на литературный конкурс. Фантастика.
…Привалов очнулся с жуткой головной болью. Вокруг было темно, пахло лесом и сонным болотом. Он с трудом сел и попытался осмотреться, но сквозь стену деревьев не было видно ни зги, только Луна и звезды укоризненно мерцали в холодной глубине неба. «Покурить бы…» Дрожащая рука заелозила в поисках курева по сырым карманам, однако они оказались пусты. «…ть!»
Федор приподнялся и увидел, что рядом лежит весло, тускло блеснувшее алюминиевой лопастью. Лопасть была грязна и слегка помята, но вполне цела.
«Черт, откуда здесь весло?...»
Вопрос был очень кстати, учитывая, что полночь он встретил в джипе с друзьями, продираясь по разбитой лесной дороге к Карпееву озеру. Потом они застряли, и Федя с Толстым пошли вырубать «русский домкрат». Дальше память работать отказывалась.
Опершись на весло, Привалов заковылял к просвету среди старых елей, хмуро обступивших его со всех сторон. Где-то в верхушках вдруг взвыла сова, и опытный джипер счел это недобрым знаком…
Ноги проваливались в мох, идти было трудно. Тело было как ватное. С трудом выдерживалось направление. Привалова шатало, как пьяного.
Выставить вперед весло, опереться на него. Не всей тяжестью тела, от всей тяжести тела руки скользят по веслу. Можно упасть. И тогда, казалось Привалову, встать он уже не сумеет. Не хватит сил. Опереться на весло ровно столько, чтобы можно было переставить вперед одну ногу. Остановиться, отдохнуть. Подтянуть вторую ногу. Снова отдохнуть. Еще раз. Еще раз. Еще раз. А вот у этого дерева можно отдохнуть подольше. Прислониться к дереву, закрыть глаза.
Чтобы продвинуться на метр вперед, ему приходилось сделать несколько шагов. Но он упорно шел вперед, на просвет.
Зачем шел? Спроси его, он не ответил бы. Шел как автомат. Просто потому, что увидел просвет. Из темноты леса шел на просвет.
Еще десятка два метров. Отдохнуть. Вот у того дерева. На уровне груди горизонтально растет толстая ветка. Можно на ней повиснуть, убрав ставшую неподъемной тяжесть тела с ног.
И снова шаг. Еще шаг. И еще десяток метров. Просвет совсем близко.
Вот у того дерева опять можно отдохнуть. Еще шаг. Еще. Привалова качнуло, он попытался удержать равновесие, но не смог, и в падении, самом невыгодном падении навзничь, все таки сумел немного согнуть ноги и развернуть корпус, превратив падение в попытку неуклюже присесть.
Привалов перевернулся на живот, попробовал встать на четвереньки. Сил в руках не было.
Чуть отдохнуть, напрячь все силы, толкая землю руками от себя. Еще отдохнуть. Собрать силы. Напрячься. Еще сильнее напрячь мышцы, до скрежета сжав зубы…. Есть! Есть! Привалов встал на четвереньки. Руки и ноги подкашивались, не держали. С трудом сгреб в кучу мелкие ветки и мох, аккуратно разровнял.
«Маловата перинка. Но спать можно.»
Попытался уснуть, но головная боль не давала.
Смутная мысль прорвалась сквозь головную боль: «Странно все, не так все… не так это все, как там…». И, вдруг, как показалось Привалову, окончание мысли взорвалось яркой вспышкой в голове, ударило звоном в уши, прокатилась по всему телу животным, первобытным ужасом. «Не так, как ТАМ…» «Не так, как ТАМ…». Головная боль сразу как то притупилась, осталась слабая, ноющая. С головной болью ушла и сбившая ее мысль.
«Весло.. Где весло» – мелькнула мысль - «Хотя зачем мне оно…» Дотянулся до весла, повалился на импровизированное ложе, лег на бок, обнял весло, как засыпающий в окопе солдат обнимает винтовку и провалился в сон. Проснулся поздно. Солнце стояло высоко. Голова не болела, в теле оставалось легкая слабость.
«Не так, как там» - вспомнил вчерашнюю мысль Привалов.
«Там» - это где джип Толстого. «Там» – заболоченная поляна, которую перерезает спокойная речка, вытекающая из Карпеева озера. «Там» - осинник по краю поляны «Здесь» - могучие кедровые стволы в два обхвата, толстый слой мха.
