Случай из практики адвоката Бориса Кузнецова
В 2003 году я познакомился с Тамарой Синявской. История, которую она рассказала, мелькала в прессе, но широко известна не была.
В маленьком городе Сафоново, что в Смоленской области, объявилась некая Ирина Короткова, которая утверждала, что родила ребенка от Муслима Магомаева, и требовала, чтобы он признал себя отцом ее ребенка и чуть ли не переехал к ней жить. И все бы ничего, мало ли психов, если бы «мамаша» не раздобыла домашний телефон и адрес певца и не начала буквально терроризировать семью. С угрозами расправы и с оскорблениями. Милиция не могла помочь, даже неспециалисту было ясно, что семья Магомаевых столкнулась с психически больным человеком.
Синявская спокойно, но не без внутреннего трепета, рассказывала, что она опасается за свою жизнь, а милиция, несмотря на многочисленные обращения, никаких мер не предпринимает. Затем я встретился с самим Магомаевым в их доме за Николиной Горой. Мы уселись на веранде с кофе и сигаретами.
– С Коротковой мы виделись однажды, когда она рвалась в нашу московскую квартиру. Интересная, стройная, лет сорока. Я пытался выяснить, с чего она решила, что я отец ее 10-летней дочери. За дверью она кричала, шумела, а когда увидела меня, у нее наступил ступор. Так и ушла, не произнеся ни слова, кроме каких-то бормотаний. Короткова подала на установление отцовства.
Адвокаты прислали расшифровку ее показаний в суде – это просто бредятина. Короткова говорит, что мы встретились с ней в июне 1993 года, я якобы представился как бизнесмен, француз, имеющий армянскую фамилию. Дальше «легенда» с ее слов звучала так. Говорил я с ней по-французски, показал свои фотографии с Алиевым и Шеварднадзе. Ирина меня не узнала. Я спросил, нравится ли ей Магомаев, она зевнула: «Он нравился моей маме». Примерно через месяц мы якобы встретились вновь. Я позвонил ей, говорил на французском, сказал, что живу в гостинице «Балчуг», пригласил поужинать. И даже когда я опять ее спросил, нравится ли ей Муслим Магомаев, она меня так и не узнала. В ту ночь мы с ней «переспали», а через девять месяцев у нее родилась дочь. Короткова начала разыскивать отца ребенка и через какого-то полковника КГБ узнала, что в гостинице «Балчуг» жил не какой-то француз, а Муслим Магомаев.
Потом она умудрилась найти мой адрес, домашний телефон – и начался настоящий террор. Мы съехали на дачу».
Я нашел номер «Московского комсомольца» (любит же эта газета скандальные истории про внебрачных детей!). Ирина Короткова заявила корреспонденту: «Я живу как в тумане. Иногда мне кажется, я сошла с ума. Боюсь включать телевизор, не могу слушать радио. Нет, я ходила к психиатру и, если надо, пойду еще раз. Но... Мне кажется, что через свои песни он отвечает на все мои звонки, на все мои угрозы…»
На вопрос корреспондента: «Если бы вы сейчас встретились с Магомаевым, что бы ему сказали?», ответила: «Дала бы по физиономии. А что, я должна ему признаваться в любви, говорить: «Спасибо, дорогой?»
Изучив исковое заявление Коротковой, возражения представителей Магомаева, протокол предварительного судебного разбирательства, определение суда об удовлетворении ходатайства о проведении генетической экспертизы, я сказал Муслиму, что, с моей точки зрения, его адвокаты вполне профессиональные люди, я не вижу ни одного прокола.
– Собственно говоря, я хотел узнать ваше мнение о том, как идет мой процесс. Я почти не сомневаюсь, что решение суда будет в мою пользу. Я, конечно, не ангел, но здесь совершенно другой случай. Не думаю, что даже решение суда в мою пользу Короткову остановит. Надо что-то придумать, чтобы отбить у нее желание продолжать меня третировать.
– Давайте дождемся окончания этого процесса, а дальше будет видно.
Мы договорились, что я буду отслеживать ситуацию с делом и, если потребуется, буду участвовать в деле сам.
Решение суда в Смоленске было в пользу Магомаева. После вступления решения в законную силу мы встретились с Муслимом в одном из кафе на Новом Арбате.
– Поздравляю вас с победой, но у меня сложилось убеждение, что Короткова не успокоится. Она не согласна с решением суда и будет продолжать настаивать, что девочка – ваша дочь. Такие люди не видят разницы между собственным воображением и реальностью. Я не специалист, но мне кажется, что это связано с условиями развития, когда на человека в детстве не обращали особого внимания и у него в голове возникали разные фантазии, которые впоследствии начали сливаться с действительностью. Например, случайная встреча с известным человеком расценивается ими как большая дружба или взаимная любовь. Если, как в вашем случае, возникает страх потерять иллюзию, то они стремятся свои страдания сделать публичными, обращаются к прессе, к телевидению. Бывают, конечно, и крайние случаи таких расстройств. У меня был случай, когда один психопат взял на себя убийство девяти малолетних девочек и настаивал на этом даже тогда, когда его уличили во лжи. Я не исключаю, что отсутствие собственной личной жизни она заменяет этой вымышленной историей.
– Интересно, познавательно…
– Сейчас Короткова будет комментировать решения судов, будет выступать в прессе, мы получаем возможность возбудить уголовное дело за клевету.
– Я бы не хотел, чтобы ее посадили…
– Никто ее не посадит, но скамья подсудимых, реальная опасность отправиться в колонию, как мне кажется, заставит ее остановиться.
Не прошло и недели, как Ирина Короткова повторила версию рождения дочери. Я подготовил заявление о возбуждении уголовного дела, которое ушло в Смоленск. Честно говоря, не помню, чем закончился процесс – то ли Короткова получила условный срок, то ли ее признали невменяемой.
Потом я несколько раз созванивался с Магомаевым, никаких попыток контакта со стороны Ирины Коротковой не было. В 2008 году Муслим скончался.
Совсем недавно, в августе прошлого года, из интернета я узнал, что Ирина Короткова не успокоилась. В дело включились дочь Коротковой Вероника и Первый канал Центрального телевидения в передаче «На самом деле».
В истории знакомства с «Магомаевым» появились новые подробности. За столом в баре ресторана «Савой» сидел не только Магомаев, но и Алла Пугачева с Александром Буйновым, да и сама Короткова была не одна, а с подругой по имени Марина, которая тут же опознала Магомаева. На розыск адреса Магомаева Короткова за 100 долларов наняла детектива, который в ее рассказе появляется впервые. Также впервые Ирина рассказала, что сама пришла к стойке регистрации гостиницы «Балчуг», где якобы Магомаев снимал номер. Ни единого слова о суде в Смоленске, об уголовном деле. Как же телевизионщики не выяснили этих обстоятельств?
Апофеозом телевизионной передачи было предъявление заключения генетической экспертизы после взятия образцов у «дочери Магомаева» и у родного брата Муслима – Юрия. Заключение категоричное: Вероника дочерью Муслима Магомаева не является.
Посмотрев заключение, Ирина Короткова заявила: «Почему я должна верить этой бумаге?»
Я не психиатр, могу только предположить, что мы имеем дело с тяжелым случаем истерической психопатии.
(с) Борис Кузнецов. Публикация в журнале "Лилит"