Художник по интерьерам Марина Путиловская является автором роскошных проектов, которые восхищают своей изысканностью и великолепием. В списке ее клиентов такие известные имена, как Табаков, Винер, Новиков, Гусинский, Березовский, Дьяченко, Курбацкая, Хаит и многие другие. А в портфолио общественных интерьеров находятся столь значимые объекты, как ресторан «Вилладжио», «Палаццо Дукале», «Белое солнце пустыни», «Царская охота», «Клуб Т», «Храм дракона», «Ки-Ка-Ку», второй этаж и веранда в ресторане Марио на Климашкина и ресторан Марио в Жуковке. В апреле 2017 года Марина Путиловская представила в Милане авторскую коллекцию мебели и светильников «New Liberty for Medea», которая получила широкий резонанс в мире дизайна интерьера.
В эксклюзивном интервью для Casa Ricca Марина Путиловская поделилась своими представлениями о настоящей роскоши и секретах работы с заказчиками, а также рассказала о том, как пришла в профессию и добилась мирового признания.
Сasa Ricca: Марина, почему вы выбрали профессию художника по интерьерам?
Марина: Это случилось не сразу. В девятом классе я поняла, что хочу связать жизнь с рисованием. У меня было несколько вариантов, но на том этапе я больше шила и сначала поступила в текстильный институт. Отучилась там год и у меня появились прекрасные с точки зрения одежды дизайнерские работы. Но в какой-то момент я почувствовала, что это совсем не то, чем я хотела бы заниматься. Может быть, это проблема тогдашнего российского образования, и, возможно, если бы я поступала в вуз сейчас, все было бы как-то иначе. Осознав это, я стала искать себя и полгода даже занималась в архитектурном институте, но вскоре поняла, что и это тоже не мое. Однажды совершенно случайно вместе с друзьями я попала в Строгановское училище, проще говоря, в Строгановку. Там внутри на абсолютно пустых стенах было развешано множество разнообразных студенческих курсовых работ. Проходя по коридорам, становилось понятно, что если идешь по этажу скульптуры, то вокруг тебя работы ребят, которые там учатся. Так же с керамикой и другими направлениями. А когда я попала на этаж интерьера и увидела представленные там работы, сразу поняла – вот то, чем я хочу заниматься всю жизнь. Это было давно. В то время про интерьер никто ничего не знал, да и не было его как такового в принципе. Поэтому то, что я увидела, было для меня другим миром, как и для всех нас. Не строили тогда ни дворцов, ни замков.
Мои родители, относительно простые инженеры, были шокированы, услышав, о моем желании стать художником, и совсем не понимали, чем я хочу заниматься. Для обычной семьи такое неприятие было нормальной реакцией, тем более у родителей не было лишних денег и возможности оплачивать какое-то безумное обучение своей дочери только потому, что та вдруг решила стать художником. И конечно, поступила я в Строгановку не с первого раза. Скажу честно, что даже и не со второго. На одно место по конкурсу было 32 человека, а купить его было практически невозможно, потому что схема отбора была невероятно сложная. На экзамене надо было нарисовать четыре работы, и на это нам отводили ровно неделю без отдыха: по два 8-часовых дня на рисунок фигуры, на портрет, на живопись и один день на черчение. На оборотной стороне готовых работ ставили штамп без фамилии, но с присвоенным тебе личным номером, а после вывешивали их в аудиториях. Потом шла комиссия из пяти человек и просто ставила плюсы и минусы, плюсы и минусы. Если бы ты сказал, что выставился третий справа в 38-й аудитории, что у тебя много денег, и ты готов заплатить, как сейчас происходит во многих институтах, то услышал бы в ответ: «А как ты себе это представляешь?» Однако когда я успешно сдала экзамены, началось очень счастливое и одновременно очень тяжелое время.
Casa Ricca: В Строгановском училище было слишком тяжело учиться?