Часы на руке остановились. Стрелки показывали без семи минут час. На календаре остановилась вчерашняя дата. Вчерашняя, это если позавчера, незадолго до полуночи, они засели в болоте. Но Привалов не был уверен, что с тех пор прошли сутки. Могли пройти и двое, и трое суток.
Привалов снял часы, попробовал завести, потряс. Часы не шли. Наконец, в часах с еле слышным щелком соскочила шестеренка автоподзавода. Привалов решил проверить , показывают часы час ночи или час дня. Вращая головку, перевел стрелки. Дописав до конца начатый круг, часовая стрелка перекинула дату на календаре. «Значит, на часах было 12-53, а не 00-53, хотя какое это имеет значение…» – подумал Привалов.
***
«Черти бы побрали этого ученого – машина в колее сидит, а его где то носит!» – пробурчал Толстый - «Снова до темной ночи что ли тут сидеть – втроем навалимся, вытащим машину, на тот бугор выедем, все лучше, чем в луже ночевать. А там и этот припрется. Возьмем с него литра два штрафных.»
Ночная попытка вырубить «русский домкрат» успехом не увенчалась. Забурились в густой осинник, несколько раз поворачивали, обходя совсем густые заросли. Как назло, ни Толстый, ни Федор компасы не взяли и проплутали по лесу до рассвета. Вышли на речку, пошли сначала вниз по течению, прошли километров семь, поняли, что идут не в ту сторону, вернулись, оказалось, что от того места, где они на реку вышли, до края поляны всего метров двести было. Позавтракали. Уставшие, часа три поспали. Проснулись, сразу принялись вызволять джип из грязевого плена.
Федор принялся раскапывать колею. Толстый и Пашка. пошли за бревном и жердями.
когда вернулись – Привалова не было.
Навалились, приподняли машину, набросали в колею жердей. Легко тронулись, машина уверенно пошла вперед. Но до бугра они не доехали.
В такой небольшой и с виду безобидной луже застряли еще раз. Под машиной что-то лязгнуло, и она резко остановилась. Все три дифференциала заблокированы. Колеса, буксуя, подняли фонтаны брызг, а машина с места не двигалась. Стоп. Передохнуть. Еще попытка. Первая передача, мотор натужно взревел, колеса, пробуксовав, выплюнули очередную порцию грязи. Задний ход, колеса буксуют, машина ни с места. Враскачку, ударно переключая первую и заднюю передачу. Медленно, по сантиметру, машина поползла вперед, снова забуксовала. Стоп, а то закопается. Задний ход, хоть метр для разгона. Снова воткнуть первую передачу. Педаль сцепления опустить плавно, одновременно плавно давая газ. И медленно, внатяг, вперед. Метр. Еще метр. Вот до края лужи осталось метров пять. Забуксовала. Снова немного назад. Машина не с места. похоже, опять на мосты села. Хорошо, что вода до низа дверей не достает. Нет, не села. Задний ход. Есть немного, полметра, но этого хватит для разгона. Первая передача, плавно на газ. Есть, Есть! Выползли из лужи. Еще метров двадцать и можно будет на сухом бугре передохнуть.
Резкий удар спереди, и почти вслед за ним машину бросило вправо. Чуть не перевернуло. Двигатель заглох.
Пашка попробовал завести двигатель. Тот с полоборота подхватил, дико залязгал и встал. И еще заметил Пашка - лампа давления масла не потухала, даже не мигнула.. Вышел, открыл капот. Полностью под ним скрылся. Потом лег на землю, заглянул под машину.
«Все, приехали» – оторопело сказал он Толстому. – «Карданный вал переднего моста сломался. Вращаясь, видать, смял и пробил поддон двигателя. Масло вытекло. Что еще повреждено – надо смотреть. Но на одном мосту мы не уедем.»
Толстый переваривал информацию минут пять. Машина встала надолго, и придется торчать здесь, пока кто-нибудь не приедет. Хватятся их дней через десять, дня два подождут, потом поедут. Значит, сидеть здесь две недели.
«Эк угораздило!» - думал Толстый – «А все этот, школьный приятель, Федька Привалов. Увлечен больше всего археологией. Хобби совпадает с выбранной профессией. Где он археологией занимается, по работе, а где по увлечению, сказать сам не может. Денег что там, что там не платят. Зарабатывает, работая инструктором в Школе экстремального вождения. «Новых» обучает по бездорожьям на джипах гонять.
