Отрывки из сборников. Новелла «Судифь», современная проза. "Защита лидера" фантастика.

Сборник Коллаж Осколков

Т/О “НЕФОРМАТ” Издательство Accent Graphics Communications, Montreal, 2017 http://shop.club-neformat.com/01/oskolki/
Аннотация: «Сборник. Коллаж осколков» – это небольшое собрание мистических, нереальных историй, которые, в свою очередь, делятся на «городские сказки» и осколки из других, ранее вышедших сборников. Я решил довольствоваться такой странной конструкцией, как этот сборник. Можно сказать, это подарок читателю на трехлетний юбилей моего сотрудничества с питерским издательским домом «Неформат Клуб».
Итак, что такое городская сказка? Очевидно, что это какой–то миф или мистическая история со счастливым концом. Возможно. Сюда вошли сразу три самостоятельные новеллы. Одна из них под названием «Боря, это не ангельская работенка!» , где главный герой по имени Борислав готов помогать отдельно взятым людям.
Новелла «Судифь». Это вообще сложная вещь, которая долго оставалась без должной концовки, то есть я знал, чем все это закончится, но сюжет был таким запутанным и мне самому непонятным, что я очень долго не мог эту новеллу завершить. Главная героиня хочет выступать в цирке. Она попала туда и уже не может жить без всего этого, но путь в цирковую элиту не так прост, как это кажется. Кто поможет ей в этом? Наверное, чтобы стать исполнительницей какого–то номера, следует много работать над собой – как вы думаете? И вечно пьяный старый клоун тут вряд ли может быть надежным учителем.

Отрывок:

Судифь.

Она уже давно работала в цирке, и могла рассчитывать на существенную прибавку зарплаты. Ее нынешняя ставка, семьдесят баксов в неделю была ничтожной, по сравнению с тем заработком, который она могла иметь официанткой в любой порядочной забегаловке. В «общепите» доходы небольшие, если не считать чаевых, на которые, собственно говоря, и должна рассчитывать такая молодая девушка, какой была она. Но выбить прибавку у босса было не так просто. Ведь цирковые представления перестали пользоваться былым успехом, и уже кажется, что Серебряный век мировых аттракционов давно ушел в прошлое. Директор всячески старался снизить расходы, и мог уволить любого работника, если это окажется на данный момент выгодно. Он обычно хватался за сердце, когда речь заходила о финансах.

-Все деньги уходят на корм животным и хищникам, и взятки разным чиновникам, которые способны ставить палки в наши колеса. Мне легче тебя, девочка уволить, и нанять сразу двух девиц, чем повысить тебе ставку, тем более, что твои обязанности так и не стали более разнообразнее за последний месяц.

Возможно, на хищников и других животных действительно уходило много средств, но это был еще не факт, что мясо покупали свежее или продукты не просроченное. Если удавалось взять на забой ворованного теленка, то расходы всегда могли оказаться незначительными. Косить траву для парнокопытных самим удавалось почти регулярно. Чиновники, как рой мух, налетали со своими предписаниями, но директор обычно уводил их в свой тесный кабинет, где всегда угощал дешевым виски из темной пузатой бутылки. Потом он предлагал выкурить якобы кубинские сигареты, которые на самом деле аккуратно скручивал всегда ему мим. Курить такую гадость никто из цирковых никогда не решался. Купленный самосад только выглядел порядочным, на самом деле все было не самого лучшего качества, просто старый клоун знал, как сделать этот предмет достойным внимания. Наклейки выглядели вполне убедительными. После того, как чиновник пытался сделать затяжку, его глаза вылезали на лоб, слезы проступали через ресницы, а видеть, как в это время директор спокойно курит свою сигару, было уже невозможно. Глоток самогона пробивал любой желудок до первых признаков геморроя, и с этого момента очередной вымогатель больше думал о состоянии своего здоровья, а не о толщине чужого кошелька. Тогда провожать такого беднягу выходили все. И, с неподдельным сочувствием поддерживали за рукав, чтобы окривевший гость ненароком не упал после такой теплой встречи. Тут ему вызывали такси, потому что такого дорогого гостя отпускать в данном состоянии никто не решался. Что касается слов, насчет увольнения, то этот фокус Судифь помнит очень хорошо, когда она сама оказалась в таком же положении. Её и подругу взяли с испытательным сроком ровно на месяц, который они обе отработали тогда бесплатно. Потом оказалось, что господин директор не намерен был предлагать контракт, и по какой-то причине, хотел от них избавиться. Он тогда не ожидал, что молодая девушка останется, и разделит с ними дальнейшую кочевую жизнь. Уже потом он оговорил с ней некоторые условия, которые впрочем, были ей тогда невыгодны. Что было с тех пор, это уже мало кто помнит. Но ничего не изменилось, господин директор умел экономить. Всех конечно поражала такая обстановка в своем коллективе, но остальные участники труппы имели твердые условия в своих контрактах, и ко всем приходящим девушкам всегда относились с легким презрением. Редко кто из них действительно становился звездой и добивался настоящего успеха. Тут ларчик открывался очень просто. Цирковые работали семьями. Они с раннего детства трудились на манеже, ровно деля все трудности и обязанности между собой. Приходящие девицы, настроенные на легкую жизнь, обычно тут не задерживались. Обязанности Судифь были невелики, она приносила на манеж нужные вещи, которые использовались другими артистами в своих номерах, потом ей оставалась, просто стоять рядом, повторять широкие взмахи руками, привлекая таким образом к номеру внимание зрителей. Другие обязанности коврового работника были не велики. Красивые ноги не отвлекали зрителя, потому что иногда приходилось носить форменные брюки. Единственный ее фурор был в номере семейной пары, где она заменила женщину-акробатку. Там срочно пришлось научиться вставать на двигающийся шар, и выполнять несложные манипуляции с цирковыми атрибутами. Теперь она усиленно училась акробатике, пыталась жонглировать, но пока все было на самом невысоком уровне.

-Не переживай, говорили тогда ей, этому сразу не научишься!

Та, короткая замена повысила ее статус в группе, но ненадолго. Супруга акробата благополучно поправилась, и вернулась в свой номер. Именно тогда ей предложили её контракт, мужчина просто выбил те деньги для новенькой. Чуть позже она стала полезной, красивой оберткой этого цирка. К ней уже все привыкли, тем более к ее странному библейскому имени. Правда, все испытывали затруднения, переспрашивали из какой именно главы святого писания это редкое имя. Но этот факт только повысил ее в чужих глазах. Супруга акробата еще немного ревновала своего мужа к «этой молодой девчонки», но потом они даже подружились. И та женщина стала даже покровительствовать ей. Самым захватывающим в выступлении было не только участие в номере, но и простое завершение программы. Когда под оркестровый марш все выходили на последний «парад-але». Стоять под бравые звуки, и выполнять поклоны, когда сотня зрительских глаз смотрит на всю труппу и всех, кто так или иначе помогал участвовать в этом зрелище. Где-то по спине пробегали мурашки, кажется, что давление не справиться и вот-вот она улетит вверх, а светлый сверкающий купол примет ее в свои объятия. Туш вот-вот смолкнет, и все разойдутся, а пока можно стоять во весь рост и ловить внимание толпы. Это пока не слава, но делить это состояние с остальными, вот что было очень важным на тот момент. Заканчивалась последняя композиция. Все уходили в тень, шоу завершалось. Она ловила пальцами набежавшую слезу, и вытирала ее так, чтобы не размазать свою дешевую тушь.

Сезаль.

Так и было, ей следовало много работать над собой, это мало напоминало тренировки в обычной школе танцев или на занятиях по спортивной гимнастике. Тут от неё требовалось выполнять все указания настоящего мастера, который согласился за пятьдесят долларов в месяц давать ей уроки цирковой акробатики. Сюда входило все, чему только можно было ей научиться. Она упорно тренировалась, часами жонглировала разными предметами. А потом лезла на канат, невысоко установленный, под противные возгласы своего нового мастера. Старый алкоголик, который нынче следил за животными, он прекрасно знал свое дело, и понимал, что кроме него никто не научит эту девушку, как правильно выполнять те или иные трюки. И, кажется, что она с этим смогла смириться. Она хотела выступать самостоятельно, но для этого следовало найти свой номер.

-Настоящий мастер всю жизнь вынашивает свой номер, которым может удивить публику. Например, иллюзионисты. Они все вроде бы выполняют одно и то же! И со стороны, кажется, что невозможно создать что-то новое. Но проходит время, и кто-нибудь показывает публике свое шоу, которое, заметьте никогда ни у кого не было!

Сезаль обычно давал ей нетрудное задание, следил за его выполнением, потом давал следующее задание, опять внимательно следил за ней, потом напоминал о первом, и требовал, чтобы девушка сама совместила оба задания в одно целое, и говорил, что именно следует добиться. Это обычно касалось жонглирования, которым он владел мастерски.

-Положение рук! Следи за руками при выполнении трюка. Е-моё, осанка! Что ты с собой делаешь? А ноги? Как я тебе показывал? Ну? А как ты расставляешь свои ноги? И куда ты отводишь свой взгляд? А где твоя улыбка? Почему я тебе все время должен об этом напоминать?

Эти реплики обычно он вставлял в свои бесчисленные рассказы и истории, обрывая повествование на самом интересном месте.

-Знаешь, я с раннего детства хотел быть иллюзионистом. Но очень трудно придумать настоящий свой фокус. Сегодня за использование чужих наработок можно попасть в суд. Помнится, как в тридцатых годах фокусник Гораций Голдин подал иск против табачной компании R.J. Reynolds Tobacco Company. Они использовали объяснения, им запатентованного фокуса «Распиливание женщины на части», в рекламе новых сигарет. Суди, что это такое? Куда ты опять опустила свою голову?

Старик указкой поправил ей подбородок, отвернулся.

-Рекламная кампания, по-моему, называлась или «Весело быть обманутым» или «Веселее знать». Она состояла из элементарных разоблачений фокусов. Господин Голдин потратил очень много времени, но не смог выиграл дело. На лицо утечка информации, ни больше. В своем следующем номере он распиливал ассистентку уже не обычной, а циркулярной пилой. Что замерла? Как он это делал? Для многих остается загадкой.

Сезаль прошелся вглубь зала, исчез в темноте, потом вернулся, продолжая разглагольствовать.

-Конечно, это все секреты оборудования, отличная физическая форма исполнителей и отработанная техника. Да, вращающая пила выглядела тогда убедительно. Ну, в смысле, очень внушительно! И, помнится, некоторых зрителей буквально тошнило в первом ряду. Как ты сама понимаешь, что это был хорошо поставленный цирковой номер.

С этого момента он стал рассказывать о себе, это был обычный треп.

-Но я сам выступал чаще всего на улице. Это все у меня происходило быстро. И мне не нужно, никакое получасовые шоу, с кучей зрителей, со сложным реквизитом и прочими понтами. Скажем, я просил случайных зрителей загадывать карту из колоды, и поместить ее обратно в колоду. Вот, выбирай! Потом мне стоило просто бросить карты в сторону. Ап-ля, это твоя карта?

На одежде девушки прилипала карта, выбранная ею. Старик морщинисто щурился, это был его коронный номер. И колода, которую он использовал, будучи клоуном на арене, в несколько раз была больше обыкновенной. Сейчас он просто мешал Судифь своим исполнением, продолжать жонглировать, но девушка знала, что многое он делает специально, желая отвлечь от ее работы. Еще она знала, что он виртуозно владел своими руками, и если бы не испытывал тяги к спиртному, и не страдал болями в суставах, то был бы самым непревзойдённым иллюзионистом, или клоуном - фокусником. Именно от этого человека Судифь впервые услышала про выступление настоящих чародеев. Возможно, что это была просто цирковая байка, но подвыпивший Сезаль вполне убедительно об этом говорил, что она смогла поверить.