Марина: Нас с первого дня крайне жестко учили работе по специальности. Анатолий Кириллович Свиридов и Воля Георгиевна Маленкова были известными практикующими архитекторами, а не обычными педагогами, и параллельно они строили. А когда студент приходит к человеку, который сам строит, то на протяжении трех лет вполне закономерно слышит о каждом своем проекте, что это чушь какая-то.
Помимо сложнейшей программы и схемы обучения у нас был самый продолжительный учебный день. Пять дней в неделю мы начинали в половине девятого утра и заканчивали в половине шестого вечера. Более того, мы должны были оставаться после занятий и выполнять свои студенческие задания. Ни в одном другом институте Москвы так не учились. То есть это был практически 12-часовой рабочий день, а выполняя последние студенческие курсовые работы и дипломную, все студенты в каком-то смысле реально жили в институте, ели и спали там.
Кроме того, программа обучения была весьма и весьма насыщенная: рисунок, живопись, история искусств, архитектура, сопромат и многое другое. Факультетов в Строгановке тоже было много - например, факультет керамики, факультет ковки, факультет художников по ткани, факультет по росписи стекла, факультет дизайна бытовых предметов и так далее. Кстати, факультет дизайна бытовых предметов тогда назывался факультетом художественного конструирования и занимался дизайном всего, что можно представить, - от вилки до машины. Все студенты разных специальностей были очень дружны между собой и плотно общались. Технически мы были вместе, и я буквально жила в этих мастерских, изучала это вместе со своими друзьями, ставила в свои проекты. До сих пор я работаю с ребятами, которые выпускались со мной, а сегодня это уже серьезные люди, известные своими работами по витражам, мозаике и ковке. И когда я окончила институт, мне не надо было объяснять, как создается ковка или делается витраж. То есть институт выпускал прикладных художников, которые потом занимались художественной творческой работой, но прикладного характера. В те времена не было понятия «дизайнер», были только художники, поэтому мне просто выдали диплом художника по интерьеру.
Сasa Ricca: Марина, как в те времена устраивалась профессиональная жизнь выпускников Строгановки?
Марина: У меня было два варианта развития событий. Первый – пойти работать в «ящик», то есть в институт, который производит что-либо для военной промышленности. Их тогда было 98%. Там бы я занималась написанием плакатов к каким-нибудь демонстрациям, и если бы мне очень повезло, то максимум раз в год я бы делала перестановку в кабинете генерального директора, за что мне гарантированно платили бы 120 рублей в месяц. Иными словами, я практически ничего бы не делала для работы и занималась чем-то личным. И второй вариант – устроиться на художественный комбинат, куда не то чтоб далеко не всех брали, а вообще только единицы. Туда надо было пробиваться, но на этом художественном комбинате все, что ты мог заработать, ты должен был найти. Как говорится, волка ноги кормят. Сначала нужно было обзвонить номера по справочнику, в котором миллион адресов, узнать, а не нужно ли кому-нибудь сделать что-то в области дизайна. Например, оформить музей в институте пищевой промышленности, либо комнату отдыха персонала или столовую. Потом подписать договор, сделать проект, а когда все это заканчивалось, твою работу с пристрастием обсуждала специальная комиссия. Она собиралась в огромном зале и состояла из десяти человек, каждый из которых был в возрасте лет под 70 и периодически засыпал. Но довести выпускников Строгановки до слез было крайне сложно. После проделанной работы ты получал на руки 10% от того, что заплатили художественному комбинату. И я могу сказать, что даже эти 10% позволяли очень хорошо жить, так как это было существенно больше, чем 120 рублей в месяц. Поэтому, если человек хотел работать, то он мог заработать столько, сколько хочет, а не столько, сколько может. При этом оттачивались навыки жизни, приобретался опыт поиска заказа, работы с ним, сдачи проекта – это была очень интересная школа, жестокая и даже жесткая, если так можно сказать. Но это приносило очень хороший доход. После начались кооперативы, в которых мы все тоже работали, но это отдельная история. И потом начался интерьер в том смысле, в котором он есть сейчас.
