ШОКОЛАДНАЯ ДОРОГА
Дорога не помнила точно, когда она стала шоколадной, но часто вспоминала, как всё начиналось…
Раньше дорожки и дороги прокладывали пешеходы да телеги. Земля на дороге слёживалась от частой езды или ходьбы и делалась твёрдой. Говорили: «наезженная». Но как только переставали ею пользоваться, дорога буйно зарастала растительностью. Прокладывали новый путь, более удобный, а про прежнюю дорогу говорили: «старая».
Дорога не чувствовала своего возраста, также, как и Земля, и обижалась на забывчивость человека. Если бы захотели по ней опять ездить, она была бы рада снова служить человеку. Пока же Дорога отдыхала. Земля залечивала царапины, именуемые дорогами, буйством трав. Травка врачевала тело Земли своей чудодейственной силой, получаемой из самых своих глубоких недр.
– Что, грустишь? – спросила Земля Дорогу. – Радуйся, что не топчут, не мнут колёсами поросль Матушки-Природы.
– Интересно-то как было! – дорога чихнула, выпустив из-под укатанной земли проклюнувшуюся травку. – Люди ведь не просто так ездят: они разговаривают, поют или ругаются.
– Вот-вот, из тебя эти ругательные словечки и сыплются, не остановишь, – укоризненно проговорила Земля.
– Не мори меня, Матрёна, жизнь и так кругом ядрёна! – выпалила Дорога, слышавшая не раз это выражение от чубатого паренька, гонявшего по дороге в соседние деревеньки на своей сивой кобылке.
– Я и говорю, наслушалась мудрости, что и не удержать, так и сыплешь ею! – Земля вздохнула. – А скажи то же самое по-другому: «не заставляй ждать меня, Матрёна, жизнь и так не сладкая». Только засоряешь свою речь. Ведь каждое слово колокольчиком звенеть должно, а от твоей речи какой звон идёт?
– Это народ говорит, я только повторяю, – засмеялась Дорога.
– Если бы мы все повторяли нескладную речь, что бы стало с мыслями? Заросли бы неправильными словами, как сорняком. А речь должна журчать, как ручеёк Матушки Природы, питать сердце красотой подобранных слов.
Дорога беспрестанно чихала от прорастающей на её теле травы.
– Вот зачем ты набрасываешься на меня таким буйством трав? Дай мне дорогой пожить, зарасту, забудут все.
– Пусть забудут, ты неправильная дорога. Здесь проходит моя жила, по которой бежит энергия Земли, как кровь у человека по венам. Ты вспомни, сколько было аварий на твоём пути? То колесо отвалится, то лошадь ногу сломает, а то и человек погибнет: грабят, избивают… Вспомни, сколько тебя проклинали за разбой? То-то же…
– Так это ты своей жилой вредила? – возмутилась Дорога.
– Как можно вредить своими органами? Я родилась такой. У человека все органы продуманы, где какая жила должна находиться, где должен быть расположен орган, чтобы правильно выполнять свои функции. Вот так и я – всё во мне продумано заранее. Только люди перестали это понимать.
– Но эта дорога для людей удобнее, ближе всех к населённым пунктам, – продолжала отстаивать своё назначение Дорога.
– А если бы обошли болото и сопку с левой стороны, она была бы безопасней для человека, хоть и дольше по времени, – не унималась Земля.
– Сама и ответила – дольше! Разве человек так глуп, чтобы попусту время тратить?
– Человек не глуп, но аркан равнодушия не даёт ему видеть и слышать. Как раз за болотом и пролегала раньше дорога, её и сейчас можно различить. Я стараюсь придержать растительность, чтобы не заросла совсем, может, и увидят! – Да… – она тяжело вздохнула, – ушли с Земли те, кто мог помочь оставшимся.
– А песни? – не сдавалась Дорога, – сколько я выучила песен, протяжных, как бескрайняя степь, красивых, как сама Матушка-Природа.
– Песня – это голос души, а она у человека всегда красивая, от рождения, и у каждого своё звучание. Когда он поёт красивые протяжные песни, голос долетает до Предков, потому что слышат голос каждой душой. Этот голос слышу и я, и Природа с Родиной. Человек меняется со временем, забывая свои песни, истоки, отца и мать, но, где бы он ни был, что бы с ним не случалось, а услышит народную песню, и душа его выпрыгивает из скорлупок равнодушия, наращенных за годы жизни. И так захочется ему всё исправить! Молодеет сразу человек, добреет. Песня – это душа народа, это соединительное звено между душами людскими. Когда человек поёт, особенно за работой, он спасает свою душу. Эх, почаще бы пели! Народную песню понимает и слышит каждый. А ты слышишь песню Природы? – Земля опять заставила Дорогу прочихаться, выпуская из своих недр заждавшиеся ростки ромашек, вынужденных лежать, согнувшись под накатанной землёй.