-Он проходит один раз в пять лет. Лучшие мастера этого жанра собираются в одном городе, и показывают самый лучший свой номер. Жюри судит самым строгим образом. Номер должен быть безупречен. Посторонних людей туда не пускают. Но вот в прошлый раз там выступало «Трио Валенти», и знаешь, они могли выиграть. А Дэвид Копперфильд со своими фокусами все испортил. Жюри оказалось в трудном положении. Им явно понравилось выступление семьи Валенти, но у Дэвида была целая программа новых трюков. Собственно говоря, это на него все делали ставки. Поражение подкосило Серджио Валенти, тем более, что он потом потерял Анну-Марию. Его номер считался самым невероятным. Это не то, что всегда показывают зрителям. Кстати, у нашего Дона Луиджи подписан контракт с Валенти, он скоро должен приехать.

Больше разговоров на эту тему не было. И сколько бы Судифь не пыталась узнать о выступлении чародеев, цирковые странным образом отмалчивались.

- Да, это просто байка, кому ты веришь?

Иллюзионист.

Он появился, согласно заранее оговорённому контракту, когда его афишами уже заполнили весь город. «Дуэт от Серджио Валенти». Невысокий, изящный немолодой мужчина. Седеющий брюнет с тонкими усиками, его взгляд всегда был завораживающий. Голос бархатный, когда нужно резкий и повелительный. Лицо еще не стянуто морщинами, какие бывают в его возрасте, кажется, что маг знал секрет вечной молодости! Он почти не старел! Господин директор, когда тот появился за кулисами, схватился за сердце, у мага не оказалось его верной партнерши. Причину, по которой она не появилась вместе с ним в городе, они при остальных цирковых старались не озвучивать, но было видно, что иллюзионисту было трудно сдержать себя. На этот раз господин директор достал другую бутылку из своего бутафорского сейфа, он налил крепкий бренди в стакан себе и своему старому друг. Они выпили, но не сразу. Маг смотрел на прозрачное стекло пузатого стакана, не торопился, словно грел в руках этот напиток.

-Это уже не первый раз! Заметь, я прощал ее, но теперь не знаю, от некоторых номеров мне, очевидно, придется отказаться!

-Постой, у меня уже несколько недель работает коверная. С ней уже стал заниматься Сезаль, и он говорит, что из неё будет толк. Она не боится высоты, начала жонглировать, но самое главное, она очень красивая. Ты можешь брать ее в некоторые свои номера, а потом обучишь остальному. Сезаль по-прежнему много пьет, ему вредно давать деньги в руки, но он начал ее учить. Я сам видел. Отмечу, она упорная. И что не лишнее, она невысокого роста, легкая, и может поместиться в любой твой ящик. Присмотрись к ней!

-В моем возрасте учить новую помощницу, чтобы она через полгода ушла с арены? Нет, я уже стар, столько сил было потрачено, столько времени я отдал ей! Саломея! Как она могла? Она единственная, что осталась у меня после смерти ее матери Анны-Мари. Я уже старик, в нашем бизнесе так трудно ставить настоящие номера. Новички всюду воруют идеи, использую новые технологии. Получаются новые рецепты старых трюков! Сам знаешь, какая тут конкуренция! Если я не буду выступать, то меня скоро забудут. Я всегда думал, что семейный номер станет нашим счастливым билетом. Этот молодой подонок, француз Жорж! Он украл не только наш старый семейный секрет, он увел Саломею в другой цирк! Лучше бы она вообще прекратила выходить на арену! Не знаю. Что мне делать? Лучано, где ты берешь это пойло? Сколько тебе говорил, что есть вещи, которые стоит держать для настоящих друзей!

Дон Лучано попробовал из чужого стакана и расхохотался. Маг снова его обманул. На столе стояла темная бутыль. Не понимая, как это ему удалось, он поискал в сейфе другую бутылку, достал чистые стаканы и снова разлил бренди. На огонек в кабинет директора зашел пожилой Сезаль.

-Я знал, что старый товарищ не откажет, нальет своему другу, Сезалю.

Это впрочем, и были все его слова. Дон Лучано сказал, что на сегодня хватит, и спрятал все бутылки в сейф, но по какой-то странной природе вещей в руках Сезаля опять оказался пузатый представительский бутыль. Он задом попятился к выходу, и уже не собирался больше задавать вопросов, о которых не хотел забыть в начале беседы. Дальше он поспешил к загону для лошадей, где был намерен осушить остатки этой бутылки. По пути ему встретилась его ученица, он заговорщицки ей подмигнул, и сообщил, что его старинный приятель остался без помощницы, и очевидно Судифь должна просить господина Директора «за это место».

-Тут конечно все дело в господине Серджио, но ему очень сложно угодить. Он полон горечи, и печали. Ему трудно понравиться, но я знаю способ. Ты должна выспаться, а утром я вам познакомлю. Бросай эти булавы, нагрей воду, помой свою голову, соберись, как следует. Попроси льда из холодильника. Силы тебе скоро потребуются, поверь, он настоящий учитель. Если он возьмет тебя, то считай, детка, что тебе выпал счастливый билет в этом цирке. Знаешь, какой они имели тогда оглушительный успех? «Трио от Серждио Валенти!» Когда его жена Анна-Мари была жива, они исполняли столько замечательных номеров. Успех был незабываемый! Да, что там! Публика вставала с места, когда заканчивалось очередное их представление! Да, найдешь меня тут, но только, пожалуйста, разбуди на этот раз без воды, я хочу немного отдохнуть, трудная была неделька. Да, не забудь, принеси мне лед!"

Отрывок из произведения "Защита..."

Глава первая, которая расскажет о военных действиях.

1918 год. Хочу подробно разобрать этот период, чтобы читатель мог убедиться в том, что случилось потом, есть основная ранняя историческая закладка. Германская правящая элита всегда имела захватнические планы, которые осуществлялись весь период существования империи, и в последующих временных этапах. Внезапное исчезновение любого исторического лица не могло бы существенно повлиять на их планы.

После подписания главой делегации Григорием Сокольниковым Брестского договора, Германия еще удерживала за собой все оккупированные восточные территории до заключения общего мира. Напомним, что условия этого договора должны были принести германской стороне контрибуцию, суммой в шесть миллиардов марок золотом. Ожидалась по тем же условиям доставка необходимого сырья из России. Но самым главным достижением Брестского договора для Германии можно считать, общую победу на Восточном фронте. Иначе, это трагическое положение никак назвать нельзя.

Еще недавно, в первых числах апреля в Гамбурге императору Вильгельму был предложен «венский документ», суть которого заключалась в мирных условиях без уступок врагу. Его составили император Карл, Австро-Венгро имперский канцлер граф Чернин, генерал фон-Арц, генерал-фельдмаршал и генерал Людендорф. Этот документ был настроен на благоприятный для союза исход войны, на который все еще надеялись. Но вот в чем дело, он не был вовремя обнародован.

Любая другая возможность договориться и выступить с новыми предложениями о мире просто рушилась. Почему? Наверное, все это упиралось в вопросы о будущем оккупированных территорий Румынии, Польши, в частности Галиции. И, конечно, полной невозможности вернуть Эльзас-Лотарингию соседней Франции. Тут никто не хотел идти на уступки. Немудрено, что все стороны надеялись на некую временную передышку, чтобы окончательно собраться с силами. Германская сторона всегда смотрела глубоко в будущее. Любое решение по этим вопросам ставило под угрозу все восточные границы Германии. Например, сообщения с Восточной Пруссией, Литвой и Курляндией находились бы под ударом. Австро-Венгрия всегда рассматривалась, как транзитные территории, с которыми приходилось считаться. Польша обычно отделяла Германию от выгодного русского рынка. Любые уступки рассматривались, как политическая слабость, поэтому никаких соглашений достигнуто не было.

Что касается Австро-Венгрии, то ее канцлер граф Чернин был готов подписать сепаратный мир «без самой Германии». Но седьмого апреля был опубликован манифест его величества об избирательном праве в Пруссии. Это должно было сгладить революционный настрой населения, но оказалось началом общего политического падения. Независимая социал-демократическая партия уже тогда набирала вес, чего опасался в своих высказываниях имперский канцлер доктор Михаэлис. Было решено создать особое политическое отделение, которое объединяла бы мероприятия по защите государственного строя от попыток внутреннего переворота. Вспомогательное учреждение, чтобы противостоять забастовкам. Доктора Михаэлиса на его посту сменил граф фон-Гертлинг. А все эти решения так и осталось на бумаге.

Существовали еще такие зависимые от Германии территории, как Литва, Латвия и Курляндия. Они переживали сложные политические времена, требующие новых решений. Демократические силы Литвы начали травлю начальника административного управления графа фон-Изенбурга, ибо тяжелое бремя войны сказалось на всем населении этой страны. Голод в Германии заставил заняться заготовкой продуктов на всех окраинах, то есть за счет его местного населения. Так, например, отсутствующий картофель был заменен надолго брюквой. Порой с ландтагами , местными образованиями управления, не считались, их проблемы никто не изучал, то есть не решал. Они были зависимыми от центра, и могли бы с этим бороться. Возможно, что именно тогда возникла некая перспектива независимости Литвы. Но внезапно она смогла получить Вильно и другие территории Польши. Германия сознательно пошла на раздел Польского государства, чтобы усилить свое влияние и прикрыть свои восточные границы. Так было решено построить отдельное королевство, двор которого мог привлечь представителей польского и литовского дворянства в свою армию. Пруссия имела бы прежнее очень сильное влияние на Курляндию и новое государство.

Династический союз Германии с домом Гогенцоллернов должен был привести империю к новой базе людских ресурсов на востоке, и возведению восточного оборонительного рубежа.

Но местные органы власти – ландтагами торопились решить свои целевые и узкие националистические вопросы. И, похоже, что теперь для них Германия была временным союзником. Они видели другие пути будущего для своих стран. Рядом строилось Советское государство. Многие невольно смотрели именно туда.

Такие страны, как эстляндии и лифляндии для германской империи виделись своими отдельными территориальными единицами. Россия по договору должна была освободить их от своего влияния.

А на западном фронте без перемен?

Теперь, пережив кризис 1917 года, германское командование могло перебросить все свои силы за Западный фронт, чем существенно спасти там положение. Очень скоро с германской стороны уже находилось сто девяносто четыре с половиной дивизий, когда со стороны Антанты было только сто восемьдесят шесть дивизий. Так началось новое наступление, где англичанам и французам пришлось отступать к морю, и в сторону Парижа. Сложилась полная уверенность, что скоро удастся прорвать морскую блокаду.

Но ожидался ввод американского контингента, который мог изменить весь ход военных событий. Еще пятого апреля 1917 года Соединенные Штаты объявили, что они находятся с Германией в состоянии войны. Их крайне обеспокоили победы подводных лодок и попытки Министерства иностранных дел Германии подписать военный договор с Мексикой.

Генерал Людендорф потребовал от германского Генерального штаба, чтобы Болгария отозвала американского дипломатического представителя из Софии.

- Это ли не очевидно, что деятельность данного дипломатического корпуса должна беспокоить всех германских союзников?

Конец марта ознаменовался прорывом фронта в районе Пикардии. Удар пришелся на стык пятой английской армии и шестой французской армии, где образовался Амьенский разрыв в пятнадцать километров. Но французы под командованием генерал Фоша смогли перегруппироваться и заткнуть эту брешь.

В апреле наметилось наступление во Фландрии, где со стороны англичан было всего семнадцать английских дивизий. Германская сторона имела двадцать девять дивизий. Это были очень кровопролитные события, и уже тогда отметились «примиренческие» настроения с обеих сторон. Добровольцы-агитаторы требовали заключения мира. Тут, сами понимаете, сказалось общее влияние революционных событий на Востоке.

