Вадим МАРУШИН, Заслуженный учитель России и Башкортостана
Каждому из нас судьбою определено место в жизни. Кому учить иль строить, кому радовать своим творчеством: петь, танцевать, лепить скульптуры иль творить что-то другое на радость людям. Но есть профессия, которая, помимо каждодневного труда, требует таланта, требует, как говорят, дара божьего. Это профессии писателя, поэта, композитора, художника.
Дар этот дается не каждому. В особенности тому, который приводит человека к известности, почитанию его таланта.
Рим Билалович Ахмедов один из тех, кто шел своим путем. Порою трудным, но всегда честным и праведным.
Я не стану пересказывать его биографию, она широко известна по произведениям как самого писателя, так и его друзей литераторов. Я не хочу повторов и постараюсь познакомить читателей не как почитатель его таланта, а как друг, знающий не только его самого, но и его семью уже более сорока лет.
Мне легко и одновременно трудно говорить о нем, т. к. дружеские отношения налагают на меня определенную ответственность. Легко — потому, что я близко знаю Рима. Трудно — из-за того, что вдруг я не нашел для него теплых слов, не смог отразить многогранность его самобытного таланта, его характера, его личности.
Уж так случилось, что в конце шестидесятых годов судьба свела меня с ним при работе над книгой: туристским путеводителем по нашей республике. Тогда вдумчивый и придирчивый ее редактор Галина Осташевская каким-то чутьем угадала в нас родственные души, истинно любящие природу. Поэтому несколько моих очерков она отдала Риму Билаловичу Ахмедову, принимавшему участие в создании той книги. Очерки сразу стали выпуклее, поэтичнее, приобрели образность, а я из простого грамотного туриста превратился, чуть ли не в очеркиста. Так со страниц книги, а впоследствии в совместных туристских путешествиях состоялось наше знакомство, перешедшее затем в долголетнюю бескорыстную дружбу.
Я помню, как в те далекие годы, когда Рим Билалович только начинал накапливать знания о растениях, я невольно обратил внимание на то, с каким упорством, настойчивостью, я бы сказал, дотошно он расспрашивал меня о растениях, встреченных нами в лесу, лугах и полянах. Лишь значительно позже все это нашло отражение в самобытных литературных произведениях. Вылилось в сдобренные народными названиями очерки о растениях, переплетенные вязью народных легенд и сказаний. Обрело чудодейственную силу народных рецептов собранных им по крупицам из народной памяти, мало известных медицинских свидетельств, редких книг и иных источников.
Рим умел и умеет учиться. Пополнять свой багаж знаний в беседах с теми, с кем встречался, теми, кто ему интересен. Но особое влияние на его творчество оказала природа и люди, образы которых он мастерски, как скульптор, создал в своих произведениях.
Меня восхищает то, с каким упорством и целеустремленностью доходит он до самых тончайших ответов на самые разнообразные вопросы. Это касается любого материала, к которому прикасается рука автора. Будь то явление природы, затронувшее его душу, научная гипотеза, высказанная кем-то, но преломившаяся в его воображении и заставившая по-своему, по-Ахмедовс-ки, высказать свое видение свою точку зрения. Например, предложить свою, отличную от устоявшегося мнения ученых, гипотезу о происхождении озера Аслыкуль. Маститые ученые-географы ее не оттолкнули, а приняли к сведению как одну из версий образования его котловины.
После совместного таежного отдыха на реке Инзер появилась его книга «Слово о реках, озерах и травах», сразу же ставшая популярной и вошедшая в перечень обязательных литературных произведений для учащихся школ Башкортостана.
Поэтичность и образность литературного языка, его неподдельную любовь к природе можно без всякого преувеличения назвать поэзией белого стиха. Судите сами по описанию прощания с лесной полянкой, приютившей нас в ту «инзерскую» пору.
