Когда мы рождаемся, то неизбежно попадаем в систему. Ты так радуешься звонкому голосу и пытаешься поймать любопытным слухом все его полутона, тоны, обертоны. Но нет, угрожающий палец недоволен твоей музыкой, а сухие губы продолжают обнимать слово «нельзя». Неприятное оно какое-то, склизкое, как эти буквы, по случайности сошедшиеся вместе. Скоро ты начинаешь понимать, что означает этот сгусток звуков: нельзя кричать, плакать, громко разговаривать, класть локти на стол… Каждый день на тебя обрушивается новый шквал навязываемых правил, и ты честно пытаешься (иногда тщетно) удержать их в памяти. Когда сидишь за столом, надо в правую руку взять нож, а в левую – вилку, не забыть положить салфетку на колени и молчать, потому что можно подавиться. Если кто-нибудь пустит в ход приторную ласку по отношению к тебе («ути-пути, какой прелестный ребенок!»), надо улыбнуться и сделать вид, что тебе это нравится. А когда захочется рыдать из-за проглоченных обид, жди ночи: тогда можно спрятать лицо в подушку и накрыться одеялом с головой. Система постоянно подавляет эмоции, потому что ей нужно твоё подчинение. Потому что ей нужно, чтобы ты стал куском пластилина, из которого удобно лепить.
Главный герой христианского бестселлера Уильяма Пола Янга «Хижина» тоже живет во власти стереотипов. Вся его жизнь подчиняется феномену казуальной атрибуции (субъективное приписывание другим людям причин их поступков), что, естественно, не имеет никакого отношения к действительности. При этом Мак чувствует себя достаточно счастливым: большая семья, любящая жена, работа в сфере продаж, вера в Бога… Бог – это вообще высшая ценность для их семейных отношений, поэтому его супруга Нэн называет Создателя ласково – Папой. Маку это принять немного труднее, ведь у него никогда не было отца в полном смысле этого слова, но был недовольный своим существованием мужчина, который много пил, избивал жену и ребёнка. Макензи так и живёт со своим незавершённым гештальтом: он не может простить отца, хотя прошло уже немало времени с момента его смерти.
Сюжет начинает развитие с трагического обстоятельства, перевернувшего жизнь главного героя верх дном. Пока он спасал своего сына, чуть было не утонувшего во время туристического похода, маньяк похитил его дочь. Человек, оставляющий метки в виде божьих коровок, дал понять, что бедная Мисси стала очередной жертвой его жестокости. Мак не может простить Богу, что Тот допустил смерть ни в чём не повинной девочки. А она как будто предчувствовала, что её яркая жизнь скоро оборвётся: несколько раз просила отца рассказывать одну и ту же легенду про принцессу из племени Мултномах, которая сбросилась со скалы, чтобы исцелить свой народ и возлюбленного от тяжёлой болезни. Она не раз спрашивала, не придётся ли ей точно так же пожертвовать собой ради отца. Мак понимает: пришлось, но только не ради него, а ради Отца, сотворившего мироздание. Но как же может Бог закрывать глаза на происходящие вокруг него ужасы? Если он действительно существует, то почему не может предотвратить страшное? Или смерть Мисси – это наказание за то, что Мак однажды подсыпал в алкоголь своего отца крысиный яд?..
Голова персонажа напоминает лабиринт неразрешённых вопросов, он почти готов ненавидеть того, кого Нэн называет Папой. Может быть, именно поэтому, в самый ответственный момент жизни, Мак и получает письмо от Бога, который призывает его вернуться в ту самую хижину, где убили его дочь. Неужели это уловка преступника, желающего заманить очередную жертву? Как бы то ни было, главный герой не может проигнорировать письмо и, взяв с собой пистолет, одолженный лучшим другом Вилли, отправляется в путь, не рассказав о своём путешествии ни детям, ни жене.