Наступление на реке Эн уже вселило надежду опрокинуть англичан в море. Начальник Генерального Штаба генерал Эрих Людендорф воспринимал временный успех, как повод «продолжить наступление на Фландрию».

Июнь характеризуется попыткой окружить реймсскую группировку французских войск. Но ничего особенного не получилось. Германским войскам удалось форсировать Марну, но они не смогли закрепить полученный успех. А французы, которые сначала просчитались с направлением главного удара противника, сами возобновили «урское» контрнаступление, и практически выдохлись.

Казалось бы, Франция на этот момент источила все свои запасы, и не имела шансов на победу. Ведь численность ее и английских войск существенно уступала своему противнику. Самым сложным оказалось финансовое положение, все союзнические договоры принесли ей огромные суммы иностранных займов, которые уже были потрачены. Соединенные штаты и Великобритания были основными источниками этих денег. Банкиры этих стран вовремя обеспокоились.

- Нам нежелательно потерять своего должника.

Только ввод американских войск позволил изменить положение на всех фронтах. Болгария, Австро-Венгрия, Румыния, Турция. Выход из войны этих основных союзников Германии, плюс политический кризис власти внутри страны - все это стремительно вело к смене политического строя.

Четырнадцатого августа император Вильгельм приказал готовиться к мирным переговорам. Гинденбург и генерал Людендорф стали формировать новое «про-антантское» правительство, во главе с принцем Максом Баденским. Одновременно велась пропаганда на территории противника. Как отметил Людендорф:

«Опираясь на русскую революцию, оттуда должны были взывать к рабочим массам неприятельских государств, чтобы они также провозглашали и проводили лозунг «примирения всего человечества».

Но вдруг именно это стало происходить в самой Германии. Социал-демократы в рейхстаге стали угрожать революцией. Коммунистические фракции стали набирать силу.

Через нейтральные страны, через иностранный двор в Ватикане, в частности от нунция Паччели, Германия узнает, что Англия готова рассмотреть некоторые вопросы о мире, если будет решен «бельгийский вопрос». Вывести из войны одного из союзников Антанты на данный момент обозначало длительную передышку.

Отмечу, что Бельгия официально находилась в «прозрачном» нейтралитете. Да, она поддерживала самые тесные экономические отношения с Германией, потому что была завязана на них. Но полностью оккупирована не была. Ее использовали, как буфер. В рейхстаге даже ставился вопрос о присоединении этого государства к Германской Империи. Но решиться на это уже не могли. Так статс-секретарь рейхстага фон-Кюльман уклончиво заявил:

- Кто вам вообще сказал, что я собираюсь барышничать с Бельгией? Этот вопрос мне еще предстоит решить. Пока что мы Бельгией не торгуем.

Так поиски решений о перемирии с Великобританией, ни к чему не привели. Вызвать отдельно французских представителей на переговоры в Швейцарию тоже не удалось. Они просто туда не приехали. Эту попытку предпринял представитель министерства иностранных дел в Брюсселе фон-Ланкен. Так что сами видите - все планы «локальных мирных переговоров» не оправдались.

Германская Империя не получила долгожданную передышку, чтобы вести очередной период своей «оборонительной войны». Внешняя блокада подорвала подвоз необходимых запасов угля, железа, продовольствия из других регионов. Те ресурсы, которыми владела страна, они уже подходили к концу. И только наступательная война позволила продержаться в течение этой «трехлетней войны». Знаете, ведь любые военные действия на территории самой империи, они рассматривались, как заведомое поражение. Почему? Все очень просто, угольные копи Верхней Силезии - они не имели оборонительных сооружений. Стоило противнику лишь отрезать поставки угля внутри страны, как основные объекты промышленности встанут, прекратят работать железнодорожные линии. А это будет обозначать экономический коллапс. Именно для создания защитного вала вдоль Лотарингии и верхней Силезии требовалось такое перемирие. Заметьте, что это не окончание всей войны. Германский штаб строил далеко идущие планы, но сама история распорядилась по-своему. В Германии началась своя Ноябрьская революция.

Президент США Вильсон вынуждал Германию к полной капитуляции. В этот момент уходит в отставку генерал Людендорф. Того обвиняли во всевозможных грехах, приписывая ему все, что, собственно, от него вообще не зависело.

Численность американского контингента в Европе достигла двух миллионов солдат, а это очень суровый показатель. Двадцатого октября на линии противостояния Герман-Брунгильда-Кримгильда и Гундинг началось наступление.

Восстание революционно настроенных военных германских моряков в Киле стало последней каплей в череде событий, способствующих демобилизации армии Германии. Перемирие было достигнуто в Компьенском лесу, потом последовало низложение кайзера Вильгельма, и завершение первой мировой войны.

Людендорф

Эрих Людендорф был вынужден вернуться в Берлин. За многие годы Матильда, его жена, вдруг почувствовала необходимость перестроить свой дневной график. Обычно муж регулярно приезжал домой на пару часов на служебной машине. Иногда она сама находила возможным побывать на передовой. Эти встречи были просто необходимы. Матильда, как положено жене военного офицера, занималась благотворительностью и всячески оказывала помощь военнослужащим германской армии. Жены офицеров устраивали благотворительные вечера, средства от которых шли на помощь раненым. Они также собирали посылки с теплыми вещами и продуктами для рядового состава. Это было трогательно, пока Германия не оказалась в полной продовольственной зависимости от своих союзников. Даже женам офицеров больше было нечего предложить для благотворительных целей. Но вот оно и случилось, их лишили служебного автомобиля. Нет, в случае необходимости генерал мог позвонить в диспетчерскую службу или напрямую в гараж, и ему прислали бы свободный автомобиль, но это был бы не его личный шофер. Чтобы посетить портниху или лавку, фрау Матильде приходилось заранее оповещать своего супруга о выезде, или воспользоваться частным такси, которые к тому времени уже появились. Возникли и другие перемены. Какие? У генерала появилось много свободного времени. Чем он занимался? Фрау Матильда с тревогой поглядывала на закрытую дверь кабинета, откуда доносилось недовольное сопение. Теперь муж, одетый в венгерский халат, молча сидел дома, там, в своем кабинете, бесцельно листал либеральные газеты, которые поливали его славное имя грязью. Иногда ругался, часто курил трубку. Жена видела, что он сильно нервничает. И тогда она пыталась его успокоить, подбодрить. Напрасно. Когда Матильда предлагала организовать торжественный вечер, он вяло ей поддакивал. На свой вопрос, о его будущих планах, Матильда только и слышала, что фон-Ланкен должен позвонить, принц Макс обязан сообщить, а статс-секретарь рейхстага фон-Кюльман что-то обещал генералу. Но шло время, никто не звонил, не сообщал, обещаний не сдержал. Нет, фамилия Людендорфа не попала в «черный» список, его по-прежнему узнавали на улице, знакомые приглашали в гости, а вот те, от которых Эрих ждал милости, именно те почему-то сторонились его. Знакомый приятель, тоже боевой офицер, как-то предложил пойти в политику. Но бывший генерал еще ждал, что ему предложат государственный пост, портфель в министерстве, или место атташе в любой южно-американской стране.

- Не стройте лишних иллюзий, Эрих. Лучше создайте свою партию, вас поддержат все военные нашей страны. Или начните писать мемуары. Можно купить газету, и заниматься только этим.

- Газету?

Вариант с газетой, им был, категорически отвергнут. Партийная организация для генерала оказалось очень заманчивым предложением. Он решил присмотреться к тем, что уже имеются. А что касается мемуаров, то эта мысль была самая трезвая. Людендорф уже имел некоторые записи, которые следовало довести до ума.

- Знаете, мой друг? Мемуары. Это то, что нужно, черт возьми. Еще можно сплотить всех наших военных патриотов.

- Как «Стальной шлем»?

- «Шлем»? Мы создадим что-то свое.

Участок под Ла Монтель. Ади

Но вернемся немного в прошлое. Бои на территории Французской Фландрии велись с переменным успехом. Осень 1918 года. Кажется, что положение стало безвыходным. Огромные массы вооруженных людей уже не поддавались управлению, антивоенная агитация ставила крест на любые попытки изменить сложившееся положение. Но война продолжалась, и следует отдать должное военной дисциплине, что не было такой части, где солдаты самовольно бросили бы расположение своей части! Вместе они представляли собой силу, от которой зависело их будущее. Это были очень опытные воины, за спинами у которых несколько лет войны. Они могли реально оказать сопротивление, поэтому командование еще возлагало надежды на выгодные условия перемирия.

Участок фронта под Ла Монтель. Тут, кажется, нет ничего примечательного, все стандартное, как и на других участках фронта. Если рассмотреть общее строение обороны, то можно отметить выгодное ее расположение. Главная полоса обороны составляет пятнадцать километров глубины, она обычно делилась на две-три линии траншей, но спереди была отделена от противника особыми позициями охранения. Такими дзотами, или укрепленными мешками с песком окопами, обнесенными колючей проволокой, пулемётные гнезда. Каждое из них защищалось проволочным заграждением шириной до тридцати метров.

Вторая полоса обороны была усилена лишь частично, на наиболее угрожаемых для прорыва участках. Третья же тыловая полоса еще не представляла собой сплошной линии окоп. Таким образом, в случае атаки противник должен был преодолеть некоторое расстояние под шквальным пулемётным огнем. Потом подавить с помощью артиллерии, или вручную забросать пулемётчиков гранатами. Затем наладить переход через проволочное заграждение. В это время со стороны остальных германских позиций велся постоянный огонь. Во время артподготовки, с этой позиции можно было убрать часть людей, которые потом всегда могли вернуться на исходные позиции. Сложная система подземных коммуникаций появилась в результате длительного противостояния фронтов. Позже этот военный период был еще отмечен, как «подземные войны». Инженерно-саперные части с обеих сторон вели длительные многоуровневые подкопы, которые, собственно говоря, мало к чему привели. Саперы успешно находили под землей противника, закладывали фугасы, топили штольни, использовали отравляющий газ. Повторяю, этот период был жестоким, но малоэффективным. Прорыть туннели на большое расстояние, противники друг другу просто не дали, они зачастую уравнивали свои шансы. Таким образом, они смогли спасти часть своих сил, спрятав их от артиллерийских обстрелов и авианалетов под землей. Так, со стороны Антанты были инженерные резервы, которые прибыли из далекой Австралии. Те противостояли германским саперным подразделениям, которые в гражданское время занимались на шахтах, рыли штольни.

За несколько часов до войсковой операции произошло очередное пополнение в расположении прифронтовых частей. Это были остатки переформированных частей, которых срочно успели перебросить с восточного фронта. Так что новичками они не являлись.

Лагерь резервного батальона глубоко за линией фронта. Неровная линия палаток. По периметру расставлены часовые. Дали сигнал, чтобы все собрались. Прошла короткая перекличка. Ее провел сержант Аманна под руководством лейтенанта Фрица Видемана, добросовестного служаки. Остаток вечера личный состав решил провести у костра. Его зажгли в небольшом окопе, чтобы его не было видно издалека. Дым стелился по земле. Там же висит котелок воды с накрытой крышкой. Вода вот-вот закипит. Сидеть можно на низких скамейках, которые всегда возили с собой. Самое обычное дело: люди знакомятся, ищут земляков, спрашивают новости, или делятся небольшими запасами табака. Те, кто прибыл с восточной стороны, у них с табаком оказалось все в норме. Украинский табак из Галиции шел нарасхват. Новостей особенных не было, все ждали перемен в войне, а благодаря коммунистической агитации многие стали сомневаться в своей будущей победе. Расспрашивали толстого прусака, который уже не рад, что подсел к ветеранам.

- Это правда, что вы там братались со славянами?

- Было дело.

- С евреями тоже?

- А кто их там разберет? Возможно, что с евреями тоже.

- Значит, ты брат еврея?

- С чего это вдруг?

