Яков Григорьевич Блюмкин – один из создателей советских спецслужб, российский революционер и террорист, советский чекист, разведчик, Его жизнь – сплошная загадка.
Яков Блюмкин родился в марте 1900 года в бедной еврейской семье. Его отец был мелким коммерческим служащим. В 1906 отец умер, и семья из шести человек осталась без кормильца. Однако мать сделала все, чтобы сын получил образование.
Денег в семье постоянно не хватало. Летом Яша работал посыльным в какой-либо конторе или магазине. После окончания духовного училища в 1913 году он поступил учеником в электротехническую контору Карла Фрака, а затем - в мастерскую Ингера.
Во время учебы в техническом училище Блюмкин начинает интересоваться социальными вопросами. Он проникается идеями революционного народничества.
В январе 1918 года Блюмкин с оружием в руках борется за установление советской власти в Одессе. Затем записывается добровольцем в матросский "Железный отряд" при штабе 6-й армии Румынского фронта. Бойцы избрали его своим командиром.
Яков Григорьевич участвовал в экспроприации денег в Государственном банке (захвачено было 4 миллиона рублей). Красный командир Блюмкин предложил командующему армией П.С. Лазареву взятку в десять тысяч рублей. Столько же он хотел оставить себе, а остальные деньги намеревался передать партии левых эсеров. По требованию Лазарева и под угрозой ареста Блюмкин возвратил в банк три с половиной миллиона рублей. Куда делись остальные пятьсот тысяч, выяснить так и не удалось.
Блюмкин неплохо зарекомендовал себя в боях с германскими интервентами и войсками Центральной рады, чем и привлек к себе внимание левоэсеровских лидеров. Его направляют во Всероссийскую чрезвычайную комиссию (предполагалось использовать его для подготовки террористических актов против видных представителей Германии в России для срыва Брестского договора). По предположению заместителя председателя ВЧК левого эсера В.А. Александровича, Блюмкину было поручено организовать отделение по борьбе с международным шпионажем.
Работа в ВЧК вскружила Блюмкину голову. Его самолюбию льстил страх контрреволюционеров и обывателей перед вооруженными людьми в кожаных куртках. В разговорах со знакомыми он изображал себя человеком, наделенным правом решать судьбу арестованных. По его словам, своим приятелям --поэтам Есенину и Мандельштаму - он даже предлагал прийти в ЧК посмотреть, как в подвалах Лубянки расстреливают "контру".
"Вон, видите, вошел поэт, - говорил он друзьям в писательском кафе. - Он представляет большую культурную ценность. А если я захочу - тут же арестую его и подпишу смертный приговор. Но если он нужен тебе, - обратился Блюмкин к Мандельштаму, - я сохраню ему жизнь".
В действительности Блюмкин не имел права решать вопрос о наказании арестованных, тем более о расстреле.
В 1925 году Яков Григорьевич появляется в... Наркомторге! Здесь он работает на должностях начальника организации торговли, председателей ряда комиссий, консультанта при наркоме и т. д. Превращение террориста в торгового работника могло бы вызвать удивление, если не знать, что Яков Григорьевич с 1923 по 1929 год работал в ОГПУ и ИНО за границей в качестве резидента. Ясно, что торговля была лишь прикрытием для особо важных тайных операций. Не исключено, что именно в этот период он разъезжал по Турции и Ближнему Востоку под именем купца Якуба Султан-заде, продавая древнееврейские хасидские рукописи и книги, полученные из фондов Библиотеки им. В.И. Ленина.
В 1926 году он был представителем ОГПУ и Главным конструктором государственной внутренней безопасности Монгольской республики в Угре - Улан-Баторе.
В апреле 1929 года Блюмкин объявился в Константинополе! Полтора месяца провел он в городе, встречаясь с сыном Троцкого, читая оппозиционную литературу, составляя записки для своего бывшего патрона, строя всевозможные планы.
14 августа прибыл в Москву, имея от Троцкого задания по установлению конспиративной связи в СССР. После этого он исчез на полтора месяца, до первых чисел октября...
Первые сведения о появлении Блюмкина в Москве поступили в ОГПУ 16 октября 1929 года. В "Деле № 86411" сохранилось заявление сотрудника журнала "Чудак" Б. Левина, который спешил известить чекистов,
14 октября в квартиру Идельсон - жены художника Фалька - явился совершенно деморализованный Блюмкин, умоляя спасти его от ГПУ. На попытки успокоить его он почти не реагировал и только твердил, что он - представитель оппозиции в ГПУ, что он за границей был у Троцкого, что ему необходимо спрятаться, так как его преследуют.
Блюмкина арестовали после неудачной попытки уехать из города.
Когда на следующий день один из руководящих работников ОГПУ, Агабеков, явился на службу и узнал об аресте Блюмкина, он был ошеломлен.
"Арестован Блюмкин, любимец самого Феликса Дзержинского. Убийца германского посла в Москве графа Мирбаха. Ведь еще два месяца тому назад, когда Блюмкин вернулся из своей нелегальной поездки по Ближнему Востоку, он был приглашен на обед самим Менжинским... Его мнением о положении на Востоке интересовались Молотов, тогда бывший главой Коминтерна, и Мануильский. Он бывал частым гостем у Радека. Наконец, он жил на квартире у министра в отставке Луначарского в Денежном переулке. А теперь он в тюрьме... Казалось невероятным..."
Всю дорогу до ГПУ он молча курил... Блюмкина судили и вменили ему в вину такие преступления: недопустимый визит к Троцкому, объявленному контрреволюционером; доставку в СССР подстрекательских писем от него; попытку восстановить нелегальную организацию троцкистов; вербовку Горской в организацию троцкистов на роль связной; нелегальный провоз оружия.
Блюмкин признал свою вину только по трем пунктам. При голосовании в ОГПУ голоса разделились. За тюремное заключение высказались Трилиссер, Берзин, его зам по разведке Артузов. За смертную казнь голосовали: Ягода, Агранов, Паукер, Молчанов и др. Менжинский ввиду щекотливости ситуации воздержался. Сталин и Политбюро ЦК партии утвердили приговор.
3 ноября 1929 года Блюмкина расстреляли. Узнав об этом решении, он спросил:
"А о том, что меня расстреляют завтра, будет в "Известиях" или "Правде"?"
Когда комендантский взвод под начальством Агранова взял его на прицел Блюмкин, как передавали, успел крикнуть:
"Стреляйте, ребята, в мировую революцию! Да здравствует Троцкий! Да здравствует мировая революция!"
И добавил две строки из "Интернационала":
"Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов..."
Это были его последние слова. Грянул залп.
Источник: Сто великих авантюристов / [Авт.-сост. И. А. Муромов]. – М. : Вече, 2002. – 605, [2] с. : ил. . – (Сто великих)