– Чаще теперь слушаю, делать-то нечего, редко по мне ездить стали. Да, Песня Природы особая. Ветер, как дирижёр, начинает волновать Воздух: треснет ветка, скрипнет Осина, Кустарник-пересмешник поёт шепотом, что даже слышно песню комара, и такое умиротворение наступает! – Дорога встряхнулась от щекотавшей травы и опять громко чихнула.
– Да, тихо поёт Кустарник, а как красиво! – Земля прислушалась к поросли, прорывающейся на дорожное тело и, успокоившись, продолжала. – Птицы всегда подхватывают эту Песню, передавая на сотни километров энергию её звучания. Каждый поёт о своём, а если послушать, всё как в хорошем хоре: всякий голос ведёт свою партию, и никто не фальшивит, даже травы с цветами поют, покачиваясь в такт этой Песне, отдавая свои чудодейственные ароматы. В это время ягоды набирают сок и краснеют, как девушки перед милым. Они тоже поют ягодным ароматом, как и грибы, отдавая Песне свою энергию жизни. Даже болото поёт, выпуская пахучие пузырьки, веря, что и этот аромат кому-то нужен. В Природе всё в гармонии. Ветер разносит эту песню по округе, чтобы каждый слышал и ощущал друг друга, дарил любовь и заботу. От этой гармонии всё разрастается и расцветает буйством красоты. Зверям и птицам есть корм, и человеку есть, брать только надо разумно. Хватит на миллиарды лет! Подпевают речки и озёра, моря и океаны; каждая рыбёшка ждёт этой Песни, начиная размножаться от её нежных трелей. Сколько добра и терпения у Матушки-Природы! Расцветут в поле васильки, будто бездонное небо упало на землю. Всё сливается в какую-то сказочную быль. В это время в каждом сердце просыпается благодарность, что ты частица великой торжествующей Жизни! Как я рада делиться своим чудодейственным соком! И тебя им лечу. Каждая травка, маленькая былинка или цветочек на твоём теле, это песня моей души.
– А мне всё равно грустно без людей…, – мечтательно произнесла Дорога.
Вдали послышался скрип телеги. – Неужели кто-то едет? – заволновалась она. Побегу, встречу, заболталась я с тобой.
На телеге ехали двое: мужчина и женщина. Два мешка с зерном лежали на повозке. Женщина сидела молча, а мужчина тянул голосом мелодию какой-то заунывной песни. Дорога с радостью подставляла под колёса свои бока: то левый, то правый, радуясь полученной работе, лишь бы людям было удобно ехать по проложенной колее. Трава, буйно прораставшая по обе стороны дороги, сразу распрямлялась, стараясь превозмочь боль, причинённую колёсами телеги, и только сломленные былинки оставались безучастными.
– Ты что молчишь? – женщина беспокойно заёрзала. – Темнеет. Успеть бы, добраться до деревни, не ровен час, встретим кого!
– Кого здесь можно встретить? Проклятое место. Никто уж не ездит давно.
– Не каркай! – женщина стала озираться. – Выменять бы зерно на продукты да шерсть, и обратно поскорее домой.
– Всегда меняли, и сейчас обменяем. Бог даст, проскочим, – мужчина пришпорил лошадёнку, и Дорога весело побежала впереди, с озорством подбрасывая телегу на ухабах. Она так увлеклась, что забыла о яме, заросшей травой. Попав в яму колесом, телега резко накренилась на один бок. Дёрнувшись в испуге, лошадь встала на дыбы и жалобно заржала. Ездоки вылетели из телеги вместе с мешками зерна. У Дороги заныло место, называемое ямой, словно больной зуб у человека. Кое-как поднявшись, путешественники отряхнулись, потёрли руками ушибленные места. Мягкая трава смягчила ушибы, особо не пострадали, только испугались. С трудом выпрямив телегу, забросив на неё свою поклажу.
– Говорил же, что проклятое место, – сплюнув, мужчина дёрнул за поводья, и лошадка пошла, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, пока не скрылась за поворотом. Женщина на повозке постоянно озиралась, видимо, боясь очередного подвоха.
– Рада, что опять мне навредила? – сердилась Дорога на Землю.
– Я предупреждала, чтобы здесь не ездили. Сами виноваты.
– Злая ты! – Дорога слегка запыхалась от бега за повозкой.