- Ну, раз братался с ними, значит брат.

- Найн, найн. То были матросы с Балтийского флота. Наступил момент, когда они перестали с нами воевать, а мы с ними. Они пришли к нам в окопы. Оказалось, что они агитаторы.

- Выходит, что ты братался с матросами-евреями?

«Западники» еще долго удивлялись таким рассказам, для них было непривычно любое задушевное общение с врагом. Вот вода закипела, и можно было ее использовать. Все потянулись со своими кружками. Тут же отдельно сидел молодой ефрейтор связи, казалось, что он не слушал остальных разговоров, но если присмотреться, то можно было заметить и его реакцию. Этот связист был австрийцем по происхождению, а, как известно, в Австро-Венгрии раньше мирно проживало много различных национальностей. В последнее время в батальоне только и возникали разговоры о засилье евреев в Германии. Отмечу, что батальон принадлежал к частям германской армии. Ади упорно чистил свой шлем, он никогда не участвовал в прямых нападках на евреев, потому что в юности именно еврейские благотворительные общества не дали ему загнуться от голода в Вене. Теперь его личное мнение по отношению к этому народу было отрицательное, но он не забывал, как в приюте именно еврейские приятели чаще всего помогали ему. Так, бывший венгерский торговец картинами Йозеф Нойман отдавал ему необходимые для работы вещи, свои хорошие кисти и готовые холсты. На данный момент, он мог лишь отметить, что они принадлежат к «другой расе» и имеют «другой запах». Но это были самые распространенные в то время высказывания. После первого ранения его поведение резко изменилось, в городе, где располагался тыловой госпиталь, были совершенно другие настроения. Появился его приятель фон Грехт. На этот раз он принес и протянул молодому ефрейтору несколько свежих галет, завернутых в листовки. Следует отметить, что это был жизнерадостный человек. Его способность обрастать полезными знакомствами всегда удивляла всех окружающих.

- Грехт, вы порядочная скотина! После того, что случилось с вами и Мартой, вы должны на ней жениться! Вы знаете об этом?

- Фрау Марта ни за что не получит моего баронского титула! И знаете, почему? Потому что она не может выбрать между мной и тем унтер-офицером, который приходит к ней по нечетным дням.

- Ваш баронский титул - это только ваша неподтвержденная родословная. Так любой может говорить о своем высоком происхождении. И скажите всем, почему вам тогда не присвоили офицерского звания? Каждый дворянин в Германии имеет на это право.

- Это была неинтересная история…

- А, бросьте, Грехт, кто вам поверит, что вы дрались на дуэли, и поэтому вас лишили офицерского чина. Я видел вашу солдатскую книжку, там нет никаких записей, и напрочь отсутствует приставка фон.

- Это дубликат, после ранения мне выдали новую, а восстановить запись оказалось невозможно. Ее просто залило кровью.

- Грехт, не морочьте всем головы, тогда вас ранило только в ногу. Потом, у писаря есть ваша учетная карта.

- Это была не моя кровь, осколком убило санитара, который меня тащил в лазарет.

- Я помню ту историю. Санитара убило потом, когда я тебя к нему вытащил. Все-таки вы скотина, Грехт!

Странно, но их отношения никогда не выходили за эти рамки приличия. Обращались друг к другу обычно на «ты», но если возникала приятельская перебранка, то австриец переходил на вы, желая тем самым болезненно уколоть однополчанина. На этот раз приятель решил сменить тему. Он присел рядом со связистом, оперся о его плечо, и мечтательно закатил глаза.

- Скоро наступление, мы выкинем французов в море, и войдем в Париж. Ади, ты никогда не был в Париже? Говорят, что француженки самые лучшие в мире кокетки и модницы. Как у тебя с французским языком? Парле франсе?

- Не беспокойся. Я достаточно знаю французский язык, когда-то любил смотреть французские фильмы, но не в этом дело. Если американцы высадят свой десант, то мы еще не скоро окажемся в Париже. За эти годы войны, я думаю, в Париже остались лишь нищие клошары и куртизанки.

- Говорят, что кайзер хочет подписать мирный договор, чтобы получить передышку, и укрепить наши позиции.

- Такое говорят только агитаторы. Кайзер не может предать германскую нацию. Впрочем, говорят, что возможно Макс Баденский теперь возглавит наше правительство.

- Жаль, что нет свежих газет. Всегда узнаешь новости в последнюю очередь. Но у меня тут есть еще листовки. Знаешь, с ними удобно ходить в сортир. Резать бумагу не нужно.

- Что там написано? «Австрийский император готов заключить мир без Германии». Это подлая пропаганда! Грехт, вы свинья. Зачем вы только берете в руки всякую гадость?

- Галеты почему-то вы гадостью не называете!

- Галеты не могут причинить вашему разуму вреда, как это делают красные листовки.

Все, кто находился рядом, посмеивались в такие минуты. Перепалка длилась бы дольше, но объявили отбой, и все, кроме часовых, должны были отправиться по своим местам. Следовало отоспаться, палатки укрывали от тумана и дождя, но не от ранней осенней стужи. Постельного белья у солдат давно не было, его можно было увидеть лишь в лазаретах и госпиталях. Поэтому после длительного пребывания в окопах, от чистого белья раненые первое время испытывали настоящее состояние шока. Так, Ади, будучи раненым в последний раз, находясь в госпитале, никак не мог привыкнуть к накрахмаленным полотенцам, и светлым простыням, пахнущим хлоркой. В обычной полевой жизни, приходилось отказываться от таких мелочей, стирать белье было просто негде и некому. Даже господа офицеры не могли себе его позволить. Войска давно терпели недостаток во всем. Например, задержка в оплате жалования, в продуктах питания, в топливе. Топить палатки было уже нечем. Изредка удавалось получить со станции угольную пыль, или срезать пару тощих деревьев в тылу. Дневальный обязан был поддерживать тепло, но не всегда это удавалось.

Приятели еще немного посидели у затухающего костра, пора было уходить. Вдруг Ади вслух заметил, что всегда, с раннего своего детства хотел быть только солдатом.

- Это все англо-бурские войны. Именно они пропитали в нас, во вчерашних мальчишках, чувство германского национализма. Бисмарк навсегда останется моим кумиром! Наверное, потому что мой отец был сторонником Габсбургов. Альберт, тебе не кажется, что все наши детские игры в индейцев и ковбоев теперь переросли в нечто большее?

- Произведения Фенимора Купера и Карла Вея очень напоминают евангелие для миллионов австрийских и немецких мальчишек. А знаете, мой друг, что писатель Карл Вей никогда не жил в Америке? Все его приключенческие книги - это, так называемая, имитация принятого стиля.

- Наверное, я всегда знал это, но в душе не мог принять. Так бы разрушилась очередная детская мечта.

- Почему-то вспомнил твою собаку. Фуксель всегда был очень приветливым псом, правда, он с большим трудом стал понимать немецкий язык, но отметьте те фокусы, что он вытворял! Помнишь, как смешно он карабкался по лестнице?

- Эта гражданская свинья украла у меня мою собаку. Не верь после этого железнодорожникам. Особенно толстым.

- Я помню, какой картофельный рулет приготовил повар, когда ты вернулся после отпуска по ранению. Что там еще было? Или пироги, или хлеб с вареньем. После того, как мы ели крыс больше месяца, картофельный рулет стал поистине сказкой.

- Пес был вне себя от радости. А при первой встрече, так и норовил сбежать из окопа.

- Помнится, ты еще рисовал раньше. Как все это было давно.

- Швайн! У меня украли тюбики красок, и еще мой альбом. Представляешь, кто-то из новобранцев съел мои краски.

- Краски нельзя съесть. В их состав входит свинец, это заведомая отрава. Их очевидно продали.

- Козлы, настоящий солдат никогда ничего не украдет у своего соседа. Если кто-то умирает, то его вещи всегда отправят домой, или раздадут остальным, если у батальонного писаря адреса не окажется.

- Есть еще пару галет, но они завернуты в листовки.

- Черт с ними, с этими листовками. Давай галеты сюда, я голоден, как в первые дни войны.

- Я знал, что ты не откажешься, не зря тебя всегда называли «обжорой».

- Это прозвище прилипло, потому что ко мне, как австрийцу, никто не мог прислать посылку, и все мои наличные деньги уходили на еду.

- Знаешь, как австриец, ты неплохо держишься. Самый лучший посыльный - связной штаба второго батальона. Если бы тебе дали звание сержанта, то штаб лишился бы самого лучшего связного.

- Грехт, вы свинья, зачем вы напоминаете мне об этом?

- Закончится война, и мы обязательно посидим в самом лучшем ресторане Мюнхена. Надеюсь, что нашего пособия для таких целей будет достаточно? Вы, как и прежде, посылаете продовольственный аттестат своей сестре?

- Мы с ней должны были получать пособие, как сироты. Но потом я отказался от своей доли, потому что до этого забрал себе все наследство нашей тети. Я не мог допустить, чтобы моя родная сестра подала на меня в суд. Не мог допустить тяжбы между родственниками. Я всегда мечтал о доме. Грехт, у вас есть свой дом?

- Нет, мой отец не смог оставить для меня родовое имение, оно ушло с молотка на торгах, когда потребовалось покрыть все его карточные долги.

- Так всегда. Когда нужны деньги, то проще всего взять их из семьи.

- Пошли спать, а то воспоминания захлестнули нас, а лейтенант Видеман уже третий раз недовольный проходит мимо. Это может обернуться хорошей трепкой.

Рядовой фон Грехт уже давно заметил, что из приятного молодого австрийца получился прилежный храбрый солдат. Но были и другие изменения, о которых он не мог не думать. После очередного ранения Ади провел некоторое время в госпитале в тылу. Это оставило в нем неизгладимый след. Больше того, парня словно подменили, он стал агрессивен по отношению к еврейской нации. Порой его буквально душила необъяснимая ненависть. Альберт знал, что тыловая жизнь оказала на парня не самое лучшее впечатление. Он даже сбежал оттуда раньше времени. Странно, но до возвращения он был более терпимый к остальным народам.

***

В то утро погода стояла дождливая, очень холодная, промозглая. Потом появился ветер. Ожидалась атака французов на близлежащий выступ. Сопка не имела особого стратегического значения, но если французам удастся ею овладеть, и укрепить там свой наблюдательный пункт, то германцам точно тогда не поздоровится. Это стало известно благодаря данным разведки. Так что атакующим частям в то утро не удалось достичь внезапности. С германской стороны так же началась атака, но с применением отравляющих веществ. Надо отметить, что планы этих воинских операций полностью провалилась. Ветер резко переменился, и отравляющий газ тяжелым облаком накрыл также германские передовые позиции. Несмотря на то, что всем выдали новые кожаные противогазные маски, к этому никто реально готов не был. К тому же несколько снарядов взорвались непосредственно в немецких окопах. Отделение второй роты первого резервного батальона, где служил наш знакомый ефрейтор, пострадало тоже. По роду своих обязанностей Ади был связным посыльным штаба полка, и тоже находился по заданию на передовой. В его обязанности входило передавать устные приказы, когда возникали нарушения телефонной связи. От взрыва раскидало основной окоп, и часть командного пункта. Оглушенные солдаты еще долго лежали распластанные, но вот соседнее отделение немного оклемалось и пришло на помощь. Трупы оставили тут же в воронке, накрыв собственными их шинелями, а раненых и контуженных перенесли вглубь позиций. Ефрейтор еще подавал признаки жизни, поэтому ему повезло, что подоспели санитары. Рядовой фон Грехт успел помочь унести своего приятеля на сборный пункт. Ади пришлось держать за руку, начинался бред. Так что его тоже доставили санитары на носилках с передовой в баварский полевой лазарет. То, что эти солдаты были без оружия и носили белые халаты с красными крестами, прежде всего, обозначало, что в них никто стрелять не будет. И это было почти так, санитаров редко кто намеренно убивал. Естественно, они погибали под обстрелами во время бомбежек, но в остальное время их берегли. Порой они спасали раненых солдат и с противоположной стороны, но приоритет оставался за бойцами германской армии.

