Глава 11
Князь Юрий метался по горнице. Не выдержал, открыл дверь, крикнул в коридор:
— Бяконт не вернулся еще?
— Нет княже.
Закрывая, хлопнул дверью так, что все вокруг затряслось. Подошел к образу.
— Господи, сделай так, чтобы Бяконт поймал этих тварей, лизоблюдов Михайловых. Они не братья, Господи, а отвратительные предатели. Если их поймают, я новый храм построю, невиданный на Москве, всем нищим у Успенского храма по золотому червонцу дам ("не слишком ли", — невольно подумалось). А, если нет, — он сжал кулаки.
"Ты что", промелькнула испуганная мысль, "Ты кому угрожаешь?". Поднял глаза, образ Спаса, казалось, с великой грустью взирал на это порченое творение. Бросился на лежанку лицом вниз, трясло от ненависти и страха. Кто-то вошел.
— Княже, — прозвучал тяжелый придушенный голос
Юрий вскочил, крикнул:
— Что, поймал? — смотрел почти умоляюще
— Нет княже, ушли. Лихие, все- таки, Данилычи, — усмехнулся.
Но Юрий зарычал, оскалил зубы в страшной гримасе, вцепился в одежду боярина. Лицом приблизил так, что бороды их коснулись.
— А ну говори смерд, сколько за измену от ублюдков получил?
Бяконт сжал руки князя железными пальцами и спокойно оторвал от одежды. Молвил:
— Если б я хотел тебя предать, княже, ты бы здесь не сидел. И не сделал я этого только потому, что клятву отцу твоему давал и крест целовал.
Развернулся и вышел. Юрий снова остался один. К страху и ненависти прибавилось чувство унижения и злоба против боярина.
"Подлецом считает, а эти еще и убийцей. Ну что ж попадутся, я им покажу, что они не ошибаются. Все по- моему будет. Мне нужна верховная власть, и я возьму ее, чего бы это ни стоило. Да Михаил умнее, храбрее, сильнее; себе то - я в этом признаюсь, но он все равно проиграет, и я еще упьюсь кровью его и детей. А жинка его наложницей моей будет. Хор его поганый будет меня и дружину во время пира развлекать вместе со скоморохами. Мужики будут соромные песни петь, а бабы голыми плясать. Ну а Иван, что скажет? К черту, если надо и через брата переступлю. А проклянет Бог, как Каина, переживу и это".
Злобно глянул в Красный угол. И будто испугавшись мыслей своих, стал молить Господа о прощении, но тот смотрел мимо него.
Ибо уже был готов этот человек к любому преступлению ради гордыни и злобы своей. Возьмет жену — племянницу хана Узбека, укрепив связь с хозяином. Бросит ее на произвол судьбы после проигранного сражения, отдаст в плен Михаилу. А затем подошлет к Кончаке убийц, чтобы обвинить Михаила перед татарским судом.