Полина только что развелась с недавно вернувшимся из армии мужем. Она все хорошо, как ей казалось, продумала и, главное, подготовила своего «Жоржика», как называла мужа. Тот все воспринял внешне спокойно и повел себя сдержанно. Он взял инициативу развода на себя, оплатил все судебные издержки. Полина только по напряженному взгляду и частому курению могла догадаться, как тот на самом деле переживает. В его национальной среде, от которой он, впрочем, достаточно сильно оторвался, развод принимался только как исключительный случай, а развод по инициативе жены – вообще воспринимался как позор для мужчины, поэтому ему действительно приходилось нелегко, не говоря уже о его собственных чувствах к Полине. Во время суда на вопрос о причинах развода он долго не мог подобрать нужных слов, пока не пробормотал что-то о несовместимости характеров, а на увещевании судьи, уже не молодой но, похоже, мудрой седовласой тетки, только презрительно щурился и говорил твердое «нет». Полина, кстати, оставила за собой полученную в браке фамилию Гаворкян, и сама не могла объяснить почему. Но точно не только из-за лени переделывать документы.
Она попросила Василия перевезти вещи, но не сказала, с кем, поэтому тот был неприятно поражен, когда узнал, что ему придется перетаскивать вещи с пятого этажа в грузовую газель вместе с Георгием, бывшим мужем Полины, которого знал только мимолетно на уровне «привет-пока». Неприятному удивлению прибавилось еще чувство раздражения на Полину и ощущение попавшего в умышленную ловушку. Ему казалось, что та специально свела двух мужчин как неких «соперников», ощущать себя в роли одного из них было ему нестерпимо унизительно. Для Георгия тоже не было секретом, ради кого Полина оставляет его, поэтому они оба чувствовали себя не совсем «в своих тарелках». Полина же наоборот много шутила, смеялась и была как-то слегка перевозбуждена. Ей казалось, что она открывает новую страницу в своей жизни и делает это легко и естественно, как и все, что она делала в жизни. Вот и два мужчины – «старый» и «новый» - рядом с нею в этот момент, и все происходит так, как и должно быть, и никто не держит на нее зла…. Так думала она, и так заблуждалась.
Из «вещей» собственно оказался только раскладной разборный диванчик – все остальное и гораздо более дорогостоящее (холодильник, компьютер, плазменный телевизор) Георгий оставлял Полине. А диван не мог. Это был подарок ему на свадьбу от родителей, которые держали в Армавире, откуда Георгий был родом, небольшую мастерскую по пошиву мягкой мебели. Мало того что он был скроен по росту Георгия в соответствии с его пожеланиями по жесткости и дизайну, но в его спинку золотым теснением были вплетены буквы «ГГ» (Георгий Гаворкян). Ему было нестерпимо мучительно думать, что на этом диване неизбежно появится «другой мужчина». Поэтому он ни секунды не колебался идти на большие траты, связанные с перевозкой этого дивана обратно в Армавир.
Георгий сам разобрал диван на отдельные части – спинку и сидение, и они с Василием по частям стали сносить его по лестничным пролетам пятиэтажки. Спинка дивана то и дело задевала узкие повороты на лестничных клетках, приходилось разворачиваться на каждой лестничной клетке, поэтому оба мужчины изрядно измучились, пока вытащили ее и погрузили в газель.
- Покурим? – предложил Георгий. Он был не очень высокого роста, как армянин черноволос и слегка горбонос, но глаза были светлыми и какими-то «пронзительно умными», как показалось Василию. Тот не курил с самой больницы, но сейчас не смог отказаться.
После первой же затяжки Василий почувствовал, как внутри головы появился уже давно забытый холодок, который слегка отвлекал его от почти нестерпимого чувства «неудобства», которое он мучительно переживал в себе. Под внимательным, но тяжелым взглядом Георгия он чувствовал себя так, как – внезапно пришло ему в голову сравнение – как чувствуют себя люди во время прочисток. «В самом деле? – спросил он себя мысленно. - Неужели все себя так чувствуют?.. Да нет, не может быть – не то, совсем не то…. Я просто сейчас себя ощущаю в идиотском положении мнимого соперника. И ведь не скажешь же Георгию об этом?.. Или скажешь?.. А в самом деле – почему бы не сказать?..»
Но Георгий упредил его:
- Знаешь, что я тебе скажу, - медленно произнес он, сминая пальцами дымящийся окурок и не замечая этого. - Не будет тебе добра от нее…
- Ты… Геор… Жор…. (Василий никак не мог подобрать, как назвать – «Георгий» или «Жорж»)… Георгий, ты сейчас не много ни мало…. Немного не за того меня принимаешь…
Сказал и подивился косноязычной нелепости своей фразы. От Георгия это тоже не укрылось. Он слегка усмехнулся и ответил:
- Да нет, кажется, за того самого…
Василий, выбросив сигарету, открыл, было, рот, чтобы сказать еще что-то, но из подъезда с каким-то свертком выскочила радостная Полина:
- Мальчики, ну где вы – я уже заждалась вас…. Жоржик, а это ты возьми на память обо мне. Это наша свадебная ваза, куда – помнишь? – записки ложили….
Василию почему-то страшно резануло по уху это «ложили». Георгий тоже покривился губами, чуть отвернув лицо в сторону, но, похоже, от другой причины. Однако, не говоря ни слова, он взял сверток и отнес его в кабину к водителю.
Предстоял еще второй сеанс нелегкого спуска – на этот раз «сидения» дивана. Мужчинам помогала Полина, так как сидение было шире спинки и с еще большим трудом разворачивалось в лестничных проемах. Отдыхать приходилось после каждого этажа.
Уже выйдя на улицу, Василий, опустив свой край на бордюр газона, резко распрямил затекшую спину и случайно попал под локоть крутанувшейся ему навстречу Полины. Удар хоть был и не очень сильный, но пришелся в самое темя, то самое «место пролома», из-за которого Василию пришлось провести три месяца в больнице с последующими проблемами с памятью.
Вот и сейчас Василий только постфактум мог восстановить свои ощущения. Внезапно появилось чувство ускоренного вращения. Вращалось все – диванное сидение, стоящая рядом газель, бордюр из серой гранитной «пиленки», чахлые соцветия какого-то осеннего цветка…. Вращался Георгий и сама Полина, последняя со все убыстряющейся скоростью. Поразительным было то, что они продолжали стоять рядом и одновременно вращались – как?.. Это просто было непостижимо уму. Внезапно Василий увидел в этом вращательном хаосе, напоминавшем какую-то засасывающую воронку, лица «блондинки с губами» и «высокой прически» из своих снов-«прояснений». Те, не переставая вращаться, казалось, приближались к нему со словами: «Да нет – того самого…»
Василий увидел над собой испуганное лицо Полины…
Он полулежал на сидении дивана со странным ощущением того, что провел на нем несколько часов в беспробудном сне. Хотя на самом деле его «обморок» длился не долее нескольких секунд. Он поспешил всех успокоить, и странно успокоился сам. Куда-то пропало мучительное чувство «неадекватности», а Полина и Георгий стали восприниматься просто как хорошие знакомые. Василий помог догрузить диван и, вскоре распрощавшись с ними, пошел на свою остановку.
Уже стоя на ней, он увидел, как из переулка появилась знакомая газель, которая притормозила у стоящего на обочине большого мусорного контейнера с откинутой крышкой. Из открывшейся дверцы вылетел сверток, звякнувший по железной стене контейнера хлопком и вслед за этим - осыпающимися переливами стеклянных осколков.
(продолжение следует... здесь)
начало романа - здесь