В хижине Мак действительно встречает Бога; в этот момент повествования окончательно разрушаются стереотипы, живущие в нашем коллективном бессознательном. Оказывается, что Бог, или Папа (он вовсе не против такого имени) – это темнокожая женщина. А почему бы и нет: разве не женщина, по природе своей, мать, дающая начало всему живому? Долгое время представительниц женского пола считали домохозяйками, которые более ни к чему не способны, кроме как убираться и воспитывать детей, но на самом деле цель женщины определяется не только бытом. Когда Бог создал её из ребра Адама, он таким образом и восстановил равенство: отныне именно женщине было вручено право на созидание и сотворение. Мака, разумеется, смущает цвет кожи Папы, ведь рабовладельческий строй не так просто искоренить из сознания человека, привыкшего стоять у руля. Уильям Пол Янг убеждён, что нет никакой разницы, какого цвета твоя кожа и какой у тебя пол, потому что это всего лишь признак, сам по себе значащий разве что nihil – ничего.
Впрочем, у Бога как бы три лика, есть ещё Иисус, сын Папы, который выглядит как простой рабочий, не блещущий особой красотой, и больше всего напоминающий обыкновенного человека, а также Сарайю, похожая на ветер. Это девушка, которую невозможно разгадать, потому что с каждым новым шагом она ускользает от тебя всё с большей скоростью и не оставляет возможности угнаться. Сарайю – это и есть воплощение той души, которая движет каждым человеком, для удобства облечённым в телесную оболочку. Кстати, когда у Мака появляется возможность заглянуть в собственную душу, он находит там беспорядок, который одновременно представляет собой фрактал. Думается, это проблема искажённого восприятия каждого живого существа, обладающего сознанием: мы не замечаем в хаосе повторяющихся элементов, из которых с некоторыми усилиями могли бы породить космос.
Бог, позволяющий смертному провести рядом несколько незабываемых мгновений, оказывается духом свободы и не принимает ни систем, ни правил. Хотелось бы привести здесь замечательный диалог Иисуса и Мака:
«Я не создаю институтов, никогда не занимался этим и не стану этого делать.
– А как же институт брака?
– Брак – это не институт, это взаимоотношения, – терпеливо объяснил Иисус. – Я уже сказал, что не создаю институтов – это забава тех, кто хочет поиграть в Бога. Да, пожалуй, я не большой любитель религии, а также не почитаю экономику и политику. – Лицо его стало мрачным. – Да и с чего мне их любить? Эта созданная людьми триада опустошает землю и обманывает смятенные души тех, кто мне небезразличен».
Именно Иисус указывает Маку на главную человеческую трагедию, которая не каждым осознаётся: зашоренность сознания, неспособность к свободному, очищенному от шелухи предвзятостей мышления. Системы для него обладают фальшивым величием, потому что предлагают жертве безопасность, но на самом деле такая защищённость только разрушает, а ничего не даёт. Люди стремятся к независимости, то есть к власти, при этом сами же попадают в плен ложных интерпретаций. Да, изначально они были созданы по образу и подобию Божьему, но позже стали отцами нового мира, который начал существовать по их законам. Возможно, именно к этой копии, воссозданной не в лучшем виде человеком, и применима идея манихейского дуализма. Человек повинен в том, что добро не может существовать без зла, потому что именно он возвёл целый комплекс закономерностей.
Бог не предотвращает результатов свободного выбора своего сына и даже не перестаёт его любить; Бог, по Янгу, вообще не существует без любви, и если открыть его в себе, наполнить себя абсолютом его существования, можно жить, не оглядываясь на схемы. Правда, главное правило, которого стоит придерживаться, чтобы исцелиться от фальши, – это прощение. Кажется невозможным простить преступника, который лишил тебя близкого человека, но в какой-то момент Мак все-таки находит в себе силы произнести главные слова вслух. Нет, он, конечно, не перестаёт злиться, потому что не может забыть Мисси, но всё-таки прощает и тем самым заслуживает фразу Иисуса: «Мак, я особенно тебя люблю». Эту фразу можно было бы применить по отношению к каждому человеку, вот только не всякий готов напрячь слух настолько, чтобы её расслышать.
Книга заставляет задуматься о человеческих взаимоотношениях как о самоценности, об отсутствии иерархии как обязательном условии для счастья, о том, что «если хоть что-нибудь важно, то важно всё». Для этого вовсе не нужно разрушать существующие системы, достаточно разрушить единственную – внутри себя, потому что все перемены в цепочке мировых событиях начинаются с изменений одного важного элемента, без которого существование самой цепи становится невозможным.