Вот и сюда поехать - его идея. Нашел сведения, что на берегу озера должно стоять древнее капище. Его и хотел найти и исследовать. Увлек меня чудесной рыбалкой на озере. Семеныча соблазнил охотой. Птиц столько, что только знай, пали по ним как в тире, не выслеживать, не ждать не надо. Пашка что – ему тож только машиной дай поупралять. Пошел вторым водителем, одному Привалову сложно было столько вести машину. По трассе почти тысяча километров, Сто верст от трассы по проселку. Можно найти места и не столь глухие. Выбираться теперь как? Связи нет.»
***
Привалов встал. Хотелось есть. Куда идти, он не представлял. Поэтому пошел просто вперед, стараясь найти зверовую тропку. Тропка рано или поздно приведет к воде. «А вниз по реке пойду – к людям выйду» – решил Привалов.
За поворотом в глаза ударил оранжевый цвет поляны. Морошка! Спелая! – думал Привалов, набивая рот терпкой ягодой. Наелся, присел в изнеможении. «Не знал, не знал, что у Карпеева озера морошка растет»
К вечеру из облаков, застилающих небо, пошел мелкий нудный дождь. Сразу стало холодно в промокшей одежде. Стемнело. Привалов присел под деревом, немного защищающим от дождя, и провалился в забытье.
***
Хмурое утро барабанило по крыше машины редким дождем. Толстый молча приготовил завтрак, все молча съели. Молчание нарушил Семеныч.
- Ну я пойду, поищу эту нехорошую личность. Ушел, ни слуху ни духу.
- Я машиной займусь – сказал Пашка. Может, удастся починить.
- Паш, помощь нужна будет – позовешь, – сказал Толстый – Ты знаешь, дождь ко мне неравнодушен, только покапает на меня, я заболел . Посижу в машине.
- Да не, я сам.
Большая часть дня ушла, чтобы выкопать под машиной траншею, чтобы можно было подлезть и посмотреть. Траншея наполнялась водой и ее часто приходилось вычерпывать Липкая глина с трудом поддавалась лопате.
Весь перепачканный в глине и моторном масле, из под машины вылез Пашка.
«Трындец. Поддон двигателя пробит, масла нет. Кардан задел и по коленвалу, разбил крышку коренной шейки».
- Отремонтировать на месте нельзя?
- Опору не починить здесь, без опоры мотор работать будет, но недолго. Поддон картера можно выправить. Ну там на камне или бревне хоть топором выколотить. Пробоину тоже можно заделать. Но без масла двигатель сразу кончится.
***
На следующий день тропа привела Привалова к ручейку побольше. Природа подарила ему на этот раз заросли малинника.
Еще через два дня Привалов, идя вдоль ручейка, вышел к болоту. И обрадовался. Болото неровным кольцом окружает Карпеево озеро. И к озеру всего одна дорога проложена. «Значит, если идти вдоль кромки болота, рано или поздно можно на дорогу выйти. И пойти по дороге. Дойти до машины. Ребята уже все заждались, испереживались» - пролетели мысли в голове у Привалова.
К вечеру он дошел до речки. Если ручей впадал в болото, то речка вытекала из него. Из озер, вроде, только одна речка вытекать может. Значит, я ее ниже по течению переходил, когда шел от джипа. Можно по ней вниз пройти. Тем более, что вдоль речки зверовая тропа идет, а так по без тропы ломиться надо. Привалов повернул вдоль речки.
Он прошел уже, как ему казалось, километров 20, но поляны все не было. Не было ее и на следующий день, и на следующий. Только изменился лес. Кряжистые кедры стали выше, появились листвянки, потом березы и елки. Ягоды позволяли приглушить голод, вода в реке утоляла жажду.
«Что такое?» – не понимал Привалов – «Нет тут других речек. Да и нет тут ТАКИХ расстояний. От озера до поляны со всеми поворотами, наверное, можно километров двадцать набрать. Но не несколько дней пути. Не мог я тут заблудиться. Если какая речка впадает в озеро, то она маленькая, А из озера только одна вытекает. И на речке должна быть поляна. Мимо поляны пройти нельзя. Значит… Значит я не у Карпеева озера. Не у Карпеева озера… А где тогда? ГДЕ???»
Вечером следующего дня Привалов наткнулся на зимовье. Зимовье! А если стоит зимовье, значит здесь бывают люди. Дверь приперта палкой снаружи. Значит, никого нет. И давным-давно никого не было. Низ двери порос мхом, и чтобы открыть дверь, пришлось этот мох срывать.