«Перед тем, как уйти, прощаясь, я провел ладонью по смолистому стволу молоденькой двухметровой пихточки у выхода с поляны. Среди остальных подружек она выделялась удивительным совершенством формы, правильным и равномерным расположением ветвей, пышной и одновременно умеренной густотой хвои, с тонкой и красивой, как девичья шея, вершинкой. В ней было столько юной свежести и обаяния, что я с самого начала заприметил ее и назвал “невестой”».
Рим умеет слушать, видеть и сопереживать. Его манеру общения с растениями надо видеть. С ними он разговаривает, словно с наилучшими друзьями-собесед-никами, на что они неизменно отвечают ему взаимностью, раскрывая перед ним свои сокровенные тайны. Познания их целебной силы и тех «сюрпризов», что спрятаны от человека, неумело их использующего, нашли свое отражение в книгах.
Рим — боец. Не престало мне в юбилейной статье говорить о перенесенных им физических и духовных «болячках». Но оценку, данную ему независимым «экспертом» его характера — генералом Кусимовым, я не могу по этому поводу не привести.
Уж так случилось, что во времена, ныне называемые «застойными», он написал повесть «Точка пересечения», рассказывающую о нравственных позициях людей разных поколений. Ее созданию Рим Билалович отдал много сил, к тому же ряд иных событий того периода привели его в больницу.
Рядом с ним в одной палате, почти бок о бок, находился замечательный человек, Герой Советского Союза генерал-майор Тагир Таипович Кусимов. У меня дома оказалась старая фотография, на которой он был запечатлен при встрече с учениками нашей школы. Я, пользуясь представленной возможностью посещения Рима, решил поговорить с Кусимовым и получить на фотографии его автограф.
Я не ведаю, о чем, лежа рядом на больничных койках, говорили меж собой мои собеседники, но когда я покидал их палату, Тагир Таипович сказал мне: «Рим сильный, хороший и честный человек. Беречь его надо!» Такая оценка из уст боевого генерала, который даже после ампутации ноги, лежа пластом на кровати, отказался от моей помощи. Самостоятельно, через силу, взявшись руками за привязанное сзади к спинке кровати полотенце сел, подтянувшись вверх усилием воли.
— Генералы никогда не сдаются, — глядя на меня, промолвил он. Оценка жизненных позиций писателя, высказанная этим мужественным человеком, многого стоит.
Рим популярен и узнаваем. Особую признательность к его творчеству и даже любовь читателей принесли ему книги «Одолень-трава», «Слово о реках, озерах и травах», «Растения — твои друзья и недруги» и серия книг, посвященных лечению наиболее опасных недугов. Талант будущего писателя заметил корифей башкирской литературы Мустай Карим. Именно он рекомендовал членам Союза писателей нашей республики послать на учебу в Москву в литературный институт имени М. Горького молодого Рима Ахмедова.
Кем быть — прозаиком или поэтом? Чему посвятить данное богом литературное дарование? Вопросы весьма не праздные, и ответ на них дал Михаил Светлов, в творческую мастерскую которого был зачислен молодой посланец с Урала, Рим Ахмедов. Именно он, именитый поэт, разглядел в высоком, худющем юноше поэтический дар прозаика, который в дальнейшем «шлифовал» певец родной природы Константин Паустовский.
Там, в стенах знаменитого института, Рим Билалович познакомился с будущими знаменитостями — поэтами Робертом Рождественским и Евгением Евтушенко, писателем Борисом Пастернаком. Стал одним из первых свидетелей гибели писателя Александра Фадеева, будучи в деревне Переделкино. Но с особой теплотой вспоминает писатель своих наставников — М. Светлова и К. Паустовского, их творческую работу с ним относительно использования писателем слова.
Рим Билалович прекрасный рассказчик. Его голос тих и проникновенен. Общаясь с какой бы то ни было аудиторией, он, кажется, говорит не со всеми сразу, а непосредственно с тобой. Именно к тебе, слушателю, обращены его слова, его мысли и чувства.