Casa Ricca: Марина, а вы помните своего первого клиента и свой первый заказ?
Марина: Я очень хорошо помню свой первый заказ. Это был министр, который приехал из какой-то очень дальней глубинки в Москву, купил квартиру для семьи, и у него совершенно не было времени заниматься дизайном интерьера. Ему просто порекомендовали девочку, которая может ему помочь, а девочкой этой была я. И мы сделали квартиру, где были фантастически красивые двери, которые я нарисовала. Ведь в то время просто не было дверей, ничего не было, все надо было производить с нуля. И эти двери, кстати, фирма «Ника» запустила в поточное производство, поставив на них цех, прекрасно заработала на этом и производит их до сих пор. А потом началась перестройка, и люди стали покупать квартиры, которые становились все лучше и лучше, все больше и больше. А дальше пришло время покупать дома, которые тоже становились все больше и больше. Технологии строительства и производства развивались, улучшались, специализировались, и в результате мы пришли к тому интерьеру, который видим сегодня.
Casa Ricca: Что такое интерьер от Марины Путиловской?
Марина: Сегодня очень бурно обсуждается вопрос, что такое вкус: вот у меня хороший вкус, а у вас плохой, поэтому вы должны то-то и то-то. Образно говоря, у человека с очень плохим вкусом появляется дом площадью 2500 квадратных метров, который ему проектирует и строит человек с очень хорошим вкусом. В результате у человека с очень хорошим вкусом на площади 2500 квадратных метров получается 25 комнат размером по 10 метров с высотой потолков 2,5 метра, одним туалетом в конце коридора и без гардероба при входе. А зачем? Зачем вам гардероб при входе, когда у вас в цоколе кладовка и наверху гардеробная? А потом я вижу ошарашенного человека, который жил в хрущевке, где у него была одна комната в 15 метров на него и жену с ребенком, а также туалет, который он делил с тещей. Он, как та лягушка, взбившая лапами молоко в масло, всплыл, заработал много денег для того, чтобы наконец-то осуществить свою мечту и жить красиво. Он сделал все возможное, приложил немыслимые усилия, вылез из этой хрущевки и доверился человеку с хорошим вкусом. А взамен получил туалет с плиточкой, которая лежала у него на полу подъезда в той самой хрущевке, что-нибудь такое серенькое, ну, или кабанчик какой-нибудь. И вот этот человек с большими деньгами приходит ко мне и говорит: «Марина, а что мне теперь с этим делать? Как мне во всем этом жить? Почему человек с хорошим вкусом, которому я доверил свои деньги, заставил меня вернуться обратно и сделал хозяином хрущевки на Рублевке?» Это частое явление, с которым я сталкиваюсь. Почему-то каждый раз эти люди «с высоким вкусом» навязывают заказчику свой менталитет, а менталитет какой-то искореженный. Последние пять лет я работаю чем-то вроде скорой помощи.