Пусто в маленьком зимовье. От входа слева – камнями сложен очаг. Очаг, не печка. Плотно подобранными друг к другу камнями выложены стена у очага. Прямо от входа, от стены до стены - настил. Под потолком висят мешочки. Справа от входа – сложены дрова.
«Странно» - подумал Привалов Раньше он бывал в зимовьях, когда еще студентом сплавлялся по таежным рекам. В зимовьях всегда было сыро. А в этом сухо. Сухо – и это непонятно. И толстый слой пыли. Везде. Сантиметра в два. Привалов понял, что зимовьем давным-давно никто не пользуется.
Привалов посмотрел, что было в зимовье.
У очага в медной позеленевшей коробке нашел спички. Странные спички, большие. Почти с сигарету длиной, потоньше только раза в два. Такие он видел в маленьком краеведческом музее. Выпускала их местная фабрика еще до революции. Меховая куртка. Большая, балахоном, великоватая даже для крупного Привалова. Из грубо, похоже, прямо тут, в зимовье, выделанной шкуры. Под стать куртке меховые штаны, шапка и унты. Рыболовные крючки. Корявые, самодельные. Несколько гвоздей. Топор без топорища. Но топорище сделать не проблема. Пила, похоже, самодельная, с кривыми и разного размера зубьями. Крючки, гвозди, топор, пила покрыты ржавчиной. Медный полусферический котелок. Весь зеленый. По ободу нечитаемая вязь дореволюционных букв. В грубого полотна мешочках, подвешенных под потолком, небольшой запас круп. Мешочек вяленого мяса. Мясо было таким старым, что стало твердым как камень и хрупким.
***
Толстый проснулся, когда только начинало светать. Долго смотрел в окно. За окном машины утренние сумерки стелились густым туманом. Темнота под неудержимым натиском нового дня отступала на запад. Сквозь туман показался над лесом тускло-красный диск Солнца. Туман редел, исчезал. Остались отдельные клочья тумана. Потом исчезли и они. Новый день обещал быть ярким.
-Ну куда он мог запропаститься? – зло пробурчал Толстый, обратившись к Пашке. Пашка, перепачканный глиной и машинным маслом, спал, склонившись на руль. Голову Пашка положил на левую руку, лежащую на руле. Правой рукой Пашка сжимал рычаг коробки передач.
Пашка от окрика не проснулся, продолжал спать. Толстый не удержался, гоготнул, увидев, что Пашка носом уперся точно в часы на запястье. И нос, и часы были покрыты слоем моторного масла.
«Роотаа, поодъеем!!!» – гаркнул Толстый. Пашка дернулся, ударился коленями о руль и головой о потолок. Несколько секунд очумело поозирался, вникая в действительность. Толстый опять гоготнул:
- Слышь, три года прошло, а ты все реагируешь...
Пашка не обиделся. Толстый – как никак, не последнее лицо в Фирме, мужичок подковыристый, но незлобный, одержимый внедорожными покатушками, но так и сумевший освоить сколько-нибудь внятно азы управления машиной. Впрочем, каждому свое. Толстый – генератор идей, разработчик стратегий, которые вот уже несколько лет не дают конкурентам опередить их Фирму. Толстый – это фамилия, носитель фамилии полностью ей соответствовал.
Пашка – персональный водитель Толстого. Из тех, кто «с бензином в крови». Для кого лучшее занятие – или класть стрелку спидометра вправо, или до винтика разбирать и потом собирать любые механизмы.
Проснулся, потянулся, сладко зевнул на заднем сиденье Семеныч. Услышав хозяина, встал на лапы, завилял хвостом, колотя им по спинке переднего сиденья Барк, сеттер Семеныча. Семеныч– пенсионер, впрочем, военную выправку не потерявший, строивший молодцев, изображающих охранников и почти не промахивающийся на охоте.
Пробегав весь прошлый день по болотам, в поисках Привалова, промокший до последней нитки Семеныч вечером вернулся к машине заболевающим. Приняв прописанные ему два стакана водки с медом, Семеныч проснулся здоровым.
Впрочем, Семеныч по субординации должен был бы спать сидя, справа от водителя, предоставив задний диван Толстому, но тот настоял, чтобы в относительном комфорте спал Семеныч.
- Семеныч, твоя очередь завтрак готовить. Позавчера Пашка дежурил, вчера я, сегодня ты – сказал Толстый.
