Еще в Царской России, где-то по осени, пришло в одно из Петербургских Ведомств письмо от некоего гражданина "N".
Как полагается сначала письмо вскрыли в канцелярии, дабы определить Департамент к чьей компетенции относится обозначенный в обращении вопрос.
Однако ни один из рядовых сотрудников канцелярии не смог разобрать, что же спрашивал автор письма, хотя почерк его был вполне разборчивый, что свидетельствовало о приличном образовании гражданина и его достаточной вменяемости для того, чтобы четко и понятно сформулировать свои мысли.
Тем не менее, даже начальник отдела канцелярии, человек в возрасте и, обладающий не дюжем опытом в таких делах, не сумел оказать помощи бедным клеркам.
Все их попытки подключить директоров департаментов различных направлений, юристов, финансистов и даже одного метафизика-любителя, не увенчались успехом. Так им и не удалось уразуметь, что же спрашивалось в письме.
Тогда начальник канцелярии принял решение обратиться к советнику Министра ведомства, в котором они все служили.
Советник Министра отличался острым умом, несмотря на свой преклонный возраст. Ему было уже около 60 лет, но его заслуги перед отечеством, опыт и авторитет говорили сами за себя. Это был один из лучших чиновников того времени в России.
Прочитав письмо, советник задумался. В неподвижном положении он провел, наверное, около двух минут. Затем достал портсигар и, покрутив в левой руке тонкую папироску, многозначительно произнес на тяжелом выдохе: «Да, уж… кхе-кхе…».
После чего он закурил от спички, предложенной ему одним из присутствующих в кабинете сотрудников, еще раз пробежал глазами письмо и снова впал в непродолжительное оцепенение.
В кабинете повисла мертвая тишина, и было только слышно, как скрепят извилины в голове великого мужа государевой службы, задевая друг о друга в поиске решения вопроса.
И вдруг в глазах советника Министра засверкали искорки надежды. Похоже, возможный вариант решения был найден.
А, давайте позовем Митрича,- сказал советник, - Митрич был в свое время весьма опытный чиновник и к нему во время его активной деятельности даже из самой Москвы приезжали за советом.
- Сейчас, я слышал, он трудится, по-моему, где-то у нас в архиве: сторожит книги от крыс, - продолжил он.
Кто-то из участников непростого совещания мгновенно помчался в архив. Через десять минут, задыхаясь от старческой одышки после подъема по крутой лестнице, в кабинет вошел очень пожилой человек.
Выглядел он весьма старым. Длинные седые волосы были растрепаны, а на макушке виднелась огромная залысина. Старик был одет в старый сюртук, опоясанный шалью, а поверх его одежды был накинут клетчатый плед.
Чем обязан? - слегка отдышавшись и прокашлявшись, с порога, довольно звонким для старика голосом, спросил он у присутствующих.
Да, вот, Александр Митрич,- начал советник,- письмецо тут пришло к нам, прямо ума не приложим, о чем бишь оно. Может, посмотрите?
Ну-ка, что там у Вас?- старик протянул руку и ему тотчас же вложили в нее серый конверт.
Так, так, так,- закряхтел старый чиновник,- что там у нас? Так, интересно, оригинально, может быть, ну это вряд ли,- так продолжалось около десяти – пятнадцати минут пока старик изучал через потрескавшееся стекло монокля обращение к властям.
Вскоре старик закончил и, оторвав свой взгляд от письма, с хитрым прищуром уставился на советника Министра и окружившую его свиту в ожидании чуда.
Ну, что, понял ли ты, Митрич, что в письме спрашивают?- не выдержав затянувшуюся паузу, спросил хозяин кабинета.
Митрич еще раз посмотрел загадочно на листок бумаги в своей руке, а затем на весь собравшийся по этому поводу бомонд Ведомства и с чуть ехидной улыбочкой, присущей всем умудренным жизнью старикам, громко отчеканил: «Понять не понял, Вашество, но ответить смогу!».
�l��� 0