Я люблю мечтать со своими заказчиками. Поэтому для начала я просто сажусь и очень долго слушаю человека. Я могу молча слушать его одно совещание, два совещания. Главное для меня - чтобы человек потом долго и счастливо жил в том доме, который построен специально для него и в точном соответствии с его мечтой. Первое, что я делаю, - это я заставляю человека мечтать. Мечты бывают разные. Кто-то мечтает жить у озера в просторном деревянном доме с огромными потолками и окнами, в которых хрустальные цветы или птички. Кто-то мечтает жить, например, в лесу в белоснежном французском пространстве с большими окнами. Почему это плохо? Почему мечты наших заказчиков почти всегда называют китчем? Почему женщина, которая хочет жить в розах, должна жить в серой плитке? Почему она должна во всем себе отказать и, сжав зубы, каждое утро приходить в серую ванну с безликой плиткой, уговаривая себя, что это хорошо? Просто потому, что кто-то считает это хорошим вкусом? Ведь не для того ее муж зарабатывал столько денег, вкладывал столько сил, чтобы она каждое утро открывала глаза и говорила: «Послушай, почему у нас такая некрасивая спальня, почему у нас такая кровать? Я не хочу спать на этой кровати и вообще в этой спальне не хочу спать». Каждая российская женщина хочет жить красиво – это наш менталитет: быть красивыми, жить красиво и в красивых местах. И я как женщина действительно не понимаю: почему это плохо? Я хочу с розочками, стеклом, хрусталем и знаю, что 90% женщин хотят так же. Дом – это воплощение души женщины, которая его построила, именно она вдыхает в него жизнь и тепло. А как ей вдохнуть вот это все, куда ей положить свою несчастную салфеточку или поставить свою свечечку, если у нее все вокруг серое и квадратное? Поэтому когда меня спрашивают о том, что я строю, я отвечаю: «Я строю вашу мечту, просто у каждого она своя». И когда заказчики меня благодарят, я отвечаю, что просто построила дом так, как я вижу вашу душу. Если дом красивый – значит, у вас такая душа и такая мечта.
Casa Ricca: Марина, что такое настоящая роскошь?
Марина: Роскошь – это жить так, как ты хочешь. Например, я очень люблю большие окна, но сегодня это большая роскошь. Чтобы иметь их, вам надо жить в спокойном поселке с соседями, которые ведут такой же образ жизни, с надежной охраной, а из окон должен открываться вид на красивый участок. Иначе нет смысла. Я люблю дома с высокими потолками. Что может быть проще, чем высокие потолки и большие окна? Но сегодня так никто не строит, а я не понимаю почему. Архитекторы, неужели вам жалко сделать потолки не 2,5, а 4,5 метра? Почему архитектор заставляет заказчика жить в очередной хрущевке с высотой потолка 2,5 метра, как живет он сам?
Роскошь – это окружать себя красивыми вещами. И это вовсе не означает, что они должны быть безумно дорогими. Просто чаще всего фирма, которая делает красивые вещи, дорого их продает. А китайскую подделку, постоянно видя вокруг себя красивые вещи, легко определить по качеству резьбы, позолоты и так далее. И мне не близок призыв все упростить и всем жить в «ИКЕА», потому что нет в «ИКЕА» ничего красивого. Там прекрасная функциональная мебель, и я сама часто использую ее, например, в гардеробных. Сегодня иметь красивую люстру (а я очень люблю красивые люстры) - это настоящая роскошь, потому что стоит она баснословных денег. Кстати, у меня есть прецедент, когда заказчик полгода заказывает мебель, но при этом для него в приоритете люстра и шторы. Для него два этих предмета создают ощущение жилого дома, несмотря на то, что в нем нет дивана. Поэтому окружать себя красивыми вещами – это тоже роскошь, так как они стоят дорого.
Роскошь – это позволять себе делать то, что ты хочешь. Иногда нашим заказчикам отказывают даже в этом. Сначала им говорят, что у них нет вкуса. Я не знаю, как у них обстоят дела со вкусом, но с деньгами у них точно все хорошо. Эти люди объехали весь свет, побывали в лучших и самых дорогих отелях и домах мира, владеют самыми престижными и дорогими машинами, лодками и самолетами этой планеты. Почему архитектор, живущий в простой панельной квартире, считает себя вправе заявить, что у него вкус лучше, чем весь жизненный опыт нашего заказчика? Например, нам, взрослым людям, удобно, когда из одной большой хозяйской спальни есть выход в два санузла и в две гардеробные. В моей практике были ситуации, когда приходил заказчик, показывал готовый проект и спрашивал: «Марина, я привык доверять профессионалам. Почему архитектор так красиво все рассказывал, а по факту получилось, что у меня хрущевка на Рублевке?» И приходилось сносить большую часть уже построенных в доме стен. Оказывалось, что все можно уместить: и два санузла, причем очень красивых, и две просторных гардеробных, и огромную спальню с панорамными окнами перед кроватью, и детские, в которых есть зоны для сна, игр и учебы в придачу с собственной гардеробной и санузлом. И почему в этой роскоши архитекторы часто отказывают заказчикам? Для меня это настоящая загадка.
