Кажется, на Западе мужчин притесняют просто за то, что они мужчины. Андрей Подшибякин объясняет, почему #MeToo – не сумасшествие, а норма.
Кевина Спейси спешно вымарывают из фильмов, как репрессированных наркомов – из газетных фотографий. Харви Вайнштейн с голливудского олимпа низвергся прямиком в тюрьму. Вон из профессии отправлен режиссер Бретт Ратнер. Сильная независимая героиня в течение нескольких месяцев становится таким же обязательным атрибутом любого успешного аудиовизуального произведения, каким до нее был Джейсон Стэтем. Ключевые слова 2018 года: «равенство» и труднопереводимая идиома inclusion – тоже, в сущности, «равенство», но с более требовательным и почти агрессивным оттенком. Мужчины расползаются по углам и стараются не отсвечивать. Если они, конечно, не Том Круз, которому вообще все, мягко говоря, нипочем. Тяжелая поступь #MeToo сотрясает весь американский поп-культурный ландшафт.
Как и многие другие общественные явления, претендующие на формирование новой картины мира, #MeToo быстро перестало быть внутренним индустриальным вопросом Голливуда и прилегающих территорий, превратившись вместо этого во всемирную тему для обсуждений. Точнее, в большей степени для юмора, сатиры и гротескного возмущения. Это что же, получается, и за задницу уже никого не прихвати?! Не бывать тому, веками на том стояла... Ну, никакая не земля, конечно, но уж точно вся сфера массовой культуры и прилегающие к ней индустрии. Отрицание и высмеивание #MeToo – благодатная тема для записей в соцсетях и выступлений стендап-комиков, потому что, как известно, и блогинг, и комедия должны резонировать с тем, что думает и чувствует аудитория.
Здесь и кроется логическая ловушка. До относительно недавнего времени цирк был совершенно не детским развлечением. Многовековая история успеха этого вида искусства связана с тем, что аудитория столетиями искренне считала: карлики и взрослые люди с размалеванными лицами – это очень смешно! После изобретения театра, кинематографа и командного спорта (то есть примерно во время индустриальной революции) стало как-то само собой понятно, что над карликами смеяться прилично лет до пяти, да и в этом возрасте уже как‑то стыдновато. Более свежий пример: популярный вплоть до шестидесятых годов XX века жанр так называемой blackface comedy, когда белые артисты мазали лицо гуталином и изображали чернокожих, вот потеха-то. Общество выросло из этого намного быстрее – и не только потому, что стало менее смешно. А потому, что всем стало понятно: люди с черным цветом кожи ничем не отличаются от людей с любым другим цветом кожи. То есть это было понятно и раньше, но обществу нужно было дорасти до осознанного принятия этого факта. Когда это случилось, blackface comedy немедленно прекратила свое существование и из респектабельного жанра превратилась в позорный и достаточно идиотский музейный экспонат. Вроде бронированного гульфика или пояса верности с амбарным замком.
С #MeToo происходит ровно то же самое.
Мучительное и не всегда приятное принятие обществом того факта, что женщина обладает такими же правами, как мужчина.
И не обязана радоваться тому, что ее немотивированно хватают за задницу – хоть продюсер Харви Вайнштейн, хоть водитель Геннадий на новогоднем корпоративе. Обратили внимание, что все шутники про #MeToo – мужчины? То есть протест идет по линии «хватали и будем хватать», а не «позволяли хватать и будем позволять». Это не совпадение, это как раз причина появления самого #MeToo. В blackface comedy тоже не было чернокожих актеров.
Справедливости ради нужно заметить, что движение за равенство полов в его нынешнем виде, особенно в интерпретации представителей консервативных культур, действительно временами выглядит оголтелой охотой на ведьм (ведьмаков?.. В общем, вы поняли). Жертвы вспоминают события тридцатилетней давности, как будто они случились позавчера. Обвиняемые подвергаются немедленному остракизму задолго до выяснения обстоятельств и решения суда. Сильных независимых женщин уже просто не хватает на все открывшиеся в кинематографе вакансии. Но это специфика конца первой четверти XXI века: больше нет понятий «постепенно» и «со временем». Есть «сейчас» и «немедленно». Любая новость живет не сутки, как еще лет десять назад, а ровно столько времени, сколько нужно, чтобы пролистать ее в ленте твиттера.
Если #MeToo никуда не делось за последний год, то оно уже точно никуда не денется, и с этим необходимо смириться.
Смириться, кстати, гораздо проще, если у вас есть дочь. Или сестра. Или просто женщина, к хватанию которой за задницу посторонними людьми без ее разрешения у вас есть серьезные вопросы. Как-то не очень смешно в таком контексте звучат шутки про #MeToo, правда? Некоторым таким юмористам даже начинает хотеться провести воспитательную двоечку. Несмотря на всю свободу самовыражения. Но поскольку дочери, сестры и женщины есть, к сожалению, пока не у всех, #MeToo продолжает выглядеть заморской блажью, посягательством на привычный порядок вещей и тем, что в журнале «Крокодил» любили называть словом «жупел».
В конечном итоге #MeToo и соседствующие с ним явления – не о том, как ущемить мужчин в правах, а о том, чтобы заставить их почаще включать голову. Это полезное упражнение не ограничивается даже вопросами харассмента – смысл тут в том, что да, женщина может зарабатывать больше вас, не обязана круглосуточно стоять у плиты и способна сама решить, кому позволять хватать себя за что угодно. Вы можете думать по этому поводу что хотите, но эта ситуация уже не изменится. И не волнуйтесь, вас никто не заставит требовать от спутницы нотариально заверенную форму согласия на предварительные ласки (это очень модная современная шутка по теме). Если женщина захочет, чтобы вы ее потрогали, вы об этом гарантированно узнаете и без договора о намерениях. В противном случае не было бы никакого #MeToo, blackface comedy, цирка с карликами и человеческой цивилизации в целом.
Да и кинематографу все происходящее пока идет только на пользу: новые «Трансформеры» с Хейли Стайнфелд на голову выше всей фильмографии Майкла Бэя, «Капитан Марвел» с Бри Ларсон – самый свежий кинокомикс с выхода первых «Стражей галактики», да и Джейсон Стэтем и страшный волосатый Джейсон Момоа тоже никуда не делись – наряженные в купальные костюмы, собирают сотни миллионов долларов в кинотеатрах Китая. То есть то, что принято понимать под словами «мужское кино», не исчезло под напором равенства и инклюзивности, уступив дорогу романтическим комедиям и мелодрамам. Кино просто стало разнообразнее – плюс, сюрприз, выяснилось, что женщины тоже готовы покупать билеты на экшен и фантастику, которые резонируют с тем, что они думают и чувствуют.
Да и в Голливуде ходят упорные слухи, что Харви Вайнштейна скоро оправдают и выпустят. Женщины страшны в гневе, но быстро меняют его на милость, если чувствуют, что мы по-настоящему пожалели о содеянных глупостях и решили взяться за ум.