Семеныч ехидно прищурился:
- Уток жареных – или кашу подгорелую? Кашу сразу сварить можно, уток еще добыть надо. Чуть подольше времени займет.
- Давай сейчас чай, бутерброд с маслом, а потом сразу за утками. – подвел итог Толстый.
Семеныч достал примус, сходил за водой, поставил кипятить.
***
Дым костерка стелется под потолком и уходит сквозь отверстие в крыше. Тепло. Тепло. Какое же это счастье – тепло. Древний человек приручил огонь и стал от него зависеть.
Две последние ночи Привалов почти не спал. Было холодно. «Что ж» - решил Привалов – «здесь можно денек отдохнуть». Очистил, надраил до блеска, поставил на огонь котелок с водой. Бросил горсть крупы, немного мяса. Медленно, преодолевая желание проглотить весь котелок разом, чуть ли не по крупинке съел. Поставил еще раз котелок. Заварил чай из листьев смородины. Спал он долго. Когда проснулся, солнце опускалось за горизонт. «Дал храпака» – присвистнул Привалов – «Сутки спать. Здоров. Не, завтра устрою баню» Снова лег спать.
Проснулся Привалов утром бодрым и отдохнувшим. Вышел на улицу. Осень вступала в свои права. Почти облетели пожелтевшие листья, воздух был прозрачен и свеж.
- Осень... что-то быстро наступает осень, пусть и близко к Полярному кругу... У Карпеева озера лето было в середине... А прошло... Неделя прошла? две? три?... - думал Привалов.
Счет времени он потерял.
Лужи поутру подернулись тонкой корочкой льда. А день был теплый. Первую половину дня Привалов пилил и колол дрова. Потом долго ходил по берегу реки, искал подходящие, почти прямоугольные камни. Натаскал с полсотни. Потом в сарайчике сложил каменку. Прошел в зимовье, без сил упал на настил. Спал без сновидений. Проснулся утром. Сварил завтрак. Протопил баню. Попарился, вымылся. Следующим утром он запланировал идти дальше вниз по реке. Он знал, что зимовья расставляют на расстоянии дневного пути. Но куда ходил тот, кто поставил зимовье? Он мог прийти снизу, по реке. Мог прийти по долине притока. Привалов решил идти вниз по реке. Меховую одежду, спички, крючки и котелок Привалов решил взять с собой. Сколько предстоит идти - неизвестно.
***
Послышался далекий рык натужно работающих моторов. Вскоре из леса выползли на поляну три тентованных четырехмостных грузовика.
«Вовремя эти КАМАЗы» - сказал Толстый и с несвойственной ему проворностью выскочил из машины, замахал курткой над головой. Устал махать, открыл дверь машины, навалился на кресло, оперся на него руками. «Тут за год бывает, не проезжает ни одной машины. Сидим всего три дня – и сразу три идет Такие, что любая нас вытянет отсюда» – стараясь держать в голосе веселые нотки, сквозь одышку сказал Толстый.
- Не КАМАЗы это, это УРАЛы – мельком взглянув на машины, ответил Пашка.
- Какая разница, все равно вытащат, – ответил Толстый и добавил – только не читай сейчас лекцию, чем эти КАМАЗы – УрАЛы различаются, а то зарядишь - не остановишь.
УрАЛы подошли ближе. Мощные машины легко шли там, где два дня назад с трудом шел джип. Стали четко видны оранжево-синие полосы на кабинах.
Подъехали, остановились. Поздоровались.
- Давно сидите?
- Третий день.
- Поломались?
- Не только. У нас человек пропал.
- Где? Как?
- Семеныч, расскажи, ты все видел. Ты в машине оставался, когда мы за слегой пошли..
