Завершаем рассказ Богова Василия Михайловича, генерал-майора в отставке.
Родился 9 февраля 1925 года в деревне Николаевщина Ленинградской губернии. Окончил Высшую школу КГБ СССР. В Красной Армии с января 1943 года.
Командиром отделения и комсоргом батальона участвовал в обороне и снятии блокады Ленинграда. Служил оперуполномоченным отдела контрразведки «Смерш» Ленинградского и 1-го Украинского фронтов. С 1979 по 1988 годы начальник Управления КГБ СССР по Новгородской области. Награжден орденами Красной звезды, Отечественной войны I степени и «Знак Почета» , «За оборону Ленинграда» ,«За взятие Берлина» и др.
«За бои под Нарвой дивизия была награждена орденом Красного Знамени. Вскоре ее вывели с плацдарма и после пополнения новыми силами за счет новгородских и псковских партизан определили участок обороны по восточному берегу реки Нарвы. Возвратиться в дивизию мне не удалось, но она навсегда осталась моей родной, самой дорогой дивизией, где я прошел боевое крещение, фронтовую закалку характера и воли, где получил путевку в жизнь.
В последующем соединение не раз отмечалось в приказах Верховного Главнокомандующего за успешные операции при взятии Кенигсберга, при разгроме японской армии на Дальнем Востоке, в ее честь гремели московские салюты. Ко дню Победы она называлась 124-я Краснознаменная ордена Суворова Мгинско-Хинганская стрелковая дивизия.
Санитарным поездом Кингисепп – Ленинград нас везли ночью, и на одной из стоянок вражеская авиация налетела на станцию. Бомба попала в вагон, погибло несколько раненых и санитаров. В Ленинграде я лечился в госпитале, развернутом в больнице имени Софьи Перовской на канале Грибоедова до 4 июня 1944 года. Время пролетело быстро, рана зажила, и я оказался в батальоне выздоравливающих, располагавшемся в артиллерийском училище, что на Московском проспекте. Назначение батальона знал каждый и нетерпеливо ожидал своей отправки в часть, на фронт. Эти мысли занимали и меня.
Через несколько дней пригласили в штаб, беседовал со мной молодой еще капитан, после короткого опроса сказал: «Будешь у меня связным». Отвечаю ему, что болит нога, хромаю, хожу с палочкой и вряд ли смогу. «Скорее поправишься», – улыбнулся капитан и повел меня в другое здание. На первом этаже был его кабинет и небольшая комнатка с кроватью и телефоном, которую он предложил мне занять – здесь, мол, будешь служить, лечиться и жить. Я узнал, что мой начальник – сотрудник контрразведки «Смерш».
В одной из бесед со мною капитан предложил пойти на учебу, чтобы стать таким же сотрудником, как и он. Учеба никак не совмещалась с моими планами: на фронте ребята ждут своего комсорга, и я решительно отказался. Для закрепления отказа на другой день зашел к замполиту батальона, тот внимательно выслушал и сказал: «Знаешь что, сынок? Ты мне ничего не рассказывал, а я ничего не слышал. А мое слово такое: коль капитан посылает, то иди учись, а война от тебя никуда не уйдет». Послушался я замполита и согласился. Мне организовали десятидневный отпуск на родину по ранению, что вообще в то время было немыслимым событием.
В июле 1944 года я поступил в спецшколу Главного управления контрразведки «Смерш» в Ленинграде, в феврале следующего года успешно ее окончил, получил офицерские погоны и назначение в управление контрразведки «Смерш» Ленинградского фронта на должность младшего оперуполномоченного отдела кадров. Началась новая служба.
В спецшколе было видно, что я тянусь к оперативной работе, к живому повседневному общению с людьми, – к этому привык на фронте. А тут нагрузили десятками личных дел сотрудников фронтовых частей, поручили вести по ним переписку. Попросился на прием к начальнику отдела полковнику Московскому, рассказал ему все как есть и попросил направить в часть, на фронт. Надо было знать Московского, не послушался я сослуживцев. В общем, узнал, как называюсь, не говоря уже о молоке на губах и, словно ошпаренный, выскочил от него.
Шла середина апреля 1945 года. Под Берлином велись ожесточенные бои, гитлеровцы стремились цепляться за каждый бугорок, перелесок, дом. Отряд занимался оперативными зачистками районов, в которых оставались и скрывались недобитые враги, на ходу изменявшие обличье. Мы захватили около полусотни пленных, при сопротивлении уничтожили около ста солдат и офицеров, задержали до двадцати пяти лиц, назвавшихся репатриантами, в ходе проверок оказавшихся германскими агентами и пособниками.
Здесь же, под Берлином, меня отозвали из оперативно-боевого отряда и назначили оперуполномоченным отдела контрразведки «Смерш» 118-й военно-автомобильной дороги 1-го Украинского фронта вместо погибшего сотрудника.
Завершение Берлинской операции, невиданной доселе ни в одной из войн по безмерным масштабам и эпохальному значению, ежечасно требовало в инстанции самую разноплановую и оперативно-объективную информацию с трассы прохождения резервов живой силы и техники.
На центральной и прилегающих дорогах, главным образом в развязках, нередко возникали самые негативные обстоятельства. Зачастую в раздрай вводили оружие и танки, расчищая путь «своей» технике.
В паре таких разборок пришлось принять участие и мне вместе со своим командиром, комендантом дороги. Быстро оценив обстановку, выделяли в составе сопровождавших бойкого старшего офицера, отзывали в сторонку, я предъявлял удостоверение «Смерш», мой командир объяснял, что следует сделать. Остальное было просто делом техники. Нагромождение транспорта как ветром сдувало!
Слышал, что подобные заторы на дорогах использовали диверсанты, переодетые в форму советских военнослужащих.
В связи с тем, что наш ход к Берлину был главным, руководство ВАД-118 командировало меня на уязвимые участки и объекты дополнительные силы.
2 мая 1945 года пал Берлин. Чтобы понять, как восприняли это событие воины, надо было все видеть своими глазами. Сказать об этом трудно. Казалось, ликованию не будет конца. Мы понимали, что это еще не завершение войны и надо быть предельно собранными и бдительными, чтобы окончить ее с наименьшими потерями.
… Сейчас, когда вспоминаешь пройденные многие долгие дни и километры войны от Мгинско-Синявинской оборонительно-наступательной операции до Берлинской эпопеи, порой веришь с трудом, как смог одолеть все это, а призадумаешься — радуешься, что и ты хоть маленькую, да внес свою лепту в Великую Победу над сильным и грозным врагом человечества».