Немцам удалось воспользоваться паникой, вызванной газовой атакой, прорвать фронт и выйти к очередному рубежу, но форсировать его германские войска уже не смогли. Французы опомнились, подтянули свое подкрепление и сразу блокировали прорыв. Можно отметить, что это были последние кровопролитные бои на этом участке. От хлора пострадали тысячи европейцев, сотни из которых потом погибли.

Местечко Уденарде

Это был тяжелый день. Несколько сот раненых человек, конечно, не вмещались в две небольшие палатки полевого лазарета в Уденарде. Уже далеко стихли выстрелы и взрывы, а санитары продолжали подтаскивать очередную порцию. Многих успели перевязать, некоторых просто относили в сторону, потом их перетащат в соседний лесок. Там ими будет заниматься похоронная команда. Полевой хирург осмотрел ефрейтора, у того, как у многих, были повреждены глаза. Тот лежал на столе и беспокойно мотал головой. На бланк писарь уже успел нанести его фамилию, воинское звание и имеющиеся награды.

- Герой! Крест с мечами за боевые заслуги III степени! Черный шеврон. Знак отличия раненых! Звание ефрейтора присвоено ещё первого ноября 1914. Связной. А ведь это, следует понимать, конец военной карьере, инвалидность. Везунчик. И чего это он так орет?

Он кивнул санитару, чтобы тот сделал пациенту успокоительный укол морфия. Потом сам сменил ему повязку и приказал отправить его в прусский лазарет в Пазевальк. Ещё нужно сделать обход, а потом будет время перекурить или даже перекусить. Ну, это как получится.

Что такое лазарет в Пазевальке? Это спокойное место тогда находилось глубоко в тылу. Скоро туда отбудет санитарный обоз. Тем самым, хирургу следовало резко снизить число своих пациентов. Многим нужно было оказать и другие, более кардинальные услуги, например, отпилить раздробленную ногу или поврежденную руку. Ампутацию оторванной конечности следовало сделать сразу, чтобы не появились признаки гангрены. День ещё не закончился, а ночь уже обещает быть бесконечной. Полевой баварский врач ещё раз огляделся. Он вышел из палатки. И тут же его внимание привлек высокий санитар. Кажется, что таких санитаров у них точно не было. Хирург вяло подал ему издалека знак рукой. Он вытер со лба пот, присел на плоский элемент пня, чтобы закурить сигарету. Долго и нервно искал свой серебряный портсигар с монограммой. С некоторых пор у него дрожат руки, он конкретно подсел на морфий, и, кажется, что конца бойни никогда не будет.

Высокая фигура в форме санитара. Человек медленно обходил раненых на носилках. Этот мужчина держал в руках флягу с жидкостью. Возможно, что его задача состояла в том, чтобы обойти всех лежащих бойцов и напоить их теплой водой. Это значительно снижало уровень смертности, ведь обезвоживание организма в промозглую погоду не сулило ничего хорошего. Казалось, что никто не обращал внимания на этого человека, а если бы присмотрелся, то, вполне очевидно, такое поведение насторожило бы любого. Санитар не просто обходил бойцов, он кого-то упорно искал. Каждого ефрейтора он незаметно протыкал солдатским штыком в грудь или в спину, когда якобы пытался помочь напиться воды. Все это он проделывал четко, чисто механически. Оружие тут же незаметно вытирал о бельё убитого, как бы бережно поправляя на нем край шинели. Если знаков различия на очередном военнослужащем, по какой-то причине не было, он также применял холодное оружие. В его задачу входило уничтожить одного человека, но в этом беспорядочном месиве, он просто не смог его сразу обнаружить. Он точно знал, слышал, что этого человека успели отправить в лазарет. Слов хирурга он не услышал, потому что находился уже далеко от того места, а своего человека не смог увидеть, потому что нужного ефрейтора укрыли простой солдатской шинелью. Сделав круг, неизвестный выпрямился, и поспешил удалиться с территории лазарета. По пути он снял белую накидку, которую еще ранее просто одолжил у настоящего санитара, также заколотого им. Ему следовало уходить. Его элементарно могли запомнить, а когда обнаружат несколько заколотых человек, то возникнут ненужные вопросы, а так как он не собирается быть повешенным, то лучше вернуться в расположение своего отделения. Ему повезло, что он смог оказаться так близко от своей цели. Вот уже несколько месяцев он стремился, но не мог обнаружить нужного человека. Удалось ли ему убить свою жертву? Этого он знать не мог. В следующий раз тот обязательно попадет в его сети. И тогда, видит бог, его рука не дрогнет, и он не промахнется.

Ещё молодой Ади лежал с перемотанной бинтами головой перед входом в лазарет на носилках. Под дождем его тело дрожало, поэтому санитару пришлось укрыть носилки чужой серой шинелью. Рядом лежали каска и его походный ранец. Очень скоро подойдет обоз, и ефрейтора перетащат на телегу. Вот-вот станет действовать наркотик, и тогда он наверняка забудет то, что ему показалось. Вы спросите, что он там такого особого увидел? Серое утро началось с обстрела. Все уже знали, что скоро начнется атака, и тогда следовало ворваться на позицию противника, чтобы воспользоваться своим преимуществом. Но сначала следовало дождаться, пока обстрел даст нужные результаты. И тут артиллерия противника открыла ответный огонь, накрыла нейтральную полосу, сравняв несколько заградительных линий с землей. Они также готовы к атаке, но вряд ли готовы к появлению газа. Эту новинку уже применяли в нескольких местах и даже успешно. Где–то равномерно работал чужой миномет, обкладывая минами участок за участком. Если им повезет, то они точно накроют германских артиллеристов. Тех нынче вывели очень близко вперед, чтобы они могли оттуда вести более прицельный огонь. Из–за стрельбы этого миномета, наверное, все и случилось. Теперь никто уже ничего точно не скажет. Последний залп артиллеристов был самым неточным, и накрыло ряд своих, германских позиций. Тяжелые пары обрушились сначала глубоко в линии защиты противника, а потом своим крылом захватили и передовой край.

Что тут началось! Взрывом сначала разнесло наблюдательный пункт. Потом минами накрыло пулеметную точку. Туда как раз поползли несколько солдат с ефрейтором - связным. Застигнутые в пути, они лишь на мгновение стали свидетелями начала атаки. Ефрейтор успел вскинуть высоко голову. Противогазы мешали движению, и их было решено одеть потом. Но это «потом» наступило неожиданно, окатив всех ледяным дождем, который был уже отравлен. Поднялся страшный свист. Помимо разрывов снарядов и мин, этот громкий звук буквально заполнил все пространство. Словно чудовищная громовая песня прокатилась над позициями. Под аккомпанемент невидимого небесного органа, усиленная ветром и звуковой волной, она накрыла вокруг все, изменив даже атмосферное давление. Казалось, что сейчас у всех смертных полопаются ушные перепонки.

Но пронесло! Вдруг перед Ади разверзлось темное небо, и он увидел много гигантских прозрачных крылатых существ, которые камнями падали с этого неба вниз, хватали что–то сильными голыми руками, взмах, и они быстро вздымались обратно, красочно перевертываясь, поднимались высоко в воздух. Крепкие широкие крылья монотонно работали усиленными лопастями, разбивая плотные потоки воздуха и опасные осколки мин. Такие завихрения ещё долго красочно светились в небе, отмечая уже никому не видимый след их быстрого полета.

Кто это был? Может быть, просто видения? Он не сомневался, что это были валькирии! Легендарные женщины-воины на своих крылатых сказочных лошадях. Они пришли за своим урожаем душ. Это легендарный древний бог Вотан собирал с поля сражения души умерших воинов, чтобы забрать их к себе, в Ваальхаву, а валькирии помогали ему в этом праведном деле. Никому нет дела до бесчисленных погибших в этот день. Армейский капеллан устроит похоронную службу, но потом, когда всех погибших приготовят к погребению. Чудовища-валькирии успеют собрать нужное количество душ, вырвав их из тел этих праведников и мучеников. Как их зовут? Сейчас точно и не скажешь. Но каждый немец с детства знает их имена, как и имена всех остальных языческих богов. Итак, это Брунгильда, Герхильда, Ортлинда, Вальтраута, Швертлейта, Хельмвига, Зигруна, Гримгерда, Росвейса и остальные. В тот день потребовалась сила и мощь их всех. И не беда, что они практически занимались мародерством. Это был только их промысел! Ади поднялся чуть выше, чтобы убедиться, что это все не сон, все именно так и происходит. Крылатые лошадиные создания и полуголые женщины-воины, как прозрачное целое, носятся по темному небу, ломая все представления о физических, земных законах. Вот одна такая лошадь устремилась и в их сторону. Дева повернуло своё лицо, гримаса ужаса озарилась на миг, блеск острых длинных зубов мелькнул страшным оскалом. Что–то опалило роговицу глаз ефрейтора, он вскликнул, закрыл ладонями лицо, но было уже поздно. Призрачное существо впилось руками в тело рядового, который находился рядом со связным. Она вытряхнула его душу и пропустила сквозь острый ряд прозрачных зубов, вытягивая каплю за каплей его жизнь. Потом рывок, невероятный кульбит, и крылатый конь унес свою хозяйку высоко, к остальным сборщицам.

Пазевальк

Прусский тыловой лазарет в Пазевальке. Это тихое, спокойное место, куда раскаты грома с передовой линии доносят только напоминание о страшной ежедневной канонаде. Ефрейтору несколько часов назад сняли повязку. Врач ещё раз осмотрел воспаленные роговицы, аккуратно отодвигая в сторону его веки. Цвет кожи лица слишком отличался от остальных частей тела. Но была заметна положительная тенденция восстановления.

- Что ж, не все так плохо, как кажется, солдат! Если ты выжил, значит, это кому-то нужно. И прекратите впадать в ступор. Если не будете есть, то очень скоро загнетесь, депрессия – это удел малодушных нытиков. Что? Все время слезятся глаза? Попробуйте носить темные очки. Я думаю, что у вас еще все впереди. И следует заниматься гимнастикой! Массируйте руку, чаще ходите пешком. Поезжайте к морю. Знаете, как морской воздух полезен для здоровья?

Он сделал запись в толстом журнале, и отпустил пациента. Ефрейтор в стеганом больничном халате вышел из комнаты, чуть пошатываясь. Зрение ещё полностью не вернулось к нему, а ведь ранение, можно сказать, было очень серьезным. Кругом суета, ажиотаж. Все были поражены последней новостью. Объявлена капитуляция Германии. Власть великого кайзера, которому все присягали на верность, свергнута. Наступила новая эра, время новой республики.