- Да вот и вопрос. Говорил я уже тебе… Ты с Пашкой за слегами пошел. Федька, как заведенный, прокапывал колею. Я вперед пошел, дорогу просмотреть. Через поляну. Потом до леса. По лесу дорога хорошая, сухая. Болотина только здесь. В лес когда входил - оглянулся – копает. Когда обратно шел – с поворота увидел, что он от машины к лесу пошел, в другую от вас сторону. Крикнул ему, да он не услышал. Он дошел до речки и перешел через нее чуть раньше, чем я дошел до машины. Я смотрю, на том берегу он нагнулся, поднял что-то, вроде как весло байдарочное, далеко, плохо видно. И дальше пошел. Я в другую сторону посмотрел, утки там летели, кучно, одним зарядом трех можно было свалить. Опять на Федьку смотрю - он уже что-то копает этим веслом. На корточки присел, рассматривает что-то. Я к машине, бинокль взять, посмотреть, что тот делает. К нему спиной повернулся. А снова посмотрел на поляну – его нигде не было. Он далеко от леса был, в нем скрыться не мог. Место я засек хорошо – там – смотрите - над лесом возвышаются два дерева, он был как раз на одной линии с левым. А потом просто пропал. Как сквозь землю провалился. Время было ближе к часу дня. Когда я с поворота увидел Федьку, часы пропищали полпервого. Ну и шел я минут 15-20.
- У нас планировались учения. Лес прочешем. Николай! – обратился старший уже к своему подчиненному – свяжись с центром, доложи о ЧП. А до личного состава довести, что вместо учений будут настоящие поиски…
***
Но если есть топор, можно построить легкую лодку из коры. Гибкие ветки связать в каркас, привязать кору, обмазать смолой. Потраченное время окупится увеличением скорости. На постройку ушло два дня. За следующий день Привалов прошел по воде раза в два больше, чем преодолевал пешком. «Еще один такой день» – думал Привалов вечером – «и я догоню свой пеший график».
Но на следующий день дул сильный встречный ветер и лодка стояла почти на месте. Когда течение усилилось, Привалов поначалу даже обрадовался, но за поворотом началась мощная шивера. Привалов не успел зачалиться и пошел вдоль берега, намереваясь войти в первое же улово. Но уловов не было. Вода неслась мимо нависающих над водой кустов.
«Ё-мое» – вырвалось у Привалова. - В реке лежало упавшее дерево. Привалов несколькими гребками вывел лодку ближе к середине реки, обходя упавшее дерево. Лодку захлестнуло водой и Привалов понял, что уйти к берегу уже не успеет. Шивера переходила в белый от пены порог.
Лодка перевернулась еще до порога, И хотя Привалов был недалеко от берега, выбраться сразу на него не смог. Что есть силы вцепился в лодку. Скоро ее разломало. Привалова прошвыряло по волнам, несколько раз пронесло через бочки… Правда, пока не намокли, меховые штаны и куртка помогали держаться на плаву…
Федор обнаружил себя стоящим на берегу, дрожащим от холода и отжимающим одежду. Коробка со спичками уцелела, хорошо пригнанная крышка не пропустила воду. Левой лопасти весла не было, само весло было согнуто почти под прямым углом.
Привалов разжег большой костер, отогрелся, просушился, костер, вскипятил чай из листьев. Боясь потерять котелок на сплаве, одел его как каску, подложил в него мха и даже немного подогнул, чтобы ладнее сидел на голове. Дужку откинул назад и подвязал под подбородком лыковой веревочкой.
Больше Привалов не решался сплавляться.
А река успокоилась и неторопливо текла. Стала широкой, но широкими и глубокими стали и притоки. Приходилось вдоль притока идти далеко вверх, до места, где можно было переправиться, а потом идти обратно. За день он проходил километров 20-25, не больше. Как самый ценный груз нес медную коробку со спичками и крючки. И, как сам называл, «дубликат бесценного груза»- котелок с угольками, которые на привалах подкармливал щепочками. Нес угли, чтобы не тратить спички.
Дни протекали однообразно. Идти вперед. Остановиться у заводи, попробовать поймать рыбу. Поймать, поджарить, съесть. И дальше вперед.
Счет дням он уже потерял. Сколько он идет – месяц, два или три – ответить вряд ли смог. Раз в три-четыре дня он находил зимовья.
Одним вечером, в зимовье, Привалов замер, пораженный. Столько солнечных дней смотрел – не видел. Не хотел заметить. Не видел.
Солнце. Солнце все дни шло справа налево. Утром тени шли от реки, днем вдоль реки, по течению, вечером тени шли к реке. «И если…Нет, не так все. Солнце не может так идти.. Но оно же шло…» - Привалов не мог в это поверить. Выскочил из зимовья, пристально стал смотреть на звезды. Без труда нашел Полярную звезду. Долго всматривался. От волнения он долго не мог уловить, в каком направлении движутся звезды. А небо тем временем плотно заволокло тучами.
