Андрей Борисович был человеком со сложной судьбой. Попав в за решётку в подростковом возрасте (оказался не в то время не в том месте), он много читал, поэтому никто не удивился, когда Андрей досрочно освободился и поступил на филфак.
Учился он на «отлично», пробовал себя в журналистике, участвовал в «капустниках» — словом, считался одним из лучших студентов.
Научным руководителем Андрея была Наталия Алексеевна. Старше подопечного на пару лет, правильная девочка, она очень любила польские глаголы.
Между ними возник страстный роман, который сразу после выпускного Андрея привёл их к свадьбе.
Мама жениха была главным кондитером города, да и родители невесты, жившие в номенклатурной «сталинке» в центре, тоже считались не последними людьми. Пиршество получилась пышным.
Однако молодая жена не спешила вить уютное гнёздышко. Виной были польские глаголы: она уже защитила кандидатскую и подбиралась к докторской.
Приходит Андрей домой, а дома разруха. А посреди этой разрухи сидит Наташа в обнимку с польскими глаголами.
Андрей говорит: «Наташа, простыни грязные».
А Наташа ему: «Но глаголы-то польские!»
Так они и разошлись, поделив имущество пополам: ему простыни, ей сами понимаете что.
Прошло много лет. Андрей Борисович превратился в тихого алкоголика на пенсии. Наталия Алексеевна стала доктором наук, профессором и заслужила ещё множество регалий. И меня потом в вузе учила.
Жили они по-прежнему: через два дома друг от друга, в тех же сталинских зданиях партработников. И однажды встретились.
— А ты всё пьёшь, Андрюша, — по-доброму покачала головой бывшая жена.
— А ты всё учишься, Наташа, — так же беззлобно констатировал экс-супруг.
И они разошлись.