Теперь никому нет дело до ефрейтора, и мало кто вспомнит, о чем кричал он в тяжелом бреду. Вообще никто ничего не вспомнит. Медсестра в тот момент только крестилась, уже больно жалко ей было этого молоденького господина ефрейтора. Пока Ади лежал в палате, у него было много времени, чтобы вспомнить свое детство, год, когда ему было шесть лет, и он переболел ветрянкой. Так, по крайней мере, ему потом сообщили. Он вспомнил, как долго лежал дома с большой температурой, как маленький темноглазый врач делал ему уколы, тихо шептал, что «все пройдет, дарлинг». Но не это было самое главное в его детских воспоминаниях. А основным были те события, которые предшествовали болезни! Он внезапно всё вспомнил! И тут он понял, откуда у него была эта тяга ко всему историческому, прекрасному! К искусству, к музыке. И к опере! Точнее, к изображениям древнегерманских богов! Он вспомнил тот далекий городской праздник. Когда мэр города господин Штраус готовил приветственную речь – обращение к горожанам. Было настоящее праздничное шествие, потом устроили танцы в национальной одежде. Тут же состоялись состязания местных пивоваров и городских реставраторов. И самым интересным было появление в черте города отряда «ряженых» тяжелых рыцарей на защищенных в латы конях. Числом их было всего четверо. Четыре «ряженых» всадника с небольшим пешим эскортом. Тогда они прошли торжественным строем по центральной улице города, неся на древках своих копий штандарты древних городов, отсалютовали господину бургомистру и горожанам и выехали за черту города. С каким восторгом отнеслись все к их появлению, очень редко в городе бывают такие зрелищные представления. Пронёсся слух, что группа спешит на ежегодное представление в Пассау. Между тем праздник в городке продолжался, а ватага мальчишек устремилась за удаляющимся отрядом. Ади бежал среди них и прекрасно помнит, как они срезали дорогу лесной просекой. Он помнит, как на опушке леса эта группа чужаков устроила бивак. Быстро, со знанием дела были расседланы кони. Потом сами они все сняли свое снаряжение и сложили в кучу. И все это тогда оказалось настоящим. Кожаные рубашки у слуг, покрытые солью от пота. Тяжелые, красочные, просто идеальные кольчуги у господ. Латы блестели на солнце, полированные наконечники копий хищно горели своим огнем. Он мог поклясться, что там не было ничего бутафорского, даже тяжелые щиты имели некие объемные геральдические символы, в которых угадывались обозначения местных и дальних земель. Мечи и другое оружие было сложено в одном месте, чтобы оттуда удобно было его выхватить.

Пока принесли воды из ручья. Пока повесили котел. Развели одновременно два костра. А это в австрийских лесах строго запрещалось! Более того, на поляну принесли тушу молодого оленя. Его несли легко, словно перышко. Один из спешенных рыцарей, огромный бородатый атлет, единственным метким выстрелом поразил зверя из самого простого лука. Он сам громко оповестил всех об этом. По сути, этот акт браконьерства карался штрафом или даже тюремным заключением, но кто мог наказать таких людей? Но как это можно прогнать этих людей, если они в клубах дыма выглядят просто настоящими великанами? Они и говорили как–то иначе, и шутки у них были громкие и непонятные. Дети, которые пришли на поляну, словно очутились в далеком прошлом, когда охота и рыбная ловля были основным источником питания. Возле костра засуетились, потом повеяло горелым мясом, сладковатым дымом. Очень скоро по рукам пошли готовые куски филе, отрезанные с боков оленя. Они были продеты на очищенные ветки и быстро подрумянились на тлеющем огне. Досталось по маленькому куску и детям, которых отсюда никто не гнал. Люди достали небольшой бочонок. Пиво было приобретено в городе, его быстро разливали в дорожные кубки и диковинные полые рога. Мужчины пили и кричали тосты, но ничего этого разобрать было невозможно, они словно говорили на другом, непонятном остальным языке. Скоро настроение этих людей изменилось. Подул резкий ветер, потянуло гнилью и сыростью, солнце скрылось за тучами. Лес словно встал плотной темной стеной. Тут главный отряда поднялся во весь рост, огляделся и отдал короткий приказ! Все люди поспешили вооружиться, выстроились строем в полукруг. Что–то тревожное висело в воздухе, криками они приказали детям убираться отсюда!

Потом он долго бежал домой. Ветки деревьев хлестали его по лицу. Дождь лил, как из ведра. Так лесной пир обернулся чудовищной трагедией. Всё это и вспомнил ефрейтор, двадцатилетний Ади. События, которые произошли с ним давно, но услужливая память спрятала их глубоко в подсознании. Родные тогда объяснили всё это болезненным бредом, что изредка возвращался очередным ночным кошмаром, когда он просыпался весь в мокром поту, желая убежать от сильного и беспощадного господина, смотрящего на него в упор! Неужели все это было лишь детским бредом? А как же сейчас, когда отряд валькирий обрушился на позиции, чтобы собрать свои трофеи? Может быть, это опять его воспаленный ум показал ему границы настоящего, за чертой которого живут легендарные и мифические существа, о которых сегодня все забыли? Нет, конечно, это не сумасшествие. Он отлично все видел.

- Они существуют, и только нужно поверить во всё это. Поверить, и сделать свой выбор, ничего ещё не потеряно. Я поведу за собой свой народ, нам есть, кому помочь. Наши боги с нами! А предателей мы сурово накажем.

Через несколько дней дежурный врач, спрашивавший о том, кто там все время так орет, услышит в ответ:

- Это наш герой, очевидно, что опять валькирии идут на посадку!

- О, Майн Гот! Сделайте же ему укол, пусть побыстрей заткнется!

Его выписали намного раньше, чем это было положено. Просто основное лечение закончилось, его признали годным к строевой службе, и отправили в часть, которая уже передислоцировалась в Мюнхен. Как только на железнодорожную станцию были отправлены несколько рядовых и офицеров, врач приказал укладывать на освобожденные койки новых пациентов. Небольшая неразбериха случилась позже. Одного вновь прибывшего ефрейтора нашли с проколотым сердцем. На него не сразу обратили внимание, он слишком долго лежал накрытый одеялом, пока не стали вызывать на ужин. Тогда молодая сестра коснулась одеяла на кровати, оно сползло. Это заставило ее громко пронзительно закричать. Она обнаружила уже окоченевший труп.

Кровать еще имела старую учетную карточку, где значилась фамилия другого ефрейтора, которого утром выписали. Какое отношение он имеет к умершему солдату? Никто это толком не расследовал. Труп выглядел остывшим. Когда его осмотрели, то решили вызвать военную жандармерию. Почерк убийства был столь очевиден, что на это нельзя было не обратить внимание. Таким же сильным и точным ударом были убиты однажды несколько тяжелораненых офицеров возле лазарета после газовой атаки под Ла Монтелем.

Допросили медицинский персонал, оказалось, что в лазарете побывал высокий темноволосый санитар, который интересовался ранеными младшими офицерами. Был составлен точный словесный портрет. Очень скоро все близлежащие места были оповещены, что разыскивается французский диверсант, целью которого было устранение немецкого офицерского состава. Но Ади так никогда и не узнает об этом событии, его поезд уже вырвался на просторы другой немецкой области, где его ждал, как он надеялся, его батальон."

Отрывок: "Защита для лидера

Глава двадцать третья, в которой мы рассмотрим политическое наследие Германии и других стран после первой мировой войны. И оценим финансовое положение Германии и некоторых ее соседей Европа.

Одна тысяча девятьсот двадцать третий год. Послевоенная Европа обрела не только новые очертания границ, но и иные центры политического влияния. Кажется, что теперь надолго с политической сцены сошла воинственная Германия, ее крайне жестко ограничили Версальским договором. Благодаря Нелийскому договору, спеленали Болгарию. Севским договором решили вопрос с Турцией. Сен-Жерменский мирный договор был подписан с Австрией. Трианонский договор был заключен с Венгрией. Сами видите, ряд документов надежно прикрыл все вопросы с былыми агрессивными союзниками. Но это не значит, что все насущные проблемы были там решены.
Широкая направленность изучения данной задачи может показать, что сложившееся положение привело к ряду экономических кризисов не только в Германии, но и во Франции, и в Великобритании. Правительство Франции не могло самостоятельно рассчитаться со своими военными долгами, потому что ее основной должник, Германия, пребывала в таком же плачевном состоянии, как и она сама. Для немцев сумма в двести двадцать шесть миллиардов золотых марок оказалась неподъемной. Они пытались найти выход, просили отсрочки платежей, шантажируя соседей угрозой революции, и это привело к немедленному захвату французскими войсками Верхней Силезии, оккупацией Дюссельдорфа и Дуйсбурга. Потеря рурских угольных запасов привела в Германии к резкому снижению производства железа
и чугуна. Это породило новый виток инфляции. Оккупация
германских территорий не решила поставленной перед Францией задачи, только привела к обострению националистических настроений в Германии. Сами понимаете, что, не развивая торговых отношений с соседом, Франция не смогла самостоятельно выбраться из своей долговой ямы. Тут налицо сложившийся конфликт противоречий. Франция не желала допустить подъема экономики Германии, но именно без этого развития ей самой было трудно развиваться. Бремя репараций одной страны привело к росту инфляции сразу во всех европейских странах. Страна, которую так со всех сторон финансово обложили, не могла больше выплачивать долги без разумных послаблений в выплатах. Так как министр иностранных дел Вальтер Ретенау не смог добиться нужного результата, это привело к смене всего французского кабинета правительства. Что касается остальных
игроков европейского сообщества, то каждого из них следует рассмотреть отдельно.
Послевоенная Великобритания остро нуждалась в большом европейском рынке. Так ее товары легко могли бы найти сбыт на немецких территориях, как это было раньше. Но любое усиление соседней Франции ей самой было невыгодно. Эти страны всегда были не просто соседями, а скорей всего конкурентами, готовыми воспользоваться любыми политическими и экономическими ошибками друг друга. Вспомните, так исторически сложилось, что некоторые районы Франции часто переходили под корону английских королей. Затем борьба за богатые колонии послужила поводом для развития дальнейших разного рода конфликтов. История развития морских флотов обоих стран, это постоянное противостояние друг перед другом и неизменное соперничество.
Промышленность Бельгии полностью зависела от состояния общеевропейского рынка, на которые она исторически была направлена. Возможно, что ее положение спасали поступления из африканских колоний, но сама Бельгия там давно ничего не вкладывала. Больше от своих колоний выигрывала соседняя Голландия в силу того, что она их имела в несколько раз больше, чем остальные мелкие государства Европы. Но рост в Африке
национально-освободительного движения не мог не сказаться на внешней политике.
Что касается самой Германии, то там можно наблюдать некий парадокс. Именно после подавления спартаковского движения она пошла на временное соглашение с Советской Россией. А ведь еще недавно эту соседку можно было обвинить в революционной интервенции, но оказалось, что из сложившегося положения можно получить некоторую выгоду. Экономическая блокада одного государства и экономическое ограничение по
отношению к другому, они друг друга взаимно дополняли. Итак, этот период можно назвать началом военного сотрудничества этих двух государств. Рейхсвер стал тесно взаимодействовать с руководством РККА. А немецкие фирмы «Крупп», «Даймлер» и «Рейнметал» усиленно направляли своих инженеров и техников в крупные промышленные центры РСФСР.
Казалось бы, все, что требовалось тогда для Германии, это вернуть свои территории, которые отошли Франции и Польше. Все прекрасно понимали, что с этого шага когда-нибудь начнется новый передел в Европе, но слепо верили, что данными требованиями все и закончится.
Именно с марта одна тысяча девятьсот двадцать первого года на территории РСФСР начнут производить военную технику для Германии, запрещенную Парижским соглашением. Заметьте, что тенденция промышленно-технического сотрудничества этих двух стран зародилась давно, до прихода к власти нацистов. Так в Советской России стали открываться школы для обучения офицерского состава будущих танкистов и летчиков. Танковая
школа под Казанью проводила двухлетнее обучение десятка немецких офицеров. Среди них можно отметить майора Людвига фон Радльмайера, майора Йозефа Харпе, генерал-майора Вернера фон Бломберга, генерал-майора Освальда Лутца, подполковника Хайнца Гудериана, риттера Вильгельма фон Тома и подполковника Вальтера Моделя. Все они впоследствии имели высокое положение в генеральном штабе рейхсвера. Известно, что еще в одна тысяча двадцать четвертом году главнокомандующий сухопутных войск Ганс фон Сект распорядился иметь каждому военному округу в своем штате офицера-танкиста, который отвечал бы за подготовку личного состава к ведению танкового боя. Германия не имела танковые подразделения, но обучение шло на макетах, изготовленных из жести и фанеры. Заметьте, все, что было связано с обучением и разработкой
танков, являлось нарушением статьи Версальского договора. Распоряжение было, так сказать, неофициальным. Кстати, очень скоро танковую школу под Казанью с названием «Кама» закрыли. Почему закрыли? Очевидно, ввиду того, чтобы не давать потенциальному противнику лишних козырей на руки.
Помимо этого некоторые офицеры рейхсвера регулярно стали проходить практику в армиях других стран. Танковые учения в Бельгии, где участвовал будущий гений немецких танковых войск – Гудериан, тому служат подтверждением. Цель таких стажировок, это получить практический опыт действующих воинских частей, разведывательный сбор информации.