А утром местность укрыл густой туман... Третий день погода не ладилась. Шел дождь, мелкий и нудный, пахнущий снегом, какой бывает только в конце осени. Низкие беспросветные облака медленно ползли по верхушкам деревьев. Привалов плелся вперед, согреваясь движением, все пытаясь понять, вспомнить как шло солнце все дни.
Он уже не думал, сколько пошел, уже не думал, сколько ему осталось идти. Не думал что будет, когда выпадет снег и встанет река, когда нельзя будет вот так ловить рыбу. Да и рыба клевала все неохотнее и неохотнее. Одна-две рыбы в день – рацион последней недели.
***
«Месяц прошел» – сказал Толстый. – «Месяц прошел, как Привалов пропал. Искали его, так и нашли. Кинологов на вертолете привозили, но собаки не брали след… Лес цепью прошли несколько раз. Нет. Не нашли. Пропал, исчез. Я договорился, водолазы осмотрели реку. Километров, наверное, 80, до водохранилища. Тщательно осмотрели. Не нашли. Двух старых утопленников нашли... Пропал Привалов».
Семеныч и Пашка молчали.
****
Еще один день уходит к вечеру. «Попалось бы хоть сегодня зимовье» – с тоской подумал Привалов - «Третий день под дождем. Насквозь промокла меховая одежда».
Издалека, сверху по течению послышался шум мотора. Далекий, слабый. Шум шел сверху. Вроде как лодочный мотор – подумал Привалов. Не иначе, на каком притоке сидели, сейчас возвращаются. Иначе бы я их встретил. Но и понесло же их в такую погоду. Что за срочность? мелкий дождь, снег.. Видимость сотни две метров. Хороший хозяин собаку не выпустит..
Но звук быстро усилился, вырос в мощный рокот вертолета, а вскоре и сама вертушка вышла из-за поворота, в лихом вираже, над рекой, едва ли выше деревьев.
Ни фига себе - подумал Привалов - в такую погоду летают...
Привалов замахал руками, потом снял куртку, стал размахивать ей, привлекая внимание летчиков.
Те сразу заметили одинокую фигурку на берегу. Вчера их экипаж откомандировали для учебной отработки взаимодействия с наземными поисково-спасательными отрядами. Условного потерявшегося не нашли, наземная команда допустила ошибку. Но ошибка на учениях - всегда лучше удачного выполнения задачи, позволяет получить больше опыта. После окончания поисков возвращались на базу.
«Не охотник и не рыбак это, лодки не видно» – сказал командир экипажа – «хотя мог утопить, а пешком ему если идти – только вдоль реки километров двести. Подберем».
Гоня тучи водяной пыли, вертолет приземлился на краю мыска. Привалов, не веря, что вертолет садится, стоял и размахивал курткой, пока вертолет не сел. А потом побежал к вертолету. Откуда только силы взялись. Бежал так, как, наверное, не бегал никогда стометровки. И подбегая к вертолету, был сбит с ног потоком воздуха. Пилот, не решаясь садиться на влажный грунт, держал машину на винте, лишь касаясь земли носовой стойкой.
Привалов попытался встать, но снова был сбит с ног упругим ветром, снова попытался встать, снова был сбит, и тогда по-пластунски пополз к вертолету. Не замечая уже ни ветра от винта, ни подхваченных ветром сильно секущих капель дождя.
И только когда заполз в салон, обессиливший, потерял сознание.
Привалов без сил лежал. Лежал на чехле от двигателя, брошенном на пол вертолета, таким же чехлом укрытый. «Скоро… Скоро буду дома» – думал он. «Как там…» Сколько времени прошло, какой сейчас день, месяц он не знал. Трясясь, с ревом вертолет несся сквозь непогоду.
- Ты чай будешь? – вышел к нему второй пилот, наклонился, чтобы перекричать рев двигателей –- и, не дожидаясь ответа, протянул ему вместительную стальную кружку. Привалов привстал, оперся спиной о стену, взял кружку и стал пить маленькими глотками горячий ароматный напиток. Хороший чай. Хорошо заварен.. Может, травы какие добавлены, может, секрет какой. «Ты когда чай заваривать будешь, не экономь заварку» - промелькнул в голове без всякой связи старый анекдот. «Скоро, скоро буду дома…» - опять подумал Привалов.
Пилот уверенно вел машину сквозь налетевший снежный заряд. Высоту пришлось уменьшить, метров до 10, чтобы видеть реку.
Привалов пил маленькими глотками чай и блаженствовал.
