам начались заморозки. И, вот, как-то ночью под домом раздалось кошачье мяуканье. Наутро моя попытка встретиться с приблудой не увенчалась успехом - кошка скрылась под домом. Но, саму ее я успел увидеть. Это была чайная крупная взрослая кошка, только чуть темнее, рыжее, пропавшего Симы. Кошак упорно сидел в своем убежище, и на вызов по имени-отчеству отвечал одинаково мяуканьем. Для становления отношений ему была отправлена еда - мясо. Она было принята, но, и только. Выходить никто не собирался. Я, по случаю выходного дня, занялся колкой дров чуть поодаль от дома. И через некоторое время увидел следующую картину: дочка со своими напевами ходит у домика, а "чайный" сидит почти рядом, и наблюдает за ней. Надеясь, что кроме дочки моих замыслов никто не поймет, говорю ей: "Подойди к кошечке". Подошла. Тот и не думает убегать. Далее: "Возьми ее на ручки". Ребенок нагибается, берет. Хоть котя висит вниз головой, но, не возражает. Делаю рывок, и перехватываю найденыша на руки. И вновь никаких возражений у парня, как вижу. Спрашиваю: "Ты Сима, или нет?", и провожу пальцами вдоль хвоста. А там прощупывается небольшой нарост в месте полученной ранее раны от собаки. Да, Сима вернулся! Как он жил прошедшие, почти три, месяца никто уже не узнает. Можно только предположить, что местом жительства была прилегающая тайга, где в теплое время прокормиться не проблема. А, вот, с наступлением холодов голод напомнил о прошлой красивой жизни, и память привела его домой. Только боязно было сразу идти на контакт с человеком. Выручила прежняя охота за детскими ножками...
Да, Симин быт наладился. И часто с гордостью можно было наблюдать, как он царственно сидит на верхних дровяных чурках, а по ветру струятся пряди его длинной чайно-рыжей шерсти. Как-то повелось, что будучи на улице и увидев меня, этот царек превращался в котенка, и бежал радостно навстречу. На руки не прыгал, предпочитал, чтобы я сам его брал. Я нисколько не был против, даже наоборот! Вскоре продолжились отношения Симы с собакевичем Амуром. Несмотря на мои предупреждения при каждой встрече с кобелем, о неминуемой каре при определенно сложившихся обстоятельствах, его чувства к моему коту не изменялись. Живя на ограниченной территории, животинки сталкивались довольно часто. Подросшего, взрослого кота взять Амуру уже было опасно. Понимая в первую очередь уязвимость глаз, собака ограничивалась имитацией нападения, и кот, более-менее, достойно покидал место встречи. Однажды, только, произошел тревожный инцидент. Я оказался свидетелем противостояния Симы с тремя собаками, во главе того же Амура. Сима был прижат ими к стене одного из домиков, но, активными пугающими выпадами держал их на расстоянии. Мне до места событий оставалось еще далеко, и участниками нападения мои крики игнорировались. Вдруг, жертва охотников проявила неожиданную удаль. Сима бросился на морду крайней из собак. Та отпрянула в сторону коллег, выключив их временно из "игры". Кот проскочил в образовавшуюся брешь и полетел в сторону дома, к которому уже прибыл и я. Пристыдив (разогнав) собак, я воздал должное отваге Симы куском рыбы.
В начале зимы, по дороге домой из поселка, где располагалась наша "контора", мне повстречалась плачущая замерзающая кошка. Пройти мимо не мог, и принес ее домой. Кошечка была той же сибирской породы, серого окраса. Довольны жизнью оказались оба. Чтобы кошаки не разнесли жилые помещения, я запускал их в холодную половину. От их игрищ домик просто сотрясался. Зато потом им требовался отдых, и наступала блаженная тишина. Помогали оба и с сыном-младенцем, согревая его в кроватке своими телами по ночам, когда температура в помещении снижалась. Кошечка радовала своим присутствием Симу недолго, сменив место жительства. Она очень понравилась молодой семье наших сотрудников, и переехала к ним. Иногда, правда, приходила в гости побезобразничать.
Но, обстоятельства неустроенности бытия бывает навязывают свой вариант существования. Неблагоприятные условия первых месяцев после рождения поставили сына на порог между жизнью и смертью. Дважды за три зимних месяца его возили за 150 километров в ближайший населенный пункт с больницей. Везли на уколах без гарантии, что доедет живой.
Во время пребывания жены с ребенком в больнице, а дочки у бабушки в городе, мы с Симой остались одни. Неожиданно он заболел. Перестал есть, грустно лежал на брюхе и периодически трогал шею. Этот "шейный" жест и привлек в конце-концов мое внимание. При осмотре была обнаружена глубоко погрузившаяся в шею швейная игла. Не было секретом, что подобрал он ее с пола в холодном помещении, где любил резвиться. Я удалил иглу, выстриг загноившееся место укола, приложил ватку с толченым стрептоцидом, и зафиксировал ее, одев на шею кошака эластичный бинт. Невероятно, Сима ни единым движением не выразил мне недоверия в процессе всей операции. В последующие дни также спокойно давал делать перевязки, и не пытался удалить повязку. Но, самое главное, вообще не отходил от меня, когда я был дома. Для себя, впоследствии, я отметил это как рубеж окончательного перехода кошачьего образа в собачий. За всю мою жизнь такое произошло только два раза. Сима стал первым моим кошкособакой. И, как приличная собака, он никогда не давался в руки чужих.
После второго случая воспаления легких у сына, было принято решение не рисковать больше его здоровьем, и вернуться в город. Для вывоза семьи требовалось мое непосредственное участие, с выездом из поселка на несколько дней. Симу доверил одному "химику", с которым сдружился на работе. Через три дня после отъезда получаю письмо от этого товарища. Пишет, что Сима убежал в первый же день, улучив момент, когда открыли оконную форточку для проветривания комнаты, где он содержался. Вернулся я в поселок уже через пару дней с твердой надеждой встретить Симу у дома. Так и вышло. Он вылез из отдушины в заваленке дома, как только я подошел. Сдав все свои дела и отчеты, загрузился с Симой в поезд. Беспокоился, конечно, за его выдержку, но, напрасно. Поначалу он просто сидел на расстеленной постели на верхней полке, позволяя желающим любоваться им. Когда надоело - пошел гулять по вагону. Понятно, пришлось его сопровождать. Народ приходил посмотреть на этого красавца даже из других вагонов.
В городе временно разместились в квартире родителей, заняв одну из трех комнат. Симе явно было не по себе. Как оказалось, просто хотел гулять, слыша кошачьи рулады с улицы. Долго меня "уговаривал". Я не выдержал. Уступил. И вынес как-то вечером его на улицу. Кот исчез за ближайшим забором. Хоть район, относительно, спальный, но, это же неизвестный ему город... Утром, на мой зов услышал ответный рев. Вернулись домой. Вечером Сима снова у дверей, типа, мы же договорились. Вынес. Утром на зов он не ответил. И не вернулся. Два месяца каждый вечер я ходил по округе в тщетных поисках. Потом, вплоть до зимы периодически. Не верил, что это все. И до сих пор не верится, что кот за один год своей жизни так много может дать энергетического тепла человеку.