Глава двадцать четвертая, в которой некий хорошо
известный нам персонаж, находясь в тюрьме, начал писать
свою книгу. Руди. Парламент. Вопросы о прессе и религии.
Мюнхенский период в книге.
Одна тысяча девятьсот двадцать четвертый год. Крепость-тюрьма Ламберт. Начальник тюрьмы герр Лейбольд боялся, что многочисленные сторонники «путчистов» возьмут крепость штурмом. С его подачи некоторое время были усилены посты, которые вели к тюрьме. Но все обошлось, никто не стремился к захвату, сами заключенные вели себя, как это ни странно, спокойно и тихо.
Знаете, невозможно находиться в тюремном заточении, практически ничем не занимаясь. Если не иметь таланта рационально потратить свое время, то жизнь может сотворить с заключенным странные вещи. По истечении времени окажется, что те, кто осудил, они были правы, наказание имело свою силу. Заключенный отбыл свой срок, потеряв самое дорогое – частичку своей жизни, силы, порой здоровье. Ведь тюремный срок это не только тяжелое испытание, но и большая нагрузка. А вот тот, кто смог с пользой для себя выстоять, он в конечном итоге – побеждает. Наверное, поэтому некоторые заключенные занимаются спортом, учатся или пытаются освоить какое-нибудь полезное ремесло.
Камера под номером семь. Унылая и маленькая. Ади порой разговаривает сам с собой, не понимая, что его собеседники в данный момент отсутствуют:
– Говорят, что раньше тут сидел убийца президента Эбера.
Камера с номером восемь занята полковником Крибелем, та, что с номером девять, содержит доктора Вебера. Все они были соратники Ади по партии. Решетки на окнах и запертые двери угнетающе воздействуют на этого заключенного. Но вот наступает шесть часов утра, ночная смена заканчивала свое дежурство, и двери открывались. Чуть позже появится скрипящая спицами тележка, это разносят утренний завтрак – кофе с хлебом или
кашу. Ади тупо уставился в стену. С некоторых пор ему казалось, что его старинный приятель Альберт фон Грехт тоже сидит в этой тюрьме и теперь регулярно заходит поболтать с ним, иронично улыбаясь, наблюдая за всеми его жалкими попытками дальше выжить. Он часто видит его в своей камере, куда, кстати, имелся свободный доступ для остальных заключенных. Они даже разговаривают друг с другом. Когда проходит время, призрак его друга уходит, и Ади кажется, что он даже слышит его тихие шаги. Он никогда не признавался в этой странности. Почему? Все было пока очевидно. Стоило ему на вечерней перекличке повернуть голову, как он видел силуэт своего фронтового друга в начале строя, и это его несколько успокаивало. Странно,
но вопрос о его причастности к последним событиям никогда не стоял. Ади знал, что барон никогда серьезно не интересовался политикой, к общему движению примкнуть отказался, но регулярно посещал политические сходки своего фронтового приятеля, можно сказать, просто так.
Руди
Потом в тюрьме появился Руди. Как он объяснил там свое появление? Очень просто. Этот молодой человек нашел в себе силы взять на себя ответственность за те правонарушения, которые они вместе с другими нацистами совершили. Нет, он не признался в былых послевоенных преступлениях, в совершении диверсий и подрывной деятельности общества Туле. Нет, всего этого не произошло. Руди закрыл данную страницу своей биографии и двигался дальше. Вспомним, что последнее, что он лично совершил, это был захват заложников, состоящих из членов мюнхенского правительства. Тогда, не имея четких указаний, он попросту струсил и отпустил на волю несчастных узников, а сам попытался скрыться в Австрии. Но благоразумно отсидевшись в окрестностях небольшого городка, он вышел на связь со своими партийцами. Ему объяснили, что в Австрии он станет политически неблагонадежным лицом, и это ничего не даст ни партии, ни ему лично. От него потребовали сдаться, чтобы потом юристы партии смогли реабилитировать его. Еще Ади требовалась дополнительная поддержка, и Руди, который давно стал его тенью, мог обеспечить ему данную помощь.
Итак, «ливанец» вернулся к своему кумиру. Встреча была не самой теплой. Кумир испытывал стресс, как последствие своего политического падения. Он ужасно выглядел. Это были последствия его голодовки. А еще он находился под опекой местного врача. Теперь ему явно не хватало хорошей встряски. Впрочем, период глубокого кризиса миновал, и окружающие надеялись,
что теперь все изменится. Появление среди заключенных этого энергичного молодого человека должно было переломить ситуацию. Руди стал действовать. Сначала он присоединился к группе здоровья, которая организовала для заключенных ежедневную гимнастику. Поощрялись занятия борьбой и боксом.
По тюремному распорядку заключенным разрешалось заниматься спортом в течение одного часа. На небольшом плацу все желающие энергичного выполняли различные упражнения под звуки старенького аккордеона. Музыка помогала держать такт для спортивных занятий. Но Ади не нашел нужным заниматься гимнастикой со всеми. Правда, это не помешало ему под музыку ходить по своей и чужим камерам, массируя по очереди то свою
ногу, то руку. До отбоя всем разрешалось проводить время в общей комнате. В двадцать два вечера обычно выключали свет.
Возможно, что благодаря настойчивым требованиям Руди он стал заниматься дальнейшим самообучением. Впрочем, все ожидали, что вождь станет продолжать свою партийную деятельность, но он решительно отошел от всего. Почему? Нетрудно догадаться, это было не самое подходящее время напомнить о себе. Возможно, что Ади никак не мог осмыслить произошедшее с ним. Реакция остального населения Германии на прошедший «пивной путч» была крайне неблагоприятная, он чувствовал это
даже в высказываниях своих товарищей, которые на свиданиях общались с родными и близкими. Это потом они стали воспевать, прославлять погибших, сначала все было очень печально и крайне неприятно. Требовался некий переломный момент всех событий, чтобы перелистнуть страницу истории, но как этого достичь, если не перечитать всю случившуюся историю заново и не попробовать изменить акценты в нужную сторону. Однако, оглянувшись вокруг, можно было понять, что «читать все
заново» никто не желал и вообще не торопился. Всех устраивало
происходящее, некая цепная реакция с полным отрицанием лучших помыслов во всех политических начинаниях. Так созрело решение посвятить все имеющееся время написанию книги. Но и это началось не сразу.
Ади не мог долго все время молчать, он стал разговаривать как бы сам с собой. Многие уже давно отмечали у него такую способность. Еще раньше он мог часами готовить свою речь, стоя перед зеркалом. И в такие минуты ему никто не мешал.
Если недавно Руди помогал ему некоторыми советами и своим присутствием, то в тюрьме все протекало иначе. Сначала Руди хотел вывести своего «однопартийца» из длительного ступора, поэтому начал с простых вопросов о его детстве. Добровольному помощнику стоило больших усилий настроить вождя на нужный лад. Они стали общаться, и очень скоро их многочасовые беседы переросли в настоящую потребность. Чем больше австриец вспоминал, тем быстрее стал накапливаться некий материал, которым можно было как-то воспользоваться.
Информация была сырая, но с помощью остальных заключенных, которые уже имели некоторый опыт и достаточно хорошее образование, началась обработка всех услышанных ими данных.
– Хорошо, я согласен, что должен выложить некоторые свои мысли на бумаге. Так мы правильно используем данное нам время.
– Предлагаю несколько разделов. Австрийский период жизни, Мюнхен, годы войны и начало политической деятельности.
– Я смогу рассказать читателю, какими свойствами должен
обладать настоящий лидер. Потом проведу аналогию между австрийским парламентом и немецким рейхстагом. Всего понемногу, но начну со своего детства.
Руди возражать не стал, он запасся чистыми листами, карандашами, приготовился, чтобы помогать своему партийному соратнику. Ему уже объяснили, в чем может заключаться его помощь, и он настроился именно на этот вариант событий. Один его близкий знакомый, профессор, настаивал на повседневной научной работе в тюрьме. Он предлагал достать им любую литературу из университетской библиотеки Мюнхена.
Свободное посещение в дневное время заключенными своих соседей делало процесс общения приятелей более плодотворным. Начальник тюрьмы даже разрешил воспользоваться своей пишущей машинкой. Электрическое освещение в камере Ади надзиратель тушил в самую последнюю очередь, когда тот уже был готов лечь спать. Часто этот особенный заключенный был
занят своим архивом, и вызвать его недовольство обозначало вступить в пререкания с начальством. Надзиратель хорошо помнил слова начальника:
– Можно закрывать глаза на некоторые его странности. Потушите свет, когда он сам уже ляжет в койку. Я не думаю, что с его стороны возникнут какие-либо трудности. Говорят, что он раньше снимал комнату, которая была намного меньше, чем сейчас его камера.
В своих рассказах о детстве, о сложных отношениях со строгим отцом, Ади хотел показать себя с наилучшей стороны. Деспотизм отца в семье, это, вероятно, вполне характерная часть жизни общества в то время. Желание отцов видеть в своих детях свое продолжение, в этом нет ничего предосудительного. Человек практически всю жизнь потратил, чтобы добиться некоторого благополучия, и хотел, чтобы его сыновья пошли по его стопам и тоже достигли карьерного роста на государственном поприще.
Но оказалось, что тем мир видится в совершенно другом свете, они не приняли отцовского наставления. Было очевидно, что этот семейный конфликт зашел слишком далеко. Без родительской поддержки трудно было рассчитывать на успех.
– Самое трудное для меня, оказалось, добиться в семье права свободного выбора своей будущей профессии. Становиться государственным чиновником я не желал, но твердой уверенности в выборе будущего пока не было.
Именно в корне этого конфликта Ади видит предпосылки сложившегося далее своего плачевного положения. Получается, что он так и не стал государственным чиновником, а выбранная им потом профессия архитектора требовала соответствующей начальной учебы, то есть начальной профессиональной подготовки. Для этих целей в тот период в государстве существовала простая строительная школа. Архитектурное отделение венской академии элементарно не смогла принять его, ввиду отсутствия
полного аттестата зрелости. Ади перефразировал данную ситуацию так, чтобы не выглядеть выскочкой, недоучкой. Говоря о своих внутренних противоречиях, о полусознательных мотивах поведения, он только осознал, что в столице ему ничего хорошего не светит. Так и случилось, что венские пять лет были теми «тощими коровами», о которых ему совершенно не хотелось бы вспоминать. Но Руди посчитал, что без этого сложного периода
общая картина будет выглядеть недостаточно полной для его будущего читателя.
– Я регулярно занимался самообразованием. Порой все мои деньги уходили на покупку нужных мне книг.
– Этот факт мы еще вставим куда-нибудь, поверьте.
Рассуждения о культурной отсталости низших классов, все это напоминает о том, что, будучи молодым малообеспеченным человеком, Ади в тот период был лишен в жизни многого. Ранняя смерть родителей – это конец его материального благополучия. Но именно данный факт послужил поводом отнести себя к энергичным личностям, которые самостоятельно выбились в
люди без ограниченности «мелкобуржуазного воспитания».
Чудовищное социальное неравенство было знакомо ему с самой неблагоприятной стороны. Как чернорабочий, он должен был добывать себе кусок хлеба в постоянной борьбе за дальнейшее свое существование.
Что касается описанного им в книге национализма, то в этом вопросе австрийское многонациональное государство не могло что-то потерять. По сути, разные культуры влияния должны были обогатить Австрию. Но оказывается, что уже тогда в стране среди самих немцев существовало крайнее различие политических взглядов, разделение на династический патриотизм и народный «национализм». Габсбургская монархия сильно
повлияла на развитие молодого поколения, в нем надолго осталось некоторое народное противоречие. Славянизация Австрии для многих казалась крайней, непростительной мерой.