– Какие недобрые слова говоришь! – рассердилась Земля. – Это ты привыкла прислуживать, а я служить хочу человеку, по-доброму, по-разумному! – Земля устало вздохнула: – не гневи Меня и Мать-Природу, рассердимся за такие слова, вывернем наизнанку эту местность, и не станет тебя на белом свете.
С тех пор прошло много времени. Теперь вдоль этой дороги стояли многоэтажные дома, дымились трубы заводов, бегали легко машины, испуская дурные запахи, несравнимые ни с какими запахами болота. Дорогу заложили песком, мелкими камушками и… полили сверху шоколадом – горячим, пахучим и чёрным в своей новизне. Называли его асфальтом! Дороге так нравилось, что её не разрушала больше Земля – оказалась бессильной! Этот шоколад не пропускал никакую растительность. Дорога стала гладкой, и наиглавнейшей магистралью для людей! По ней носились машины, велосипедисты, мотоциклисты. Дороге очень нравилась эта современная Песня жизни: кипучая и неутомимая. Её радовало новое асфальтово-шоколадное платье, со временем приобретшее модный серый оттенок.
Город разрастался. Давно осушили болото, выстроив на его месте красивое здание с зелёными весёлыми наличниками, куда приводили маленьких детей, пока родители были на работе. Болото не соглашалось с таким оборотом событий и выпускало из недр свои пахучие газы, проникая ими в каждую щелочку здания. Детям это не нравилось, многие стали часто болеть от этого газа, и здание отдали строительной компании. Служившие в ней люди стали раздражёнными, лица их посерели, словно асфальт. Смех, как праздник, приходил редко. Человек погрузился в асфальтовый мир, где не было слышно главной Песни Природы.
Со временем Дорога перестала быть главной. Она теперь называлась улицей, пролегая среди старых полуразрушенных домов. Кожа дороги потрескалась, и люди, бегая по ней по своим делам, постоянно её ругали, ломая каблуки обуви на её трещинах и трещинках, спотыкаясь на ямах и ямках. Все неровности заполнила трава, не соглашаясь со своим заточением.
– Здравствуй, соседка! – Земля грустно глядела на искалеченное тело Дороги. – Что, не сладко приходится, опять ругают?
– Как только мне плохо, ты тут как тут – в каждую щель лезешь! – Дорога чихала, как древняя старуха, устало и вымученно.
– Я тебя травками залечу, – засмеялась Земля, – кто тебя полечит, если не я? Видишь, какой букетик ромашек растёт? Это я тебя с разрушением поздравляю: глянет какой-нибудь человек на него, глядишь, вспомнит про дом, или Песню Природы услышит.
– Нашла от чего смеяться, люди ведь страдают! – Дорога не понимала Землю.
– Люди от своей жадности да глупости страдают, – Земля вздохнула, заставив чихнуть Дорогу.
– Как твоя жила, всё вредит людям? – ехидно спросила Дорога.
– Болит, да как болит! Не слышишь стона? – грустно спросила Земля.
– У меня нет времени слушать твои стоны! – прохрипела в ответ Дорога, беспрестанно чихая от взъерошенной земли и прорастающих на её теле приветливых цветов, окружённых вездесущей осокой.
С каждым днём разрушение охватывало Дорогу всё больше и больше. Букетики ромашек смотрели солнечными глазами на прохожих, стараясь понравиться им, и хоть одного заставить погладить себя по белым светлым головкам, чтобы на миг соединить этого человека с Матушкой-Природой. Ромашки радовались каждой подаренной улыбке, преображаясь и расцветая ещё ярче, будто собирая все улыбки в яркие солнечные соцветия. Они напоминали собой счастливых девушек в подвенечном наряде, или маленьких балерин на искалеченной дорожной сцене. Они, как светлячки кружились вокруг цветов, как добрые искорки, вызывая у человека очередную улыбку.
Но однажды пришли рабочие, и, заложив камешками все раны дороги, залили её опять горячим асфальтовым шоколадом. Дорога забыла все обиды! Дождь теперь отскакивал от её нового шоколадного платья, смочив лишь его поверхность. Она помнила, с каким удовольствием Дождь помогал Земле разрушать её, заполняя все раны водой, подмывая больные края. Теперь всё это позади! Она прыгала вместе с девчонками в классики, бегала наперегонки с велосипедистами, шла тихонько за стариками, слушая их неспешные разговоры. Она жила! По ночам Дорога дремала, вскидываясь, как вспугнутая птица, от нежданной машины или мотоцикла, проносящихся в спешке по её спине. Если бы не Земля со своими больными жилами, жить бы ей Шоколадной Дорогой вечно!