Роскошь – это жить в доме, который сделан так, как хочешь ты. Честно говоря, мой муж очень любит позолоту, а я к этому спокойно отношусь. Но мне тоже нравится, как золото мерцает и деликатно подчеркивает красоту пространства - например, в пламени свечей, в свете галогеновых ламп. Его не обязательно должно быть много, но эти легкие впрыски золота всегда хорошо украшают интерьер. Почему не придать нашему дому радости, тем более когда у нас столько серых дней за окнами и так мало солнца? Если посмотреть, то в Испании и Италии столько солнца за окнами, что местным жителям в интерьере делать много радостей жизни не надо. Хотя серой плитки нет даже там. Ее делают только в квартирах, которые сдают, а для себя любимых все делают красиво, уверяю вас. В нашем климате я понимаю людей, которые хотят построить дом, внутри которого всегда весна или лето. Почему нет? Или, допустим, начало радостной осени, где много солнца, света и тепла. Зима – все белое с серебром. Весна – все розовое и салатовое в цветах. Да, человек хочет внутри своего дома создать настроение того времени года, которое ему ближе. И мы, архитектурное сообщество, что самое интересное, все время осуждаем людей за это. Архитектурное сообщество, которое постоянно говорит, что оно диктует модные тенденции, так часто осуждает людей за желание в собственном доме испытывать ощущения счастья. Причем за свои собственные деньги.
Casa Ricca: А что самое главное в интерьере, на ваш взгляд?
Марина: Главная основа любого интерьера – это грамотное планировочное решение. А грамотное планировочное решение – это чистый технический функционал, который сегодня очень мало кто составляет себе труд придумывать. Элементарная схема, что кухня должна быть рядом со столовой, для многих становится откровением. Банальная эргономика, которой меня когда-то учили, сегодня для многих стала непонятной абракадаброй. В институте мне говорили, что хорошая планировка – это как хорошая фигура, на которой любое платье будет смотреться красиво. Если ты сделаешь хорошую планировку, ты все можешь покрасить в белый цвет, а квартира при этом все равно будет красивой.
Casa Ricca: Марина, игнорирование пожеланий заказчика происходит всегда и везде? Есть какие-то способы бороться с этим?
Марина: Есть много классических примеров, когда даже столь известные архитекторы, как Ле Корбюзье и Райт, построили дома, которые совершенно не устроили заказчиков. Хотя потом они и стали примерами новых технологий и подходов, но люди-то отказывались в них жить. Изначально надо понять чего хотите лично вы. Если вы хотите строить для людей - отлично, но тогда надо слушать и слышать человека, для которого вы строите. А если вы хотите строить для себя, тогда возьмите свои деньги, постройте дом, который хотите именно вы, и попробуйте его продать. Вот тогда станет понятно, нужно ли ваше произведение людям и готовы ли они за него платить. Кстати, вы знаете, что на Западе этим занимается 80% архитекторов? Например, в Париже по приглашению одного архитектора я была в доме на Монмартре, где первые два этажа квартир он сделал по заказу клиентов. На заработанные деньги он выкупил верхние этажи и сделал квартиру, которую он считает красивой. Вот ее-то он и выставил на продажу - это был очень интересный опыт. Я так понимаю, что многие архитекторы работают именно по такому принципу. И вот это как раз и есть конкурентная позиция на рынке. Если ты считаешь, что знаешь, как лучше, то возьми свои деньги, вложи их, построй дом и попробуй его продать за те деньги, которые хочешь получить. И посмотри, а нужен он кому-то или нет.
Casa Ricca: Ваш совет начинающим дизайнерам, декораторам, архитекторам?