Еще Ади с искренней любовью вспомнил некого доктора Леопольда Петча. Преподаватель истории в его реальном училище города Линца нередко апеллировал к национальному чувству. Очевидно, что среди учащихся немцев было большинство. Их воспитывали в соответствующем национальном духе выживания. Отметим, что такая вещь, как мораль, для автора книги была настоящей глупостью.
– Вся сила в превосходстве одной нации над другой. Иначе нельзя. Тут даже нечего доказывать. Германские племена были истинными избранниками истории, чтобы разрушить стены древнего Рима и на его обломках построить новые свои государства. Но теперь враги Германии – либералы и марксисты,
угрожают расовому превосходству немцев. Кто они? Евреи! Понятно, что только гибкий демон упадка человечества виноват во всех кознях, которые обрушились на Германию за последние годы.
Руди уже давно понял, как можно помочь своему кумиру.
Сначала в личных беседах он незаметно делал пометки в своем блокноте, набрасывал тем самым тексты высказанного его соратником. Потом он возвращался к нужной теме, которую, считал, следовало бы еще обсудить или более озвучить. Ади приходилось вновь и вновь возвращаться к данному вопросу, излагать заново уже сказанное им, тем самым шлифуя мысли до нужного книжного формата.
– Хорошо, поговорим о марксизме и еврействе.
– Сначала я бы желал осветить вопросы социального неравенства. Напомнить читателю, что рабочие и их семьи, прежде всего, являются несчастными жертвами плохих общественных условий! Жилищных условий. С ужасом вспоминаю те казармы, где им приходилось жить. Нечистоты, грязь, нищета. А с другой стороны Вены – несметное богатство аристократии и торговцев. Обеспеченная жизнь высшего армейского офицерства, государственных чиновников, художников и ученых. Этот чудовищный
нарыв очень скоро должен был назреть и разорваться.
– Вполне возможно, но давай вернемся к тебе. Расскажи о
своем венском периоде.
– Я могу сказать, что прошел настоящую школу борьбы за существование. Она была нелегка, но избавила меня от опасности впасть в простую сентиментальность по этому поводу. Я отнюдь не капитулировал и не опускал рук, видя неизбежные результаты определенного общественного развития. Уже тогда я понял, что государству следует иметь глубочайшее чувство социальной ответственности, направленное к созданию лучших
условий нашего общественного развития в сочетании с суровой решительностью уничтожать того горбатого, которого может исправить только могила.
– Так, пожалуй, и запишем. Думаю, что никто из нас не сказал
бы лучше.
– Да, мне стало ясно, что общественная деятельность не должна сводиться к бесцельной благотворительности. Она должна сосредоточиваться на устранении тех коренных недостатков в организации нашей хозяйственной и культурной жизни.
– Хорошо, просто отлично.
Ади вдруг преобразился и, энергично массируя руку, произнес:
– В борьбе нет места колебаниям. Эта неуверенность в себе вызваны чувством своей собственной вины, собственной ответственности за то, что эти бедствия и трагедии имеют место. Неуверенность парализует волю и мешает принять серьезное твердое решение, а слабость и неуверенность в проведении необходимых мер только затягивают несчастье.
Что именно он имел в виду, Руди сразу и не понял. Но эти слова напомнили ему монолог Ади, когда тот разговаривал сам с собой, думая, что находится в комнате один. Руди стоял буквально за открытой дверью и мог все слышать и даже запротоколировать в свой блокнот. Он считал полезным иметь в письменном виде каждое слово своего партийного босса, и не важно, когда он его произнес.
– Кстати, у австрийского государства почти совершенно не было никакого социального законодательства. Эта его слабость бросалась в глаза.
Потом он стал говорить о недостатке «национальной гордости». Для примера он привел Францию, где отметил некое «шовинистическое» воспитание подрастающей молодежи, что на деле является не чем другим, как только чрезмерным подчеркиванием величия Франции во всех областях культуры или, как французы любят говорить, «цивилизации».
– Молодого француза воспитывают не в «объективности», а в самом субъективном отношении, какое только можно себе представить, ко всему тому, что должно подчеркнуть политическое или культурное величие его родины.
Руди обладал прекрасными стенографическими данными, фразы записывались им очень быстро, более того, он тут же реагировал на высказанное. Это напоминало Ади продолжение его беседы с фон Грехтом, который куда-то вышел из камеры на минуту, ничего более не сказав в присутствии третьего лица.
Следует отметить, что некоторые примеры в книге, взятые Ади из жизни, были довольно правильно подобраны и развиты. И вроде бы ничего против этому возразить невозможно. Да, теснота и нищета с раннего детства давят на молодое растущее поколение. Да, неуважение родителей порождает неуважение к преподавателям, которых в бедной семье буквально ненавидят по статусу социального неравенства. Но этот, казалось бы, нередкий пример может быть исключением. Традиционно, изначально в каждой негородской семье присутствует уважение к власти, к церкви, к государственности. Семья всегда была частичкой сообщества. Те городские трущобы, где создавались
новые ячейки общества, страдали в рамках созданных для них условий, точнее, в рамках отсутствия условий жизни. Период их возникновения был переломным. Но существовали религиозные общества, которые помогали таким лишенцам. Имелась также помощь от родственников, от чужих людей одной веры.
Ситуацию пытались переломить, правда, не всегда с успехом.
История с еврейским мальчиком в учебном заведении лишний раз доказывала, что в то время существовал строгий отбор в этих учреждениях. И если кто-то попадал в них, то лишь за заслуги родителей. Молчание данного ребенка лишь свидетельствует, что ему, как одиночке, в этой среде было трудно. И, возможно, что в его семье говорили на идише, то есть он сам
прекрасно все понимал, очевидно, быстро переводил, но испытывал некоторые трудности с разговорной речью. Обычно такие дети становились очень одаренными, если бы им в самом начале пути просто помогли. Ади с его недоверием был практически далек от самостоятельного решения любой острой национальной проблемы, потому что в его семье эту тему замалчивали.
Если разобраться с его родословной, то становится ясно, что германских кровей в этой семье было не особенно много. Тактично умалчивая эту тему, родители избегали лишней огласки.
– Я сам ненавидел габсбургский режим, считая, что цена медленной славянизации десяти миллионов немцев Австрии слишком велика. Сама идея славянского элемента в государственности находится под большим сомнением. Пусть национальная грызня и борьба различных языков приведет к распаду старого государства. И это приблизит час освобождения моего австро-немецкого народа.
Руди вновь перевел рельсы разговора о «социал-демократах». Ади отметил, что все они уже были сложившимися агитационными структурами, действующими по вымеренной опытными идеологами программе. Ему, как слушателю ораторских курсов герра Федера, многое виделось в своем свете.
– Что меня тогда более всего отталкивало от социал-демократии, так это ее враждебное отношение к борьбе за немецкие интересы, ее унизительное выслуживание перед славянскими «товарищами», которые охотно принимали практические уступки лебезивших перед ними австрийских социал-демократов, но вместе с тем третировали их свысока. Знаешь, когда
мне было семнадцать лет, то слово «марксизм» мне было мало знакомо, а вот слова же «социал-демократия» и «социализм» казались мне одинаковыми понятиями.
Ади вдруг прекратил говорить и стал медленно вытирать глаза платком. С некоторых пор его зрение значительно стало падать, ему приходилось пользоваться очками, от этого он нередко испытывал неудобства. Очки он из принципа не носил, старался не показываться в них на публике. Это приводило к еще большим нагрузкам на глаза, и в результате ему приходи-
лось пользоваться простыми глазными каплями. Он опять о чем-то задумался и продолжил:
– Понадобились тяжелые удары судьбы, чтобы у меня открылись глаза на этот неслыханный обман нашего народа. В своих речах марксисты отвергали и проклинали все: нацию, как изобретение капиталистических «классов», отечество, как орудие буржуазии для эксплуатации рабочих, авторитет законов, как средство угнетения пролетариата, школу, как учреждение, воспитывающее рабов, а также и рабовладельцев, религию, как средство обмана обреченного на эксплуатацию народа, мораль, как символ глупого, овечьего терпения. Представляешь, у них не было ничего святого.
Он сделал паузу, затем поднял вверх указательный палец:
– Что я мог ответить на все это? Мне пришлось много прочесть, прежде чем я смог что-то им возразить. Когда они поняли, что я знаю больше, чем следует, меня просто выгнали из круга политических споров, а затем с работы. Повторяю, это было на строительной площадке во время короткого обеденного перерыва. Венские демонстрации казались мне подавляющим
чудовищным зрелищем, настоящим злом. «Рабочую газету», этот печатный листок центрального органа старой австрийской социал-демократии, можно сравнить с ведром концентрированной лжи. Для тех, кто не вникает в суть происходящих событий, она кажется настоящим елеем. Но знакомство с ней позволило мне понять ход идей социал-демократии, и, самое главное – ее
внутреннюю сущность. Еще я понял, что у социал-демократов нет противника. Либеральная пресса не может противостоять красной агитации, она бессильна против нее. Массы сродни женщине, которая подчиняется сильному. Нужно стать сильным!
Опять пауза. Ади прошелся по камере. В дверях уже давно, молча, стояли другие заключенные, его товарищи по партии. Он посмотрел на них и продолжил:
– Сегодня я прекрасно понимаю, что тактика социал-демократии исчерпывающим образом использует все слабости противника. Эта тактика с математической точностью должна вести ее к успехам, если только противная сторона не научится против ядовитых газов бороться такими же ядовитыми газами.
Внезапно молчавшие заключенные стали хлопать в ладони. Овации, как потом написал Руди в своей записи, прекратились, появился господин надзиратель и сделал замечание.
– Вам следует расходиться, скоро потушат свет.
Но заключенные ушли не сразу. Австриец с благодарностью посмотрел на своих друзей. Все они давно стали друзьями, делили срок, посылки, новости. Тогда все выглядело очень сентиментально. Это был маленький закрытый мир тюрьмы Ламберт, который вернул его в жизнь. Очевидно, что еще не все было так плохо, но начатая им работа в партии вела к резким переменам в
стране. Германия находилась на краю экономической пропасти, но самое грандиозное было еще впереди, будущий политический переворот. Когда он произойдет? Неважно, главное, что он уже двигается в этом направлении.
Вечер закончился как обычно, проверили наличие, объявили отбой, отключили освещение. Невольные зрители прониклись теплым чувством к своему лидеру – тот не прекратил борьбу.
Потом группа добровольных помощников станет регулярно записывать главы будущей книги. Каждый сможет внести небольшую частичку в этот труд. Но когда все последние части доктрины неожиданно сложились вместе, образовав чудовищную смесь литературного опуса, то они, как первые читатели, неожиданно буквально узрели в этом новую программу для своей партии.
Парламент
Следующий день в его камере разбирали положение дел в австрийском парламенте. Сначала была голословная болтовня, затем Ади рассказал, что ради интереса два раза посетил венское здание парламента, созданное по образцу английского правительственного института. Ничего хорошего об этом он вспомнить не смог.
– Пятьсот избранных человек вершили историю, создавали законы, в итоге немногочисленные немецкие представители всегда оказывались в незавидном положении. Их просто не слышали. Зато другие, более многочисленные течения имели значительный успех, если их поддерживала пресса."

Приятного Вам прочтения!
современная проза, попаданцы, фантастика,