Как-то раз попросил он у меня разрешения побывать на моих уроках. Чтобы не нарушать покой класса, я не стал представлять Рима ребятам. И он тихо сидел на задней парте, слушая урок и внимательно присматриваясь к учащимся. Назови я его фамилию, урок был бы сорван, превратившись во встречу с ним.
Дело в том, что я часто на уроках обращаюсь к его творчеству. Оно близко мне по духу, легко ложится в канву краеведческих знаний о родной земле, ее природе. Лишь по окончании урока я представил РБ. Ахмедова детям. Был конец смены, и урок превратился в творческую встречу, на которую, как на «огонек», сбегались учащиеся других классов школы. Возможно, что сейчас он и не вспомнит той ребячьей встречи: их у него было множество.
После урока и общения с ребятами Рим предложил мне организовать телевизионную передачу, посвященную творчеству учительства. Сценарий ее и всю процедуру прохождения в эфир он брал на себя. Меня же попросил организовать «зрительный ряд»: смонтировать воедино ряд моих кинофильмов, отобрать фотографии и слайды, а также некоторые мои научные публикации. Я согласился.
На телевидении Рим не новичок. По его сценариям, по окончании института, поставлена первая в стране шестисерийная художественная телепередача «На карте не значится». На башкирской телестудии им написаны сценарии и проведено более двухсот творческих встреч с различными интересными людьми. Поэтому это предложение я принял охотно.
Телепередача имела успех. Режиссером ее была Альда Валеева, а главным оператором оказался мой школьный товарищ Роберт Сулейманов.
Рим талантливый педагог. И это действительный факт. Сколько молодых и талантливых прозаиков и поэтов Уфы прошли через его руки, его сердце. Скольким он указал на их творческий путь иль на ошибки выбора. Писатель Леонид Лушников. Я прекрасно знаю этого человека, т. к.
являюсь не только его учеником в туризме, но и другом. Помню, как Рим, познакомившись с его первым литературным творчеством, сказал, что из него получится умеющий самостоятельно думать писатель. Его слог, изложение материала сомобытно, повествование нестандартно, слова, используемые его героями, сочны и понятны. Со временем это все подтвердилось.
Его педагогическому дару есть прямые объяснения: Рим из семьи учителей.
Его мать Мунзия Мухаметга-леевна была учителем начальных классов. Она одна из немногих не только в республике, но и в России, была удостоена наивысшей награды за свой учительский труд — ордена Ленина.
Я знаю изнутри семью Ахмедовых: талантливую и трудолюбивую. Двух сыновей и дочь сумели воспитать Билал Джарул-лович и Мунзия-апа, или тетя Маруся, как звали ее мальчишки, соседи по двору, что затерялся на берегу речки Сутолоки близ 23 уфимской школы.
Дочь Клара, хирург, врач высшей категории. Сын Эрик, ставший, как и Рим, моим близким другом: талантливейший музыкант, композитор, поэт, педагог. Его песни поют в городах-нефтяниках Сибири. Они звучат по российскому радио, исполняются многими творческими коллективами. Его песню про учителей можно назвать гимном всему учительству. Приведу лишь слова припева песни, затрагивающие душу тех, кто связан с педагогикой, с воспитанием детей.
Учителя, учителя,
На ваших знаньях держится
Земля.
И за терпенье, доброту и труд,
Свою любовь Вам дети отдают!
В разговорах
Оба брата в один голос с любовью и почтением вспоминают мать. Именно она первой научила их буквам алфавита, впоследствии слагаемым сыновьями в песни, стихи, рассказы и повести. Именно ей посвящены книги Рима и песни Эрика.
Мягкость характера Рима явно от отца: спокойного, уравновешенного человека. Но домом управляла мать: волевая и одновременно нежная женщина.
Я прекрасно помню пятидесятилетний юбилей Рима. Как Мунзия-апа, вскинув руки-лебеди, шла по кругу. Движения ее были плавные, завораживающие. Артистизм ее пластики завораживал, давал простор ее танцу. Все восхищались ею. Такой она и осталась в памяти всех.