Марина: Оглядываясь назад, вспоминая начало работы над интерьерами, я понимаю, какая колоссальная работа проделана за эти годы. И в то же самое время я понимаю: это удалось просто от непонимания, что на самом деле меня ждет впереди и насколько сложно мне будет. Начиная с крайне тяжелой учебы, я все время думала, что сейчас это закончится и дальше будет легче. Но с каждым шагом становилось все труднее и труднее. Сегодня мы тоже работаем в сложной и напряженной ситуации, но работаем и не останавливаемся. Я всегда говорю: «Слава богу, что у нас много проектов, тем более в период кризиса». Приходят заказчики и говорят: «Марина, ты для нас дороговата, но идти больше не к кому. Либо обманут, либо сделают какую-то блажь». Средний класс в архитектуре, дизайне и строительстве, который хорошо и добротно делал свою работу, в период кризиса большей частью ушел с рынка, и остался либо самый дешевый сегмент, либо самый топовый. С любым заказчиком непросто работать, но во много раз сложнее работать с заказчиками нашего уровня. Поэтому я провожу мастер-классы, где не рассказываю не о том, как взять красный и добавить к нему розовый, а делюсь своим опытом работы с девочками, только начинающими свой путь в интерьере. Я рассказываю, как обезопасить себя и заказчика и при этом заработать хоть какие-то деньги. Как разговаривать с заказчиком и о чем вообще с ним разговаривать. Как составлять и заключать договоры. Как разговаривать со строителем. Ведь надо понимать, что заказчик преследует цель – получить красивый дом мечты, но хорошо умеет считать свои тяжело заработанные деньги. И чтобы их заработать, он горло перегрыз не одному десятку своих конкурентов, стал победителем, то есть надо помнить, что он не белый и пушистый котик, который при первой встрече мило тебе улыбается. Об этом почему-то мало думают люди, которые занимаются интерьерами. С другой стороны, есть строитель, который преследует только одну цель – заработать денег, а воздушная девочка на каблуках чаще размышляет о красоте, забывая о деньгах, чем только усложняет ему жизнь. Женщин на стройке не любят, не терпят, и любой рабочий, мешающий бетон, может подойти и начать тебя поучать, как правильно надо делать. Кстати, это не зависит от того, кто ты. Ко мне до сих пор подходят с советами, а если на объекте новая бригада, то 50% ее рабочих дают мне «правильные советы», даже те, кто носит мусор на улицу. Ну, просто потому, что я женщина, а они мужчины и уверены, что знают все лучше.
Все говорят: «А давайте построим красивый интерьер!» А как реально работать в этом жестоком бизнесе, не рассказывают. Мой мастер-класс – это небольшая помощь тем людям, которые сейчас идут в эту специальность. Совет молоденьким девочкам, как сделать так, чтобы им не свернули шею при первом же заказе. Я никого не пугаю, а просто раскрываю некоторые нюансы и делюсь своим личным опытом почти 30 лет работы в дорогом интерьере, что, возможно, чуть-чуть поможет сделать работу легче. Совет начинающим можно дать только в виде обмена опытом. Если это кому-то поможет, я буду очень счастлива, ведь я, как никто другой, знаю, насколько им будет тяжело работать на стройке. Это будет жизнь в пыли и грязи, где их будут бить со всех сторон. С одной стороны - заказчик, с другой - строитель. Если после всего этого кошмара и ужаса получится хороший объект – это успех! Я всегда говорю, что любой объект, который закончен, достоин всеобщего восхищения. Который просто закончен. Сегодня, если посмотреть интернет, то по количеству 3D-картинок интерьеров становится понятно: законченных объектов всего раз-два и обчелся. А если это еще и хороший интересный объект, который можно опубликовать, то такого дизайнера надо на руках носить. Я хорошо знаю, сколько всего, и наших сил в том числе, нужно для того, чтобы закончить объект, закончить его хорошо, ни с кем не поругаться, со всеми остаться в нормальных отношениях и как это тяжело на сегодняшний день