Вдруг яркой лентой пошли перед глазами картинки того самого дня.
Вот они с Толстым, после блужданий по лесу, утром вернулись к джипу. Немного поспали. Потом Толстый, уже с Пашкой, пошли в лес за жердями. Более крепкий, чем Пашка, Федор оставил за собой прокопать выезд из колеи. Семеныч куда-то вперед по дороге со своей двухстволкой убежал.
Докопал, выпрямился, отер тыльной стороной руки пот со лба. Краем глаза заметил, что за речкой что-то блеснуло на солнце. Заинтересовался, пошел посмотреть. На берегу речки лежало весло. Обычное байдарочное весло. «Туристы или рыбаки потеряли» - подумал он. А чуть дальше от реки, метрах в ста, на небольшом, почти полусферической формы холмике, лежал камень. Издали – очень интересный камень. Поближе подошел. Вроде как плоская пластина неправильной многоугольной формы, с геометрически ровными углами. наклонно из земли выглядывает. Сверху у нее бугорок, по форме близкий к разрезанной пополам вдоль картошке. Только метр в поперечнике. И плоскости самой пластины гладкие, когда то, может быть, даже отшлифованные, а поверхность этой полукартошки вся в буграх и кавернах. Интересный камень, интересный. Явно руками человека отесанный. На бугорке какой-то рисунок проступает. Неужто капище было здесь? Берег озера мог когда то здесь быть? Вполне. Прибрежная часть озера со временем заилилась, заболотилась. Получилось, что озера стало окружено кольцом болота. Постепенно заиливание наступало все дальше и дальше на озеро, а старое болото осушалось.
Раскопал немного веслом землю у камня. Точно – рисунок. Сложный. Наверняка поблизости должны быть еще камни.
Последнее воспоминание – стряхивая кусочки земли с камня, несколько раз вкруговую провел по нему рукой. Решил встать, посмотреть есть ли рядом камни. Вставая, коснулся веслом камня. От него как током ударило. И темнота. После которой очнулся ночью в лесу.
Привалов посмотрел на эмблему авиаотряда, наклеенную на дверь пилотской кабины, и пытался вспомнить, где такую эмблему видел. Но не мог вспомнить.
И вдруг словно наткнулся на что-то, замер, окаменел. Смотрел на эмблему и не мог оторвать от нее взгляда. Не мог оторвать взгляда и ничего вокруг не замечал. Не замечал, что сначала кружка жжет руки. Не заметил, как остыл чай в кружке. Не заметил, как вертолет пошел на посадку, потом приземлился.
«Брат, с тобой все нормально?» – тронул его за плечо второй пилот. Привалов очнулся, увидел около лица часы пилота. Самые обычные часы, механические, амфибия. На циферблате был изображен вертолет на фоне синего неба. По краю циферблата шла оранжево-синяя полоса. Вместо цифр риски. Все вроде бы обычно. Все… Все… Да не все.
Привалов отвел взгляд от часов, снова посмотрел. И еще. Секундная стрелка на часах шла против обычного хода. Против.
По-новому осмотрел стены кабины. Он и раньше смотрел на стены, видел стены, но не видел, не замечал, что все надписи в нанесены справа налево. Самые обычные надписи на табличках – «АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД», «СПАСАТЕЛЬНЫЕ ЖИЛЕТЫ». Увидел только сейчас. И Привалов опять перевел взгляд на дверь пилотской кабины. На эмблему.
На эмблеме над голубой планетой на фоне звездного неба распростерла крылья яркая огненно-желтая могучая птица. Нарисованная так, словно сделанная из молнии. Но не птица привлекла его внимание. Компас. Компас на груди птицы. Вроде самый обычный компас. Картушка, слегка повернутая, четырьмя длинными лучами указывает стороны горизонта. Сверху –Север, снизу – Юг.
И левый луч картушки указывающий на В - восток, и правый, подтверждая показания левого, не оставляя места сомнениям, отметая возможность ошибки- показывающий на З - запад.
«Старое капище» - подумал Привалов - «Узел связи с другими мирами или измерениями».
«Поверят ли мне здесь, как примут?» – думал он выходя из вертолета на взлетную полосу. На краю поля стоял немного покосившийся от времени сруб аэропорта. В три этажа поднималась диспетчерская вышка. Уютно, одновременно показывая пилотам направление ветра, из трубы шел дым. Горели окна в здании аэропорта. Как показалось Привалову, горели приветливо.